Учебная работа. Тактика России и Китая по обеспечению безопасности в регионах Центральной Азии
тактика России и Китая по обеспечению безопасности в регионах Центральной Азии
Реферат
тактика России и Китая по обеспечению безопасности в регионах Центральной Азии
1.Политика России в Центральной Азии
. Международный уровень. чтобы проанализировать российскую политику в ЦА через призму международного уровня обеспечения региональной безопасности, следует выявить основные аспекты взаимоотношений России с ключевыми внешними акторами в сфере безопасности в регионе — США и ЕС.
Отношения с США в первую очередь развивались по линии противостояния движению «Талибан».
Военные доктрины россии 1993 и 2000 гг. гласили, что иностранное военное присутствие на постсоветских территориях и сотрудничество третьих стран в сфере безопасности с новыми независимыми государствами угрожают российской национальной безопасности. В 1990-е гг. США активно поддерживали процессы центрально-азиатской интеграции без участия России, например, упоминавшийся выше проект Центрально-Азиатского союза, к областям сотрудничества которого относилась и военно-политическая сфера. В целом, в данный период влияние России в регионе значительно ослабевало.
Ситуация изменилась с активизацией террористической деятельности движения «Талибан», которая значительно подорвала и без того шаткую стабильность региона. В сентябре 2001 года президент России В.В. Путин с пониманием отнёсся к развёртыванию сил США и НАТО в Центральной Азии, восприняв операцию «Несокрушимая свобода» как борьбу с международным терроризмом. причин тому было несколько. Во-первых, после событий 11 сентября развёртывание американских сил было морально оправданно. Во-вторых, россия полагала, что борьба с «Талибаном» согласуется с её интересами в противостоянии исламскому экстремизму. В-третьих, Россия не обладала реальными возможностями помешать развёртыванию американских сил, и в её планы не входило ухудшение отношений с США. наконец, некоторые представители российского руководства рассматривали американцев в роли временных блюстителей порядка, место которых после их вывода займёт Россия.
Если после событий 11 сентября 2001 года россия в определённых пределах сотрудничала с США в борьбе с «Талибаном» и даже заявляла о «взаимосовместимости» военных баз двух стран в Кыргызстане (российской в Канте и американской в Манасе), то после 2005 года, вследствие изменения внешнеполитического курса, начала реагировать на это более критически. В 2005 году после охлаждения отношений между Узбекистаном и США, вызванного подавлением оппозиционных выступлений в Андижане, была закрыта американская военная база в Карши-Ханабаде (Узбекистан). летом 2014 года был закрыт транзитный центр НАТО в Манасе, а в конце 2014 года основной контингент Международных Сил Содействия безопасности (МССБ) был выведен из Афганистана (в настоящее время в стране остаётся около 13 тыс. военнослужащих).
Касательно сотрудничества с США по другим направлениям, например, борьба с наркоторговлей, стоит отметить, что оно также испытывает ряд противоречий и взаимного непонимания. Так, Россия отрицательно отнеслась к программе «Центрально-азиатская инициатива по борьбе с наркотиками», которая была инициирована США в июне 2011 года. Москва ясно дала понять, что инициатива создать сеть антинаркотических центров в каждой стране ЦА является способом поддержания скрытого военизированного американского присутствия в регионе (схожей позиции придерживается и Китай).
Что касается сотрудничества с Европейским Союзом, в целом следует отметить, что ни россия, ни Китай не разделяют европейские взгляды по ряду вопросов и не во всём поддерживают политику ЕС в регионе. Так, позиция ЕС, которая гласит, что долгосрочная стабильность в регионе возможна лишь при наличии определённого политического плюрализма и демократии в странах ЦА, совместно отрицается Россией и Китаем и не реализуется на практике центральноазиатскими политическими режимами.
непосредственно в сфере безопасности подходы ЕС также отличаются от российских: в отличие от России, ЕС не отдает приоритет форме hard security и не стремится вовлечь страны Центральной Азии в новые военно-политические альянсы. Ещё один пункт противоречия с Россией, по мнению западных исследователей, заключается в том, что Европа связывает долгосрочную безопасность с необходимостью всестороннего развития государств ЦА, в то время как Россия открыто не бросает вызов данной стратегии, но и не рассматривает её подходящей применительно к данному региону.
