Учебная работа. Отношения России и НАТО
отношения России и НАТО
КУРСОВАЯ
РАБОТА
отношения
РОССИИ И НАТО
2004 г
О
Г Л А В Л Е Н И Е:
ВВЕДЕНИЕ. 3
ГЛАВА 1. россия И НАТО В СОВРЕМЕННЫХ
МЕЖДУНАРОДНЫХ УСЛОВИЯХ.. 6
1.1.Россия и НАТО: эволюция взаимоотношений.. 6
1.2. НАТО: факторы пересмотра стратегических приоритетов.. 11
ГЛАВА II. расширение
НАТО НА ВОСТОК КАК ПРОБЛЕМА российской БЕЗОПАСНОСТИ.. 15
2.1.Расширение НАТО на восток: состояние вопроса.. 15
2.2.Поиск стратегии для России в условиях расширения НАТО
на восток.. 20
ЗАКЛЮЧЕНИЕ. 26
список ЛИТЕРАТУРЫ… 29
ВВЕДЕНИЕ
Актуальность
темы. С завершением «холодной войны» проблемы войны и мира приобрели
новое звучание. Надежды на то, что XXI век будет более безопасным для
человечества, чем XX, пока не оправдываются. Наблюдается рост числа неядерных,
локальных, межгосударственных и внутригосударственных конфликтов. В условиях
роста разрушительной силы обычного оружия, последствия этих конфликтов
становятся все более опасными. Сохраняются разногласия по многим вопросам, в
том числе и относящимся к сфере военной безопасности, между Российской
Федерацией и Соединенными Штатами, которые остаются наиболее мощными в военном
отношении державами современного мира.
Начиная
с 1993 г., расширение Североатлантического альянса на восток образует одну из
ведущих сюжетных линий в отношениях между Россией и Западом, в формировании
российской внешней политики в целом, в борьбе идей и политических течений по
вопросу о военно-стратегической ориентации россии и, в конечном счете, о ее
цивилизационной принадлежности. При этом история дискуссий о расширении НАТО
свидетельствует о глубоких различиях в восприятии проблемы российскими и
западными наблюдателями.
Актуальность
исследования проблемы взаимоотношений России и НАТО в современной их постановке
исключительно велика. От того, какие подходы к проблемам войны и мира возобладают
в США, самой сильной в военном отношении державе современности, ядре системы
союзов, главным из которых является НАТО, во многом зависит будущее состояние
системы международных отношений. От того, как будут сформулированы контуры
военно-политических доктрин и направлений военного строительства США на XXI век,
зависит содержание военных доктрин и направленность военного строительства в других
странах мира, в том числе и в Российской Федерации.
При
этом факты свидетельствуют, что надеяться на отказ от военных средств
достижения политических целей со стороны США и их союзников, нет оснований.
Напротив, в последние годы спектр целей, для достижения которых применяется
военная сила, даже расширился: она применялась США для выполнения гуманитарной,
миротворческой миссии «Возрожденная надежда» в Сомали, для утверждения
демократии на Гаити, для нанесения ударов по центрам подготовки террористов в
Судане и Афганистане и т.д. Как показал опыт войны 1999 г. в Югославии, которая
не была официально объявлена, велась в условиях, когда формально на европейском
континенте царил мир, политическая и военная элита США идет на принятие решений
о применении военных средств достижения политических целей даже с большей
легкостью, чем в период «холодной войны».
Военные
операции НАТО в Ираке показывают, как правящая элита США укрепляет свое
положение в мире. Силовые акции стали восприниматься не только как оправданные,
но и целесообразные. В США постоянная готовность к войне рассматривается как
ключевой фактор, благодаря которому остальные слагаемые национальной мощи
приобретают реальную значимость а международных отношениях[1]. Победив в
«холодной войне», США перешли к политике «ультраколониализма»[2], установления
контроля над мировыми ресурсами.
На
этом фоне во всей полноте проявился и институциональный кризис в самих НАТО, не
позволяющей этой структуре, использующей устаревшие доктрины и технологии,
принимать адекватные и оперативные решения в сложных политических реалиях.
В
этих условиях стратегия НАТО, ее характер приобретают критическое значение как
с точки зрения взаимоотношений россии с Альянсом, так и в свете более широких
интересов обеспечения безопасности Российской Федерации.
Цель
курсовой работы — показать особенности и перспективы развития
взаимоотношений России и НАТО в новых политических международных условиях.
Цель
работы обусловила решение следующих задач:
_ показать эволюцию взаимоотношений России и НАТО во второй
половине ХХ века;
_ дать оценку Североатлантическому альянсу на современной
международной арене, выявить факторы, влияющие на изменение его стратегий и
военно-политических доктрин после распада СССР и образования «однополярного»
миропорядка;
_ обозначить проблемы России в контексте усиливающегося
проникновения НАТО на восток.
В
работе использованы публикации и выступления известных отечественных и зарубежных
ученых и политиков, военных аналитиков, изучающих особенности развития
российско-американских отношений в ХХ и ХХI вв., в том числе по линии военно-политического
сотрудничества.
ГЛАВА 1. россия
И НАТО В СОВРЕМЕННЫХ МЕЖДУНАРОДНЫХ УСЛОВИЯХ
1.1.россия
и НАТО: эволюция взаимоотношений
Вооруженные
силы Североатлантического альянса (НАТО) были созданы в 1949 году. Изначально
альянс представлял собой «оборонительный союз» двенадцати государств, включая в
свои ряды Бельгию, Канаду, Данию, Францию, Исландию, Италию, Люксембург,
Голландию, Норвегию, Португалию, великобританию и США. Штаб-квартира НАТО
располагалась в Брюсселе, однако основополагающие политические решения
принимались в Вашингтоне. структура НАТО была призвана главным образом
обеспечивать взаимную защиту против угрозы агрессии со стороны Советского
Союза. В 1952 году в ее состав вошли Греция и Турция, тем самым
Североатлантический альянс продвинулся в Юго-Восточную Европу. В 1955 году 15-м
членом альянса стала Западная Германия. В таком составе альянс существовал все
последующие 27 лет, до тех пор пока в него не вошла Испания. В 1990-м, вслед за
появлением на карте Европы единой Германии, это объединившееся продолжается.