Тем не менее в целом Россия демонстрирует больший потенциал для кооперации с ЕС в сфере безопасности, чем Китай. В ближайшее время политика россии потребует более активного привлечения внешних акторов, поскольку расходы на безопасность весьма высоки, и у россии нет возможности и желания поддерживать её в одиночку.
немаловажной сферой сотрудничества может стать борьба с наркоторговлей. Так, Центрально-азиатский региональный информационный координационный центр по борьбе с незаконным оборотом наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров (ЦАРИКЦ) может стать платформой для совместной работы с европейскими организациями, например, с Инициативой по безопасности Границ в Центральной Азии (Central Asia Border Security Initiative, CABSI). проблемы, которые могут обсуждаться в данных рамках, включают обмен оперативной информацией и совместные операции по вскрытию наркоторговли, а также частичная кооперация между ОДКБ, БОМКА и ОБСЕ. Тем не менее формально у России нет оснований поддерживать эту структуру, поскольку Москва опирается в своей деятельности на ОДКБ и ШОС, хотя в последней сотрудничество выглядит весьма формальным и не опирающимся на взаимодействие в рамках РАТС — вследствие противодействия со стороны Казахстана (где расположен ЦАРИКЦ) и Таджикистана, стремящегося перетащить антинаркотические структуры на свою территорию. Управление ООН по наркотикам и преступности, в систему которого становится всё более вовлечена Россия, планирует обучение центрально-азиатских и афганских сотрудников совместно в Москве и Анкаре.
Однако существуют и проблемы во взаимоотношениях с ЕС. Европейские исследователи отмечают неэффективность российских законов в области борьбы с наркотрафиком, вовлечённость в наркосферу ряда центральноазиатских представителей власти, которую Москва игнорирует, как, впрочем, и сам ЕС. Что касается ОБСЕ, то в настоящее время Россия рассматривает её как инструмент Запада, служащий подрыву правящих режимов в странах ЦА и поддержке прозападной оппозиции. Все эти факторы сокращают пространство взаимной кооперации с ЕС.
. Региональный уровень. анализ российской политики в ЦА в рамках данного уровня предполагает выявление основных направлений действий в таких сферах, как пограничные вопросы, борьба с экстремизмом и наркоторговлей.
Россия заинтересована в предотвращении войн между странами ЦА. В 1992 году был подписан договор о разделе военного наследия СССР, который определил, что административные границы между бывшими советскими республиками являются границами новых государств. За время, прошедшее после его подписания, он не был серьёзно оспорен даже в таких потенциально конфликтных точках, как Ферганская долина, и является правовым фундаментом стабильности в Центральной Азии.
В ходе встречи лидеров России, Китая, Казахстана, Кыргызстана и Таджикистана в апреле 1996 года было подписано соглашение, которое предполагает взаимное ненападение сторон, запрещение военных манёвров, направленных против одной из сторон, наложение ограничений на любые военные манёвры в приграничных районах, необходимость информирования заинтересованных сторон о манёврах, проходящих в пределах 100 км от границы. На следующей встрече в Москве в апреле 1997 года главы «пятёрки» заключили Соглашение о взаимном сокращении вооружённых сил в районе границы СНГ и Китая, по которому в пределах 100 км от границы создавалась демилитаризованная зона, откуда должны быть выведены все войска, за исключением пограничных.
проблемы, связанные с обеспечением международной безопасности, являются одним из приоритетных направлений сотрудничества в рамках ШОС. именно вопрос безопасности и организации системы противодействия так называемым «трём силам зла» (терроризму, религиозному экстремизму, сепаратизму) явился важнейшим толчком к созданию данной организации и объединению усилий стран-участниц (России, Китая, Казахстана, Кыргызстана, Таджикистана, Узбекистана) в поддержании мира на обширной евразийской зоне, ими занимаемой. Это подтверждает следующий факт: Шанхайская конвенция о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом явилась одним из первых по времени подписания документов организации. В последние годы вопрос обеспечения безопасности в регионе стал ещё более актуальным, будучи дополненным такими составляющими, как экономическая безопасность, безопасность природных ресурсов и даже сохранение самобытности в сфере культуры, что также в той или иной мере затрагивает сферу безопасности. реальные действия организации, направленные на борьбу с терроризмом и сохранение региональной стабильности, как-то: борьба с религиозным экстремизмом, сепаратизмом, антитеррористические учения, создание РАТС ‒ Региональной антитеррористической структуры ‒ демонстрируют заинтересованность ШОС в поддержании мира и обеспечении коллективной безопасности.
Ещё одним рычагом воздействия России на политику в сфере безопасности в регионе является ОДКБ. В течение нескольких лет после подписания в 1992 г. Договор о коллективной безопасности оставался не более чем декларацией о намерениях. россия пыталась создать из него более эффективный механизм обеспечения безопасности. Дополнительным импульсом к этому послужили обострение ситуации в Афганистане и война в Ираке. В апреле 2003 года была создана Организация Договора о коллективной безопасности. Структурные элементы включают коллективный Совет безопасности, постоянно действующий Объединенный штаб и коллективные силы быстрого развертывания. Тем не менее ОДКБ по-прежнему остаётся скорее политическим инструментом. Россия продвигает ОДКБ на международной арене: организация получила статус наблюдателя при ООН и признание со стороны ОБСЕ, но эти жесты лишены какого-либо практического значения. Попытки же добиться от США признания россии как главного гаранта безопасности в Центральной Азии успехом не увенчались, не удалось также установить равные партнёрские отношения между ОДКБ и НАТО.
Россия заключила двусторонние соглашения со всеми странами ЦА (кроме Туркменистана), которые предусматривают политические консультации, совместные стратегические оценки, военное планирование и проведение операций: с Кыргызстаном — в октябре 2001 года, с Казахстаном — в июне 2003 года. Договор с Узбекистаном был подписан в ноябре 2005 года, а в июле 2005 года был подписан меморандум о военной и технической помощи, открывший россии доступ к десяти узбекским воздушным базам. Эти двусторонние договоры могут оказаться более эффективными, чем многосторонние, хотя ОДКБ может служить общим каркасом. Тогда ключом будут служить инфраструктура и размещение вооружённых сил.
Что касается борьбы с наркоторговлей, создан сам формат противодействия распространению наркотиков, а также реализуется целостная система антинаркотических программ. Так, в настоящее время оказывается финансовое, материально-техническое и организационное содействие государственной службе по контролю наркотиков при Правительстве Киргизской Республики и Агентству по контролю за наркотиками при Президенте Республики Таджикистан. В разработке находятся программы антинаркотического содействия Министерствам внутренних дел Афганистана, а также компетентным органам Пакистана. При этом данные программы учитывают региональную и страновую специфику. Однако из-за противодействия Казахстана и Таджикистана не была реализована российская инициатива создания на базе РАТС многофункционального центра борьбы с терроризмом, наркотрафиком и незаконным оборотом оружия.
Примечательно, что, как отмечалось выше, россия не одобрила инициативу Госдепартамента США по созданию сети антинаркотических центров в Центральной Азии, поскольку она связывается с усилением американского присутствия в Центральной Азии. Цель россии заключается в том, чтобы США и их союзники по НАТО не осуществляли прямое сотрудничество с центральноазиатскими правительствами, а координировали свою антинаркотическую деятельность с ОДКБ.
. Уровень отдельных стран. Для анализа политики россии в рамках данного уровня необходимо выявить основные направления действий в сфере поддержания внутренней стабильности в странах ЦА и противостояния «цветным революциям».
Поддержание внутренней стабильности связано прежде всего с противостоянием воинственному исламизму, в котором россия опирается на власти стран ЦА. россия изначально делала ставку на светские центрально-азиатские режимы, во главе которых стояли получившие советские образование и подготовку бывшие функционеры коммунистической партии. Гражданская война в Таджикистане ясно продемонстрировала, что Демократия и исламизм не являются приемлемыми альтернативами светскому авторитаризму. Исламизм мог привести к дестабилизации и подорвать значение России в Центральной Азии, а также распространиться на мусульманские регионы самой россии. Демократия считалась нежизнеспособной формой для Центральной Азии, поскольку могла усилить западное присутствие и проведение проамериканской политики или открыть шлюзы для исламизма.
Именно поэтому Россия оказывает поддержку правящим режимам, в минимальной степени контактируя с оппозицией и отказываясь поддержать не «вечных» президентов, а их более либеральных бывших премьер-министров (например, в Таджикистане и Казахстане). Вопрос о подрыве власти не рассматривался даже тогда, когда наступали периоды охлаждения отношений с главами центрально-азиатских стран, например, с президентом Узбекистана Исламом Каримовым.
Как потенциальную угрозу Россия рассматривает не только исламизм, но и так называемые «цветные революции», которые инспирируются США и имеют целью заменить власть в странах ЦА на проамериканскую.