В
советский период политика США и практически любые действия НАТО рассматривались
в советской литературе как враждебные и агрессивные.[3] Вместе с тем, еще в
1954 году СССР предпринял попытку отойти от политики жесткой конфронтации с
Западом. На совещании министров иностранных дел СССР, США, Англии и Франции
советские дипломаты предложили проект вступления СССР в НАТО, но он был
отклонен. основные причины отказа — тоталитарный характер советского режима и
идеологические расхождения.
С
конца 80-х гг. в анализе отношений с НАТО, советские исследователи переходят
от конфронтационного тона к идее равноправного взаимовыгодного сотрудничества
основанного на сознании паритета военных возможностей НАТО.[4]
В тот
период ключевым элементом создания всеобъемлющей системы безопасности в военной
области для СССР стало являться: недопущение гонки вооружений в космосе,
прекращение всех испытаний ядерного оружия и полная его ликвидация, запрет и
уничтожение химического оружия, отказ от создания других средств массового
истребления, строго контролируемое снижение уровня военных потенциалов
государств до пределов разумной достаточности, роспуск военных группировок, а
как ступень к этому — отказ от расширения и образования пропорциональное и
соразмерное сокращение военных бюджетов.[5]
фундаментальное
выражение нового советского подхода к внешней политике нашло отражение во
многих публикациях. В них проявляется специфика советской позиции: с одной
стороны сознание собственной силы, но одновременно, стремление к компромиссу их
чего в качестве полемического приема используется критика за нежелание идти
навстречу советским инициативам. Здесь отчетливо проявляется обеспокоенность
СССР фактической подготовкой НАТО к расширению сферы ответственности за счет
использования сил быстрого реагирования, перераспределения усилий с
европейского направления на другие и ориентации на выполнение военно-политических
задач по всему миру.[6]
Исследователи
подчеркивали, что вопреки логике мирового развития США был взят курс не на
уменьшение угрозы войны вообще, а на ослабление опасности для себя путем
наращивания военной мощи и «перераспределение риска» между собой и европейскими
союзниками. В результате, межимпериалистические противоречия превратились в сложнейший
узел… расширился диапазон проблем. Чем сильнее проявляется американский
гегемонизм, тем сильнее становится в трансатлантических отношениях центробежная
тенденция.[7]
только
в марте 1992 г. в связи с завершением «холодной войны» россия и десять стран
СНГ были приняты в члены Совета Североатлантического сотрудничества (ССАС). За
короткий срок Россия и НАТО подписали рамочный документ программы «Партнерство
ради мира» (ПРМ) и индивидуальную программу в рамках ПРМ. Политический диалог
начал активно развиваться. Основное внимание стало концентрироваться на
вопросах взаимодействия с США в урегулировании локальных конфликтных ситуаций,
уже не связанных с прошлым советско-американским соперничеством, а также
сокращения стратегических ядерных арсеналов, предотвращения распространения
ядерного оружия.[8]
В
1991 году появляются первые осторожные намеки на возможность расширения НАТО на
восток: «Потенциально острая проблема — стремление ряда группировок в
руководящих кругах восточноевропейских стран к максимальному сближению с НАТО.
Пока там достаточно твердо отвергают идеи о распространении зоны ответственности
союза на ЦВЕ. Но, одновременно, существуют настроения в пользу максимального
сближения натовского блока с этим регионом ( и с СССР).»[9]
Очень
скоро «фактор НАТО» становится одним из важнейших вопросов внутриполитической
борьбы в России. Появилось множество движений, политических клубов, научных
групп, секций и других временных структур, которые активно вели
пропагандистскую работу против расширения НАТО на восток. В государственной
Думе было создано нефракционное объединение более чем из 200 депутатов –
«Анти-НАТО». Ими рассматривались и оценивались соотношение военных сил при
различных вариантах расширения НАТО и возможные последствия. Где не хватало цифр,
включалась геополитика.
В
свою очередь и НАТО старался держать строгую дистанцию с Россией. «Российский
фактор» в силу слабой предсказуемости воспринимался как источник возможной
опасности. Внутри России постоянно наблюдались всплески активности консервативных,
ультрапатриотических и националистических сил (события октября 1993 г., выборы
в Федеральное собрание первого созыва), росли социально-экономические проблемы,
начались военные действия в Чечне.
Получить
проблем в отношениях с Российской Федерацией можно из выступлений
американского дипломата, посла США в России Т. Пикеринга[10], министра обороны
У. Коэна[11],
из статей заместителя госсекретаря США С. Тэлбота[12], бывшего помощника
госсекретаря США Р. Холбрука[13]
и других представителей военной и политической элиты США.
27
мая 1997 г. в Париже россия подписала с альянсом Основополагающий акт о
взаимоотношениях, сотрудничестве и безопасности с целью ограничить ущерб от
первой волны расширения НАТО. однако время, прошедшее после подписания
Основополагающего акта и до временного разрыва отношений россии с этой
организацией в связи с событиями на Балканах весны-лета 1999 г. показало, что расчеты
экспертов не оправдались.