В начале 2005 года в Кыргызстане произошло свержение союзника России Аскара Акаева, несмотря на то, что его положение не вызывало опасений, а киргизская оппозиция не казалась опасной. После того, как Акаев бежал в Россию, Кремль в целях удержания Кыргызстана в фарватере российской политики успешно приступил к налаживанию отношений с новым правительством, поскольку ранее с оппозицией, составившей его ядро, уже были предусмотрительно установлены первые контакты. В мае 2005 года произошли беспорядки в узбекском Андижане, и Россия через непродолжительное время уверенно поддержала президента Ислама Каримова, в скрытой форме подозревая виновником вспыхнувшего кризиса США. Также россия неизменно поддерживает Нурсултана Назарбаева как руководителя Казахстана.
В целом, как отмечает Д.В. Тренин, именно американская политика продвижения демократии, а не внутренние проблемы стран ЦА, рассматривается как главная причина нестабильности. В конце 2005 года в военную доктрину россии была включена необходимость противостоять «антиконституционным действиям» и другим неблагоприятным внутренним изменениям в постсоветских государствах. Так, в ноябре 2005 года был заключён договор с Узбекистаном, по которому россия обязывается оказывать помощь в подавлении выступлений наподобие беспорядков в Андижане, при этом воздерживаясь от прямого вмешательства: «В случае совершения акта агрессии против одной из Сторон другая Сторона в порядке осуществления права на коллективную самооборону… предоставляет ей необходимую помощь, включая военную, а также оказывает поддержку иными находящимися в её распоряжении средствами».
2.Политика Китая в Центральной Азии
. международный уровень. В рамках данного пункта будут рассмотрены отношения Китая с ключевыми внешними акторами (США и ЕС) в Центральной Азии.
Как и россия, в начальный период военного присутствия США в регионе Китай не выступал против по ряду причин. Как отмечает Чжао Хуашэн, во-первых, Китай до конца не определился с чётким политическим курсом, поскольку не была понятна роль США в регионе в контексте интересов к Китаю. Во-вторых, Китай осознанно придерживался принципа двусмысленной политики, так как необходимо было балансировать между признанием интересов стран ЦА, которые стремились к развитию хороших отношений с США, и защитой собственных интересов. наконец, как и Россия, Китай не обладал ни возможностями, ни желанием помешать развёртыванию военного контингента США.
В Китае сложилось разное отношение к американскому военному присутствию в регионе: с одной стороны, свержение режима «Талибана» и частичное разрешение афганского вопроса послужили интересам Китая; с другой стороны, военные базы США вызывали определённые опасения, а последовавшее за этим развёртывание баз других стран и обострение милитаристских тенденций больно ударили по интересам Поднебесной. Таким образом, к середине 2000-х в Китае сложилось понимание, что позитивная краткосрочная роль США в регионе убывала, а негативная долгосрочная — усиливалась.
В январе 2002 года Китай впервые публично заявил о проблеме военного присутствия США в регионе. В июле 2005 года на саммите ШОС в Астане по инициативе россии была принята официальная декларация, призвавшая США установить срок пребывания военных баз на территории стран-членов ШОС: «Учитывая завершение активной военной фазы антитеррористической операции в Афганистане, государства-члены Шанхайской организации сотрудничества считают необходимым, чтобы соответствующие участники антитеррористической коалиции определились с конечными сроками временного использования упомянутых объектов инфраструктуры и пребывания военных контингентов на территориях стран-членов ШОС». Данное предписание было воспринято США как давление со стороны России и Китая, но на самом деле декларация отражала недовольство политикой США со стороны самих стран ЦА: их лидеры были обеспокоены покровительством «цветным революциям» в регионе со стороны Соединённых Штатов.
В целом на протяжении периода масштабного военного присутствия США в регионе Китай не заявлял прямых протестов, поскольку предъявление требований о выводе американских войск противоречило бы традиционной для дипломатической стратегии Китая концепции «золотой середины», к тому же, могло ухудшить отношения как с центрально-азиатскими государствами, так и с самими США. более того, как уже отмечалось выше, Центральная Азия — далеко не главный компонент китайско-американских отношений, и никакие выгоды в регионе не стоят того, чтобы ради них жертвовать двусторонними отношениями со стратегическим партнёром. К тому же, у Китая есть общие интересы с США, например, сотрудничество в борьбе с терроризмом, с незаконной торговлей наркотиками, в разрешении региональных конфликтов и поддержании стабильности.