Военная
операция НАТО против Югославии стала лучшим подтверждением того минимального
значения, которое придавалось в НАТО Основополагающему акту: сам факт
бомбардировок нарушил ряд базовых принципов взаимоотношений альянса с Россией,
заложенных в Акте — таких, как «отказ от применения силы или угрозы силой
друг против друга или против любого другого государства, его
суверенитета, территориальной целостности или политической независимости…»
и «предотвращение конфликтов и урегулирование споров мирными средствами…»[14].
важно
подчеркнуть, что хотя нападение на СРЮ стало своего рода «моментом истины» для
взаимоотношений России и НАТО, кризис был во многом подготовлен всем предыдущим
ходом их развития.
С
началом агрессии НАТО против Югославии россия, и ранее выступавшая за решение
косовской проблемы мирными средствами в рамках ООН и/или ОБСЕ, оказалась
единственной из крупных европейских держав, непосредственно не вовлеченной в
военные действия, что сделало ее основным кандидатом на роль посредника между
воюющими сторонами. Заметную роль в остановке военных действий на Балканах
сыграла «челночная дипломатия» специального представителя президента РФ по
Балканам, экс-премьера Виктора Черномырдина. именно инициатива Кремля по
направлению в Белград международной делегации в составе представителей России
(В.Черномырдина) и ЕС (президента Финляндии М.Ахтисаари) для переговоров с
югославским президентом С.Милошевичем, поддержанная руководством США, а затем и
лидерами «Большой семерки» (так называемый боннский мирный план), послужила
отправной точкой для временного (как показали дальнейшие события)
урегулирования кризиса.
В
условиях разрыва отношений с НАТО решение об участии российского
миротворческого контингента в операции НАТО в составе сил международного
присутствия по безопасности в Косово (СДК) вызвало далеко не однозначную
реакцию как в российском обществе, так и среди специалистов, выдвигавших три
основных контраргумента.
1)
Отсутствие ясности в вопросе о том, насколько такое участие
соответствует интересам национальной безопасности России.
2)
Отсутствие отдельного российского сектора в Косово.
3)
сложности с финансированием российского контингента в Косово.
Лишь
к осени 1999 г. отношения России с НАТО вернулись на уровень, предшествовавший
заключению Основополагающего акта между ними, когда фактический бойкот Россией
ПРМ сопровождался ее практическим участием в СВС НАТО в Боснии.
Несмотря
на то, что руководством обеих стран было объявлено о стремлении к установлению
взаимоотношений на принципах партнерства, таковыми они не стали. более того,
истинного понимания интересов и мотиваций другой стороны по вопросам ее
национальной безопасности сегодня у Москвы и Вашингтона значительно меньше, чем
это было в период холодной войны. Одним из значимых факторов, скрепляющих
отношения двух стран сегодня выступает опасность международного терроризма,
хотя и в этой сфере процесс сотрудничества протекает неоднозначно.
1.2.
НАТО: факторы
пересмотра стратегических приоритетов
Сложные
процессы в 90-х годах ХХ века происходили и в самом Североатлантическом
альянсе. после распада СССР перед НАТО возникла проблема внешней адаптации к
новым международным условиям и вопросы внутренней структурной перестройки.
Важнейшим фактором пересмотра стратегических приоритетов НАТО стало изменение
характера основных угроз международной безопасности. Несмотря на то, что
глобальное противостояние сверхдержав ушло в прошлое, степень конфликтности и
политико-военной нестабильности в Европе и мире не столько уменьшилась, сколько
приобрела качественно новое содержание. На первый план вышли проблемы
регулирования многочисленных очагов региональной напряженности, которое не
только превратилось в одно из ключевых направлений мировой политики, но и
приобрело резко военизированный характер — все более очевидным стало
преобладание так называемого силового умиротворения над «традиционным
миротворчеством» времен «холодной войны».
Центр
регионального вооруженного противостояния сместился в сторону более
ограниченных по масштабу и географическим параметрам столкновений. Серия
серьезных провалов 1993-1994 гг. в области регулирования локально-региональных
конфликтов не только в странах «третьего мира» (крах многонациональной операции
в Сомали, кровопролитные межплеменные столкновения в Бурунди и Заире,
обострение ситуации в Афганистане и Анголе и др.), но и в центре Европы (на
территории бывшей Югославии), свидетельствовала о том, что «традиционное
миротворчество», доминировавшее в таких международных организациях, как ООН,
больше не срабатывает. В этих условиях основная нагрузка по реагированию на
«новые вызовы» международной безопасности легла на США как на единственную
мировую сверхдержаву. однако на переходном этапе в развитии международных
отношений, который характеризуется не абсолютной, а относительной, или
«смягченной», однополярностью[15],
единоличное бремя ответственности за поддержание глобальной безопасности
оказалось непосильным даже для США, что сделало задачу укрепления союзнических
отношений с европейскими партнерами по НАТО — основным американским
внешнеполитическим приоритетом. Военно-политические структуры НАТО подключились
к поиску адекватного ответа на «новые вызовы» европейской безопасности в рамках
разработки и проведения в жизнь новой антикризисной стратегии альянса.
Антикризисная
стратегия НАТО стала одним из основных направлений внутренней трансформации
альянса и разрабатывалась она в тесной взаимосвязи со стратегией его расширения
(внешней адаптацией). Необходимо было решить проблему участия объединенных
вооруженных сил НАТО в военных операциях, которые, во-первых, не были бы
напрямую связаны с обеспечением обороны государств — членов альянса, а
во-вторых, проходили бы за пределами его территориальной «зоны
ответственности». таким образом, пересмотру подлежали как стратегические
функции альянса, так и его географическая ориентация.
Давая
оценку сложившейся ситуации, можно сказать, что, лишившись противовеса в виде
противостоящей «сверхдержавы», ощущая практическую безнаказанность, правящие
круги США стали допускать использование военной мощи даже в ситуациях, когда не
затронуты жизненно важные интересы страны. Под прикрытием создания гуманного
миропорядка или защиты национальных интересов США, все большее распространение
в современных условиях получили формы войн, стирающие грань между состоянием
мира и войны еще в большей степени, чем это было в годы «холодной войны». Все
это ведет к увеличению числа стран, которые оказываются заинтересованы в
создании собственных сил «сдерживания» Соединенных Штатов от военных
вмешательств. Готовность следовать нормам права, выполнения и уважения
международных обязательств, интересов безопасности других государств в мире,
где лидирующая держава обращается к применению силы без каких-либо ограничений,
естественно уменьшается. Все это делает мир не менее, а более опасным и
нестабильным.
таким
образом, на наш взгляд, основными внешними факторами пересмотра стратегических
приоритетов НАТО в 90-х годах ХХ века стали:
·
распад советского Союза и окончание «холодной войны» (возникла
относительная однополярность мира);
·
изменение характера основных угроз международной безопасности;
·
увеличение числа локально-региональных конфликтов;
·
расширение НАТО на Восток;
·
увеличение числа стран, заинтересованных в создании собственных
сил «сдерживания» Соединенных Штатов.
На
современном этапе военно-политический блок НАТО по определению не приспособлен
обеспечить весь комплекс мероприятий, связанных с реализацией мирного
урегулирования. более того, в отдельных случаях вмешательство НАТО в острейшие
этнополитические противоречия, в том числе на ранней стадии, оказывает
дестабилизирующее влияние и скорее служит средством обострения конфликтов, чем
способствует их урегулированию (ярчайший пример тому — косовский кризис
1998-1999 гг. и 17 марта 2004 года, война в Ираке).
В
этом смысле фундаментальная для альянса проблема состоит в попытке
противостоять угрозам, связанным со сложнейшими этнополитическими конфликтами,
урегулирование которых требует международного вмешательства на долговременной
или постоянной основе, методами «кризисного реагирования» (использование
которых неизбежно характеризуется крайней политизированностью,
непропорционально высокой ролью средств массовой информации, и т. п.).
ГЛАВА II. РАСШИРЕНИЕ
НАТО НА ВОСТОК КАК проблема РОССИЙСКОЙ БЕЗОПАСНОСТИ
2.1.Расширение НАТО
на восток: состояние вопроса
Начиная
с 1993 г., расширение Североатлантического альянса на восток образует одну из
ведущих сюжетных линий в отношениях между Россией и Западом, в формировании
российской внешней политики в целом, в борьбе идей и политических течений по
вопросу о военно-стратегической ориентации россии и в конечном счете о ее
цивилизационной принадлежности. При этом история дискуссий о расширении НАТО
свидетельствует о глубоких различиях в восприятии проблемы российскими и
западными наблюдателями. В России официальные лица и большинство вовлеченных в
«реальную политику» экспертов рассматривали расширение как консолидированную
стратегию Запада (или, по крайней мере, американских элит) и пытались либо
воздействовать на ситуацию ничем не подкрепленными угрозами, либо ограничить
ущерб договоренностями с НАТО по вопросам частного характера — тем самым
демонстрируя как сторонникам, так и противникам экспансии на Западе свое
фактическое признание ее неотвратимости[16].
В
1990-е годы мир стал свидетелем борьбы между сторонниками и противниками
расширения, первый этап которой завершился победой сторонников экспансии,
обнажив при этом глубокие противоречия как между Западом и Востоком,
изменившими свои геополитические очертания, так и внутри самой западной элиты
по вопросу о будущем мироустройстве. 12 марта 1999 г. идея, еще недавно
казавшаяся многим на Западе бессмысленной, бесперспективной и опасной
осуществилась: бывшие члены Организации Варшавского договора (ОВД) Польша,
Чехия и Венгрия стали членами НАТО. между тем уже две недели спустя
Североатлантический альянс, теперь уже в составе 19 государств, в нарушение
Устава ООН и всего международно-правового порядка, совершил нападение на
Союзную Республику Югославию (СРЮ). стало ясно, что российская дипломатия и
экспертно-политическое сообщество, до сих пор дебатировавшие частный вопрос расширения
альянса, упустили из виду формирование идеологии и стратегических планов куда
более обширной и далеко идущей экспансии.
Война
на Балканах и принятие новой стратегической концепции НАТО обозначили коренную
перемену в существующей структуре глобальной политики. Впервые за всю
постколониальную историю военно-политическая ситуация в мире определяется
экспансией военного блока самых богатых и процветающих государств, которому не
существует сколь-нибудь значительного противовеса в виде других блоков и
организаций. Свое бессилие и все большую маргинальность по отношению к НАТО
продемонстрировала Организация Объединенных Наций, не говоря уже о других международных
институтах. Утвердилась фактическая монополия НАТО в вопросах европейской
безопасности. Наконец, расширение НАТО в сочетании с балканской войной
обозначило смену вех в российской внутренней политике: впервые за долгое время
оно создало почву для общенационального консенсуса, по крайней мере, по одному
стратегическому вопросу, и притом на условиях, приемлемых и благоприятных для
правящей элиты.
Каковы причины
расширения альянса и его последствия для россии, Европы и мира? Как может Россия
обеспечить свою национальную безопасность в этих условиях? К этим вопросам
можно подойти с разных профессиональных и мировоззренческих точек зрения, при
этом независимо от выбранного подхода представление о существующих направлениях
теоретического анализа является необходимым условием рационального осмысления
проблемы. В конечном счете восприятие проблемы расширения НАТО и выработка
конкретных рекомендаций в этой связи упираются в вопрос о том, что собой
представляет альянс и какие силы определяют ее нынешнюю эволюцию.