Что касается отношений с ЕС, то, с одной стороны, Китай более предрасположен к сотрудничеству в том смысле, что так же, как и Европа, связывает поддержание долгосрочной стабильности в регионе прежде всего с социально-экономическим развитием стран ЦА. Однако необходимость политических преобразований также не рассматривается китайским руководством, наоборот, Китай вместе с Россией поддерживает нынешние авторитарные режимы.
С другой стороны, по сравнению с экономической сферой, возможности кооперации Китая с ЕС в сфере безопасности представляются гораздо более ограниченными. Некоторое пространство для сотрудничества может быть найдено в области борьбы с наркоторговлей. Китай становится всё более уязвим к этой проблеме и демонстрирует чуть больший Интерес к кооперации с ЕС, например, посредством ЦАРИКЦ. одной из сфер возможного партнёрства может стать контроль за химическими прекурсорами, которые необходимы для переработки опиума в героин, частично поступающие из химических лабораторий Ланчжоу (провинция Ганьсу, КНР).
. Региональный уровень. На данном этапе необходимо проанализировать деятельность Китая по таким направлениям, как демаркация границ, борьба с экстремизмом и наркоторговлей.
важным для Китая в 1990-х гг. был пограничный вопрос. Китай эпохи Мао имел серьёзные территориальные претензии к СССР, включая Центральную Азию. однако уже в начале 1990-х гг. вопрос о границах был в целом улажен. более того, по результатам подписанных договоров о делимитации границ Китай получил часть территории, которая до этого контролировалась СССР.
Кыргызстан заключил с Китаем несколько соглашений в 1996-1999 гг., пойдя на серьезные уступки. Договор о границе между Казахстаном и КНР был подписан в 1994 году, а последние противоречия были разрешены в 1997 году. Согласно им, к Китаю перешла вершина пика Хан-Тенгри, который имеет культовое часть спорных территорий (например, в районе Большого Памира) были заключены в 1999 и 2002 гг.
В целом, в 1990-е годы отношения Китая со странами ЦА развивались очень успешно. Китай обеспечил долгосрочные условия своего участия в региональных процессах на двусторонней и многосторонней основе.
Первые учения под эгидой ШОС Китай провёл в октябре 2002 года в Кыргызстане. Двусторонние китайско-российские и многосторонние учения в рамках ШОС были также проведены в 2005 и 2007 гг. Всего в период с 2002 по 2013 гг. в каждой стране ЦА было проведено 13 военных учений длительностью от 2 до 14 дней, количеством военных от 800 до 10 тысяч человек, было задействовано такое оборудование, как танки, бронеавтомобили, артиллерия, вертолёты и истребители. Китай поставляет в несколько стран ЦА легкое вооружение и оборудование, но происходит это не в рамках ШОС, а на основе двусторонних соглашений. Китай также активен в сфере обмена опытом в военной сфере, однако здесь серьёзным препятствием является язык: в военных институтах Китая все курсы для центрально-азиатских сотрудников, которые в большинстве своём не говорят на китайском, читаются на русском языке, а их китайские коллеги не владеют местными языками.
Однако все усилия Китая в сфере безопасности не идут в сравнение с военными программами, которые проводит в Центральной Азии россия, которая к тому же обладает ещё одним рычагом воздействия — ОДКБ, по структуре схожей с военным альянсом гораздо больше, чем ШОС. Тем не менее Китай всё активнее и активнее оказывает помощь странам ЦА, в частности, Таджикистану, где совсем недавно завершились первые совместные учения разведывательных подразделений вооруженных сил стран ОДКБ «Поиск-2016». Во время учений все страны ОДКБ, за исключением россии, использовали китайские бронеавтомобили — копии американских «Humvee», при этом Китай предоставил их безвозмездно. Даже полигон, на котором проходили манёвры, был построен с помощью Китая к таджикско-китайским учениям, которые состоялись в июне 2015 года.
Что касается борьбы с наркоторговлей, то проблема у Китая стоит не менее остро, чем у россии, особенно в Синьцзян-Уйгурском автономном районе, и он вынужден быть вовлечённым в действия по противодействию. основным институциональным механизмом разрешения данной проблемы для Китая также является ШОС. однако односторонний вклад Китая в помощь центрально-азиатским странам по повышению уровня обнаружения наркотиков довольно незначителен. Судя по всему, Китай продолжит использовать ШОС как основной инструмент противодействия наркоторговле, параллельно увеличивая взаимодействие на двусторонней основе. безопасность азия терроризм конфликт
. Уровень отдельных стран. Что касается политики Китая в сфере обеспечения безопасности на данном уровне, необходимо проанализировать его отношение к поддержке правящих режимов в странах ЦА и к «цветным революциям».