Следует
отметить, что весьма позитивную роль в налаживании взаимоотношений между
Россией и НАТО сыграла программа «Партнерство ради мира» (ПРМ). Эта программа,
ориентированная на двустороннее сотрудничество между военными ведомствами НАТО
и восточноевропейских стран, была разработана осенью 1993 г. сотрудниками
Пентагона и Комитета начальников штабов во взаимодействии с государственным
секретарем У.Кристофером и его заместителем С.Тэлботтом. программа ПРМ была
политическим ответом американских военных ведомств, в целом не заинтересованных
в форсированном расширении НАТО на фоне сокращения оборонных расходов, на
ситуацию, создавшуюся после варшавского заявления Б.Ельцина о допустимости
вступления Польши в НАТО и начала массовой публичной кампании
Польско-американского конгресса совместно с З.Бжезинским и Г.Киссинджером за
скорейшее расширение альянса. Принятие программы ПРМ Брюссельским саммитом НАТО
в январе 1994 г. давало россии дополнительное время для выработки стратегии в
отношениях с альянсом[17]
(за что ПРМ и его создатели были подвергнуты жесточайшей критике со стороны
американских правых и восточноевропейских правительств), при этом не снимая
вопроса о расширении альянса с повестки дня. Вместе с тем институциональный
переход от структуры, основанной на многостороннем участии, к двусторонним
военным контактам с НАТО вносил неблагоприятные для россии элементы конкуренции
между ней и восточноевропейскими странами в деле сотрудничества с военными
структурами альянса.
В
россии принятие программы ПРМ вызвало прилив эйфории, поскольку она
воспринималась как альтернатива расширению НАТО, а не как один из этапов
процесса, ход которого отчасти зависел от действий самой России, в том числе и
действий упреждающего характера[18].
В конечном счете правы оказались те наблюдатели, которые не разделяли общей
эйфории, полагая, что «большая игра вокруг расширения НАТО только начинается»[19].
В 1997-2000 гг. в
администрации Клинтона на ключевые посты государственного секретаря и министра
обороны были назначены жесткие сторонники расширения М.Олбрайт и У.Коэн,
соответственно. несмотря на это, официальная политика Вашингтона предусматривала
одновременное движение «по двум колеям» — в направлении расширения альянса и
кодификации «особых отношений» между НАТО и Россией. Инициаторы расширения НАТО
намеревались выстроить соглашение с Россией таким образом, чтобы создаваемая на
его основе структура (будущий Совместный постоянный совет) ограничивалась информационно-совещательными
функциями и исключала какую-либо роль России в принятии решений, находящихся в
компетенции альянса. подобное соглашение было также призвано снять с повестки
дня гипотетический вопрос о вступлении России в НАТО, поскольку задача вовлечения
России в договорные отношения с альянсом уже была решена.
некоторые
противники расширения НАТО на Западе полагали, что Россия вряд ли пойдет на
такое соглашение в существующих обстоятельствах или что ратификация договора
парламентами стран НАТО и России может быть затруднена, что, в свою очередь,
затормозит расширение альянса. В действительности, российское руководство
приняло не только саму идею, но и предложенную Вашингтоном структуру
Основополагающего акта как межправительственного соглашения, не подлежащего
ратификации, а следовательно, вопреки последующим утверждениям Москвы, не
имевшего силы международно-правового обязательства. Ведущие американские газеты
писали о том, что Б.Ельцин согласился подписать парижский Акт в обмен на
обещание Клинтона помочь Москве в получении нового кредита МВФ и переименовать
«Большую семерку» в «Большую восьмерку»[20].
Историческим парадоксом является участие в разработке этого документа
Е.Примакова в качестве российского министра иностранных дел, однако следует вспомнить
о том, что внешняя политика по Конституции 1993 г. являлась исключительной
прерогативой президентской власти, и что находившийся в аналогичном положении
министр обороны И.Родионов, выступивший с критикой внешнеполитического курса
Кремля, был подвергнут бичеванию перед телекамерами и отправлен на пенсию за
несколько дней до отъезда президента в Париж на подписание Основополагающего
акта.
Как полагают
исследователи[21],
образованный в соответствии с актом совместный постоянный совет (СПС) задал
новые институциональные параметры взаимодействия между Россией и НАТО. Как
свидетельствует опыт последующих лет, формат двустороннего взаимодействия
России с НАТО как единым целым существенно ухудшил позиции России при
переговорах с альянсом по сравнению, например, с Советом североатлантического
сотрудничества, поскольку в рамках нового форума российские представители имели
дело не с представителями индивидуальных членов и кандидатов в члены альянса, а
с заранее консолидированной позицией натовской верхушки, которая доводится до
сведения России в готовом и не подлежащем модификации виде. К тому же СПС
изначально действовал в рамках жестко ограниченной компетенции, исключавшей
принятие решений, которые накладывали бы какие бы то ни было ограничения на
последующие действия сторон. В этом контексте какая-либо активность СПС и
участие в нем России или, наоборот, замораживание его деятельности (как это
произошло после нападения НАТО на Югославию) имеют сугубо символическое
значение и в лучшем случае выступают как отражение более глубоких тенденций в
отношениях между Западом и Россией. подобная ситуация является неизбежной и
легко предсказуемой расплатой российской дипломатии за ее увлечение идеей
«особого статуса» россии в отношениях с НАТО как целым, которая на деле только
способствует возведению институциональных и психологических барьеров между
Россией и «малыми» европейскими странами — как членами, так и не членами
альянса.
2.2.Поиск стратегии
для россии в условиях расширения НАТО на восток
после всех
геополитических перемен в мире перед Россией, намного сократившейся
территориально и не имевшей такого влияния и веса в международных делах, какое
было у СССР, но объявившей себя его правопреемницей, стала задача — определить
свое место на мировой арене, обозначить приоритеты и национальные интересы
государства. Основное влияние на характер внешнеполитической деятельности в
рассматриваемый период оказывали новые взгляды президента Б. Ельцина, а также
тогдашнего министра иностранных дел А.В. Козырева и связанной с ними
политической и научной элиты. необходимо подчеркнуть, что в 1992-1996 г.г.
американское направление внешней политики стало преобладающим.
Отказавшись от
прежних идеологических установок, которые российское руководство объявило почти
единственной причиной конфронтации в холодной войне, горя желанием в сжатые
сроки построить в России «демократическое государство с процветающей рыночной
экономикой», новые власти рассматривали Запад, и прежде всего США, как главного
политического и идеологического союзника, основной источник экономической
помощи, необходимой для проведения внутренних реформ, а также как образец для
подражания. Президент и министр иностранных дел неоднократно подчеркивали, что
Россия и США имеют общие интересы и поддерживают крепкие партнерские отношения.
При этом
руководство страны не учитывало в полной мере ни национальные интересы России,
ни действительную расстановку сил на мировой арене, ни подлинные устремления
руководителей США.
Жизнь все больше
убеждала в ошибочности и бесперспективности односторонней прозападной
ориентации и способствовала постепенному отрезвлению политического руководства
России. Обстоятельства вынуждали президента, руководителей МИДа пойти на
разработку внешнеполитической концепции, в которой отразился бы более
реалистичный и широкий геополитический взгляд на международную политику россии.
Не последнюю роль
в форсировании процесса расширения НАТО, несомненно, сыграла позиция
российского руководства, которое, полное иллюзий о партнерстве, не сразу
осознало суть американских замыслов и даже одобрило в августе 1993 года
намерение Польши вступить в НАТО. Позднее правящие круги США, несмотря на
отрицательную позицию России, просто поставили ее перед свершившимся фактом
расширения зоны влияния НАТО.
Руководители США
и НАТО постоянно подчеркивают в своих выступлениях, в официальных документах
тезис о трансформации, которую якобы претерпела НАТО, становящаяся более
политической, нежели военной организацией. Но действительное развитие событий
показывает, что Североатлантический альянс был и остается военной организацией,
опирающейся преимущественно на силовые методы решения международных проблем. В
связи с этим выглядит ложным стремление некоторых американских политологов
изобразить НАТО безобидным клубом демократических государств, а ее расширение
представить лишь как средство распространения либеральной демократии на
государства ЦВЕ.[22]
Является ли
расширение НАТО на восток угрозой для России, и если да, то в каком смысле?
Хотя официальная точка зрения по этому вопросу заявлена в концепции национальной
безопасности и военной доктрине, понимание этой угрозы остается зачастую
довольно смутным, а в новой Концепции национальной безопасности она гораздо
менее акцентирована, чем в прежней. Это является отражением того
обстоятельства, что в российском сообществе политиков и экспертов существовали
и продолжают существовать различные, во многом диаметрально противоположные
точки зрения на этот счет, хотя эти разногласия в большинстве случаев ясно не
очерчены. Одни полагают, что экспансия альянса создает непосредственную военную
угрозу для России со стороны Запада, преследующего цель экономического
закабаления и расчленения страны, в то время как на противоположном фланге, по
крайней мере до начала бомбардировок Югославии, многие были искренне уверены в том,
что расширение НАТО является закономерным ответом на «имперские амбиции» или
«имперскую ностальгию» Москвы и, возможно, его единственный отрицательный
эффект заключается в косвенной пропагандистской подпитке «национал-коммунистического
реванша».
такая полярность
в оценках (во многом сохраняющаяся и по сей день, по крайней мере в экспертных
и политических кругах) отражает глубину общественного раскола в оценке
отечественной истории и цивилизационной идентичности и сама по себе является
фактором национальной безопасности, требующим учета при проведении какой бы то
ни было внешней политики.
С
нашей точки зрения существует достаточно оснований для того, чтобы оценивать
расширение альянса как реальную угрозу и с военно-стратегической, и с
политической, и с культурно-цивилизационной точек зрения. Неочевидность для
ряда экспертов и политиков военной угрозы со стороны НАТО связана с ее
динамическим характером, под которым в данном случае имеется в виду нарастание
агрессивности альянса по мере изменения его состава и перегруппировки элит в
результате победы сторонников более жесткой наступательной стратегии над
«голубями». Хотя высшее руководство НАТО или его отдельных членов в данный
момент не рассматривает ведение каких-либо военных действий против россии, будь
то ядерными или конвенциональными силами, в качестве реалистического сценария,
демонстрация воинственных намерений на более низком уровне, особенно
государствами восточного и южного фланга, представляет собой самостоятельную
угрозу для России, поскольку воздействует на психологически уязвимые элитные
группы, утратившие иммунитет к различным формам шантажа и силового давления как
внутри страны, так и вовне.
Одним
из путей нейтрализации культурно-психологической, а следовательно и
политической угрозы является отказ от восприятия Запада как монолитного,
интегрированного целого, от придания исторически преходящим институциональным
образованиям статуса выразителей некоей абсолютной идеи Запада. между тем
радикальный отказ от аналитического инструментария советской эпохи, в сочетании
с оскудением информации и научного изучения западного мира, породил у многих
российских наблюдателей преувеличенное представление о консолидированности
Запада (являющееся в некотором смысле обратной стороной собственной, вполне
реальной разобщенности российского социума). Конфронтация внутри западного, в
частности американского общества по вопросу о судьбе НАТО, наличие серьезной
оппозиции расширению, в том числе и во властных структурах, оставались
незамеченными в России либо затушевывались ввиду невыгодности этой информации
как для российских изоляционистов, так и для фанатичных приверженцев тотальной
интеграции с Западом. В сегодняшних обстоятельствах понимание глубокой
внутренней конфликтности западного мира, отказ от абсолютизации временного
соотношения сил внутри него, а также между Западом и другими «полюсами»
мирового сообщества необходимы в первую очередь именно российским западникам,
если они хотят восстановить легитимность своего направления как неотъемлемой
части российского социокультурного и политического спектра.