Китай, как и россия, поддерживает нынешние авторитарные режимы в центрально-азиатских государствах. несмотря на то, что Китай напрямую не вмешивается во внутренние дела этих стран и не поддерживает одну группу против другой, в последние несколько лет Пекин стал более активным в центрально-азиатских делах, не игнорируя события, которые связаны с обеспечением региональной стабильности. например, во время парламентских выборов в Кыргызстане в марте 2003 года Китай — впервые в своей истории — направил делегацию для наблюдения за ходом выборов; также Китай прислал группу наблюдателей и во время президентских выборов в Казахстане в декабре 2005 года. Это демонстрирует, что Китай совершил переход от полного неучастия к избирательному участию — серьезный отход от прошлой политики и традиции.
«Цветные революции» Китай воспринимает как вызов. Смена режима в центрально-азиатских странах подразумевает необходимость разработки нового подхода к двусторонним отношениям, которые при этом должны поддерживаться на прежнем уровне. поскольку «цветные революции» соответствуют интересам США по продвижению демократии в странах ЦА, от новых режимов можно ожидать переориентацию на Запад, что также заставит Китай пересмотреть свою политику в отношении данных государств. Более того, «цветные революции» могут привести к тому, что в стане ШОС произойдёт раскол, если, например, новые режимы будут выступать за политические преобразования, а также уменьшат свои обязательства перед организацией или выдвинут возражения против её политики и деятель. К тому же очередная «цветная революция» ставит перед ШОС дилемму: поступиться своими принципами и вмешаться во внутренние дела государства или остаться верным принципу невмешательства и подтвердить свою неэффективность в деле разрешения конфликтов и поддержания безопасности и невысокий уровень значимости как региональной организации.
именно поэтому Китай не одобряет «цветные революции». Позиция Пекина состоит в том, чтобы страны ЦА без давления извне самостоятельно выбирали и реализовывали политические и экономические модели развития. В видении Китая высшим приоритетом в Центральной Азии является стабильность. только при наличии стабильности возможны политические преобразования, торгово-экономическое развитие и региональная безопасность. Здесь также отражается разница в подходах между Китаем и США: если Китай считает, что развитие демократии возможно только при условии стабильности, и стабильность при несовершенном режиме лучше, чем хаос при демократии, то США придерживаются диаметрально противоположного подхода.
3.Возможные сценарии развития ситуации в Центральной Азии
Проанализировав политику россии и Китая в сфере безопасности в Центральной Азии, перейдём к анализу возможных сценариев развития ситуации в регионе.
По мнению А.А. Казанцева, в свете вывода войск МССБ из Афганистана при современных тенденциях развития региона существует четыре основных сценария.
. оптимальным сценарием является «успешное международное сотрудничество», при котором ключевые великие державы (главным образом Россия и Китай) ведут успешное взаимодействие в борьбе с новыми угрозами безопасности, а НАТО во главе с США поддерживает с ними диалог. Предполагается более эффективная работа госструктур в Центральной Азии, ускорение модернизации на постсоветском пространстве и эффективное протекание интеграционных процессов.
В случае реализации данного сценария России и Китаю необходимо, на наш взгляд, всесторонне развивать и тесно координировать международное сотрудничество с другими странами и региональными международными организациями, а также налаживать сбалансированное партнёрство с Западом.
. Вторым возможным сценарием развития ситуации является «постепенный упадок», означающий, что международное противостояние по линиям США — россия, США — Китай и другим затрудняет организацию эффективной помощи центрально-азиатским странам. Наряду с этим, негосударственные игроки активизируют деятельность в сфере новых угроз безопасности.
В этом случае важнейшей задачей станет укрепление государственных структур в Центральной Азии и оказание им поддержки в противодействии «трём силам зла».
. третий вариант развития ситуации — «интенсификация новой Большой игры», при котором международное противостояние выходит из-под контроля и является катализатором дополнительной дестабилизации в Центральной Азии, наряду с этим растут трансграничные угрозы безопасности.