Очевидно,
что россия может найти свое место в жизни Европы и Запада (оставляя при этом за
собой Право участвовать и в других геополитических конфигурациях) только при
условии многообразия вариантов западной/европейской идентичности.
Соответственно расширение НАТО, как и любая тенденция к унификации и
американизации Европы и Запада, лишает Россию свободы цивилизационного
маневрирования, а фаталистическое смирение с неизбежностью этого лишь на руку
антироссийским силам и может стать самосбывающимся пророчеством. При этом речь не
идет о плетении интриг и внесении раздора в отношения между членами НАТО или
какими-то другими субъектами западной политики.
На современном
этапе всеми специалистами признается ведущая роль Стратегических ядерных сил
(СЯС) в обеспечении безопасности России. Особенно значимым является то, что СЯС
дают возможность под своим «зонтиком» реформировать и поднять на новый
качественный уровень вооруженные силы России, ослабленные в условиях тяжелой
экономической ситуации в стране. Не теряет своей актуальности и ядерное
сдерживание, которое является неотъемлемым фактором современной глобальной
стратегической стабильности, остается способом предотвращения агрессии любого
масштаба военными средствами.
При этом следует
учитывать, что нынешняя администрация Буша не считает, что НАТО должна быть
глобальной организацией обороны и безопасности. НАТО должна обеспечивать
«эффективную поддержку», служить опорным пунктом для наращивания сил, сбора
разведывательных данных, размещения военных баз. Сотрудники администрации
полагают, что формирование союзниками современных, гибких и взаимоподкрепляющих
сил позволит сохранить надежную евроатлантическую систему безопасности. Это
предполагает изменение командной структуры НАТО, в том числе отказ от
географического и переход на функциональный принцип организации управления
силами, создание единого стратегического командования, объединение в одну
структуру верховного командования силами НАТО в Европе и европейского
командования США, ликвидацию верховного командования силами НАТО в Атлантике
(или его преобразование в учебную структуру) и, возможно, создание северного
командования, которое было бы связано со структурами обороны территории США.
И среди
экспертов, и в самой администрации широкое распространение получила также точка
зрения, согласно которой НАТО уже не имеет былого значения с точки зрения
внешней и оборонной политики Соединенных Штатов. Решающее разделяют
приоритеты Америки и способны внести вклад в будущие операции. Данная точка
зрения исходит из того, что Европа безопасна и стабильна и что США должны
сосредоточить свою оборонную политику и политику безопасности на решении
проблем Ближнего Востока, Южной и Восточной Азии, а также на Кавказе.
главная проблема
использования НАТО в целях интеграции россии в европейские структуры кроется не
в отношениях НАТО и россии, а в самом Североатлантическом альянсе. Несмотря на
благоприятное отношение общественности к встрече в Праге, американские
официальные лица выражают сомнения относительно дальнейших перспектив развития
НАТО. До сих пор не ясно, хотя этот вопрос и не обсуждается публично,
сохранится ли сплоченность членов альянса и сможет ли последний ясно определить
свои новые задачи. В противном случае эффективность НАТО, а вместе с этим и ее
политическая поддержка со стороны США может оказаться под вопросом.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Анализируя
эволюцию НАТО во время холодной войны и после ее окончания, можно выделить пять
основных задач в области обеспечения политической или военной безопасности,
выполнению которых служит или призван служить Североатлантический альянс.
Первые три задачи стояли перед НАТО в годы холодной войны. Две другие были
сформулированы в поисках ответов на изменения, происшедшие в современных
условиях.
1.Коллективная
самооборона и сдерживание угрозы нападения на членов НАТО в Европе (ст. 5
Североатлантического договора). Данная задача встала перед НАТО ввиду угрозы со
стороны Советского Союза. По крайней мере ряд старых, новых и будущих членов
НАТО исходят из того, что эта угроза полностью еще не исчезла и потенциально
сохраняется в лице россии. В будущем же в рамках данной задачи должны решаться
вопросы совместной борьбы против терроризма и распространения оружия массового
уничтожения.
2.Обеспечение
транспарентности и доверия между членами НАТО. Альянс был призван решить
«дилемму безопасности». По окончании холодной войны решение этой задачи предполагает
укрепление чувства безопасности среди нестабильных государств, появившихся на
месте стран советского блока. Данная функция необходима и важна с точки зрения
укрепления безопасности в евроатлантическом регионе.
3.Обеспечение демократии и гражданского контроля над
вооруженными силами. Изначально эта функция НАТО, предполагавшая «сдерживание
немцев», была направлена на утверждение в новой Федеративной Республике
Германия демократических ценностей и процессов, а также на замену прусских
порядков англо-американской системой гражданского контроля над вооруженными
силами.
4.Поддержание мира, принуждение к миру и осуществление
гуманитарной интервенции. Постановка данных задач после окончания холодной
войны означала попытку НАТО определить новые военные цели альянса, не
вписывающиеся в рамки статьи 5. Эти задачи НАТО не получили четкого оформления
ввиду политических разногласий относительно того, что должно быть отнесено к
основным военным задачам НАТО.