При реализации данного сценария и россии, и Китаю будет необходимо чётко определить приоритетные направления политики в регионе и разработать соответствующие стратегии.
. Наконец, четвёртый сценарий «центрально-азиатский взрыв» является катастрофическим: существует вероятность резкого роста нетрадиционных угроз безопасности, образования несостоявшихся государств, роста числа наркогосударств, что провоцируется выводом войск МССБ из Афганистана, который вызывает «эффект домино».
В данном случае ключевыми направлениями деятельности представляются подготовка и осуществление целой системы антикризисных мер по борьбе с трансграничными угрозами на случай кризиса или распада государственных структур в одном или нескольких центрально-азиатских государствах.
нельзя не осветить позицию, которую по афганскому вопросу занимает ШОС. На данный момент в организации сложилось общее ощущение латентной опасности, которая исходит из Афганистана. Это подтверждает и сам мотив создания ШОС, и официальные документы, принятые на саммитах организации, при этом имеется четко задекларированная позиция о невмешательстве во внутренние дела Афганистана, исключается ввод войск или ограниченных контингентов. одновременно страны-члены ШОС понимают, что вести диалог с данным государством необходимо, о чём свидетельствует принятие Афганистана в качестве государства-наблюдателя в ШОС в 2013 году. Кроме того, внутри ШОС прорабатывается российская инициатива о создании на базе РАТС универсального центра, который возьмёт на себя ответственность за комплексную координацию борьбы против терроризма, наркоторговли, оружия, организованной преступности и вопросов информационной безопасности. Для его создания и успешного функционирования будет востребован опыт всех государств-членов, также не исключается вероятность того, что он станет важным связующим звеном между государствами-членами, наблюдателями и партнёрами по диалогу.
Что касается перспектив сотрудничества россии и Китая в сфере безопасности в регионе, можно предположить, что сохранится текущий уровень кооперации. Это связано с наличием у обеих стран целого ряда общих интересов. По всей вероятности, основные направления и механизмы политики двух государств в регионе останутся прежними: россия будет развивать всестороннее сотрудничество в сфере безопасности, делая ставку на hard security, Китай же по-прежнему будет отстаивать необходимость расширения сотрудничества в экономической сфере, которую он связывает с уровнем обеспечения безопасности в регионе. В свете данной дилеммы, которая является основным различием в приоритетах политики России и Китая, а также фактором, влияющим на взаимодействие в рамках ШОС, возможны два сценария развития сотрудничества:
. Оба актора продолжают придерживаться текущих внешнеполитических приоритетов, что тормозит успешное развитие многопрофильного сотрудничества.
Наряду с этим, нельзя исключать вероятность соперничества вследствие смелой экономической экспансии и растущей самоуверенности Китая на внешнеполитической арене. более того, в феврале 2016 года по итогам состоявшихся в Пекине переговоров был рассмотрен вопрос о создании таджикско-китайского антитеррористического центра в Душанбе. К тому же, в марте 2016 года в Душанбе прошли переговоры начальников генштабов Китая, Таджикистана, Пакистана и Афганистана. Речь идет не только о политическом взаимодействии и координации действий, но и о формировании договорно-правовой базы между четырьмя государствами по обеспечению безопасности в регионе. По мнению ряда экспертов, это таит в себе потенциальный вызов для России. Подобные действия Китая можно объяснить озабоченностью относительно политических и экономических рисков вокруг проектов Экономического пояса Шёлкового пути.
таким образом, выявив ключевые направления и инструменты политики россии и Китая в сфере безопасности в Центральной Азии, можно сделать следующие выводы и обобщения.
В целом, Россия и Китай более предрасположены к сотрудничеству, чем к соперничеству. Прежде всего это сотрудничество в сфере поддержания безопасности границ и противодействия «трём силам зла», которое заключается в проведении на постоянной основе военных учений, наличии серьёзной правовой базы. Также россия и Китай имеют общую позицию по вопросам военного присутствия в регионе контингента США и НАТО, отношения к «цветным революциям», поддержки авторитарных режимов стран ЦА, необходимости развития кооперации в рамках ШОС, что обуславливает схожие действия и политические заявления. Каждая из сторон исходит из необходимости учёта баланса интересов во всём комплексе российско-китайских отношений.
Тем не менее существуют и определённые противоречия в политике двух государств. В целом, прослеживается определённый параллелизм в центрально-азиатской политике Китая и ЕС: в обоих случаях имели место очень большая осторожность и ориентация на других внешних акторов (Россию и США), которые способствовали «сглаживанию» различных дилемм собственной политики. Китай, как и ЕС, связывает Интерес к сохранению долговременной стабильности в регионе в первую очередь с гармоничным социально-экономическим развитием стран ЦА и делает акцент на развитии сотрудничества в экономической области как по линии двустороннего взаимодействия, так и в структуре ШОС. несмотря на это, именно в сфере безопасности россия более склонна к сотрудничеству с ЕС, чем Китай.
В области борьбы с «тремя силами зла» также наблюдаются некоторые различия. Если Россия делает упор на hard security, то Китай ограничивается лишь участием в военных учениях и проведением курсов обучения, но не имеет военных баз и постоянного военного контингента в ЦА. Разнится вклад россии и Китая и в решение такой проблемы, как борьба с наркоторговлей: если россия активно развивает кооперацию с центрально-азиатскими государствами в этой сфере на двусторонней основе, то Китай ограничивается лишь взаимодействием в рамках ШОС, а на двусторонней основе пока не слишком активен.
Помимо ШОС, россия также обладает ещё одним мощным рычагом воздействия на ситуацию в сфере безопасности в ЦА — ОДКБ, в число участников которой Китай не входит. Более того, Китай иногда воспринимается как геополитический соперник в ЦА, которую Россия традиционно считает сферой собственного влияния, в то время как в Китае подобное понимание отсутствует, по крайней мере, так заявляют китайские исследователи.
На данный момент и в ближайшем будущем факторы, благоприятствующие кооперации, перевешивают те, что порождают конфликт. К тому же, и в россии, и в Китае сложилось чёткое понимание того, что сотрудничество выгодно обеим сторонам, а конфликт неизбежно приведёт к взаимному ущербу.
Литература
1.Менон Р. Введение: Центральная Азия в XXI веке // Центральная Азия: взгляд из Вашингтона, Москвы и Пекина. — М.: Новое издательство, 2008.
.Симонов К.В. Афганский вопрос на российско-британских переговорах 1905-1907 гг. о разделе сфер влияния в Азии // Восток. — 2012. — № 4.
.Сухарев А.Я., Крутских В.Е., Сухарева А.Я. большой юридический словарь. — М.: Инфра-М, 2003. URL: HTTP://dic.academic.ru/dic.nsf/lower/15381 (дата обращения: 30.03.2016).
.Торкунов А.В., Мальгин А.В. Современные международные отношения. — М.: Аспект Пресс, 2012.
.Тренин Д.В. Россия и Центральная Азия: интересы, политика, перспективы // Центральная Азия: взгляд из Вашингтона, Москвы и Пекина. — М.: Новое издательство, 2008.
.Тусупбаева Г.А., Шаймергенов Т.Т. Роль международных структур в обеспечении региональной безопасности в Центральной Азии: перспективы для ШОС и НАТО // Сборник материалов Третьей ежегодной алма-атинской конференции по вопросам безопасности и регионального сотрудничества. — Алматы, 2005.
.Чжао Х. Центральная Азия в китайской дипломатии // Центральная Азия: взгляд из Вашингтона, Москвы и Пекина. — М.: Новое издательство, 2008.
.Buzan B. People, States and Fear: An Agenda for International Security Studies in the Post-Cold War Era. — ECPR Press, 2007.
.Buzan B., Waever O. Regions and Powers. The Structure of International Security. — Cambridge: Cambridge University Press, 2003.
.Jonson L. Russia and Central Asia // Central Asia Security: The New International Context / Ed. By R. Allison, L. Jonson. — Washington, DC: Brookings Institution Press, 2001.
.Lang J., Popescu N. Central Asia: the view from Russia // ISSUE Alerts (European Union Institute for Security Studies). — 2015. — No 1.
.Peyrouse S. Central Asias Growing Partnership with China // EUCAM Working Paper. — 2009. — No 4.
.Син Гуанчэн. Чжунго хэ синь дули дэ чжунъя гоцзя гуаньси (отношения Китая с новыми независимыми государствами Центральной Азии). Харбин, 1996.
.Чжунго юй чжунъя (Китай и Центральная Азия). Пекин, 1999.
.Шанхай хэцзо цзуцжи чэньюаньго цзяцян дуй дупин дэ гуаньчжи (страны-члены ШОС усиливают контроль за наркотиками). // Синьхуа. — 03.04.2012.