5.Борьба с терроризмом. Можно утверждать, что эта новая
задача НАТО вписывается в рамки статьи 5, ее следует рассматривать в контексте
первого пункта, а не выделять как самостоятельную функцию. Тем не менее ее
следует выделить особо, поскольку военные задачи борьбы с терроризмом
существенно отличаются от задач сдерживания и обороны против СССР, решавшихся в
годы холодной войны. Борьба с терроризмом требует иной стратегии и иных
средств. Есть и другая причина, по которой борьбу с терроризмом стоит
рассматривать отдельно. Террористические акты 11 сентября 2001 г. явились актом
нападения на члена НАТО и подпадают под действие Североатлантического договора.
Однако они не были совершены на территории Европы, из-за чего не все члены НАТО
(и не все американские должностные лица) считали правомерным применение положений
договора, касающихся коллективной обороны. Потенциальная роль альянса в военном
противодействии терроризму высоко оценивается в качестве направления
деятель НАТО в ХХI веке.
Наряду с этим ключевой проблемой российской безопасности и внешней политики
является устойчивый образ россии как беспринципной силы, считающейся
исключительно с материальными факторами — имидж, укоренившийся не только на
Западе, но и на Востоке, не только среди элит, но и в широких слоях
общественного мнения. Внутриполитические обстоятельства, формирующие внешнюю
политику россии, говорят о том, что в обозримом будущем этот непривлекательный
образ во всяком случае не поблекнет, а материальных ресурсов, вне какой-либо системы универсальных ценностей и
долгосрочных принципов, которые были бы привлекательны для широкого круга
участников мирового сообщества. В этом же русле в целом находится и
наметившийся в начале 2000 г. прагматический курс на размораживание отношений с
НАТО, который способствует российской власти в решении ее краткосрочных задач,
но не снимает с повестки дня ни вопросов долговременного обеспечения
национальной безопасности и сохранения европейского аспекта российской
идентичности, ни аналогичных проблем, стоящих перед другими государствами, не
входящими в НАТО, ни перед самим Западом. Наметившийся в настоящее время подход
российской дипломатии к этим проблемам, основанный на ограничительном толковании
национальных интересов, в условиях растущей зависимости России от глобальных
тенденций системного характера предвещает реактивную, а не креативную внешнюю
политику. подобная внешняя политика будет скорее всего ограничена пассивной
обороной и приспособлением к натиску многонациональных коалиций, мобилизованных
для воплощения в жизнь не только интересов своих лидеров, но и популярных идей
об усовершенствовании мирового порядка. В этом случае экспансия
евроатлантических структур к границам России в тех или иных формах, вероятно,
будет продолжаться.
список ЛИТЕРАТУРЫ
1. Арбатов А.Г. Становление
внешней политики россии и некоторые аспекты ее новой военной доктрины// Полис. –
1994. — N 4.
2. Арбатов А. россия: национальная
безопасность в 90-е годы // мировая экономика и международные отношения. –
1994. — N 8-9.
3.
Богатуров А.Д. Плюралистическая однополярность и интересы России
// Свободная мысль. — 1996. — # 2. — С. 25-36.
4. Горностаев Д. россия
экзаменов сдавать не будет // независимая газета — 1993. — 8 мая.
5. Давыдов В Ф. Россия и США:
проблемы взаимодействия и укрепления режима нераспространения ядерного оружия. —
М, 1997.
6. Караганов С. Будущее Европы
ставит вопросы // международная жизнь. — 1991. — N 4.- С. 49-60.
7. Каширина Т.В.
Российско-американские отношения в 1992-1996 гг. //Автореферат диссертации на
соискание ученой степени кандидата исторических наук.- М., 1999.
8. Кровавые следы американского
империализма. — М., 1982.
9. Ларин В. Международные
отношения и идеологическая борьба. (60-70-е годы). — М., 1976.
10. Лихоталь А.А. Атлантический
альянс: дефицит ответственности в условиях ядерного противостояния. — М., 1987.
11. независимая газета — 1994. —
26 мая.
12. Основополагающий
акт о взаимных отношениях, сотрудничестве и безопасности между Организацией
Североатлантического договора и Российской Федерацией. // Российская газета —
1997. — 28 мая. — Раздел I. «Принципы».
13. Политика силы или разума?
Гонка вооружений и международные отношения. — М., Политиздат, 1989.
14. Пушков А. Россия и НАТО: что
дальше? // Московские новости. — 1994. — 16-23 янв.
15. Пядышев Б. Военные аспекты
международной безопасности //Международная жизнь. — 1986. — № 7. — С.88-97.
16. российская газета. 26 декабря
1998 г.
17. Россия и основные институты
безопасности в Европе: вступая в XXI век /Под ред. Д. Тренина; Моск. Центр
Карнеги. — М.: S&P, июнь 2000.
18. Ротфельд А. Европа: переход к
безопасности нового типа ("inclusive security") // Ежегодник СИПРИ
1998: вооружения, разоружение и международная безопасность. — М., 1999. — C.
175, 189.
19. Савельев А. Предотвращение
войны и сдерживание: подходы ОВД и НАТО // МЭиМО. — 1989.- N6. — С. 19-29.
20. Саймс Д. Каким будет
партнерство, зависит от Москвы (об отношении России к расширению НАТО) //
Московские новости. — 1994. — 1-8 мая. — С. 12.
21. США-ЭПИ. — 1994. — № 6.
22. США-ЭПИ. – 1996. — № 6.
23. Тэлбот С. Для чего нужно
расширяться НАТО //США-ЭПИ. – 1995. — №4.
24. Холбрук Р. Америка —
европейская держава //США-ЭПИ. – 1995. — № 4.
25. Шальнев А.А. «Звездные войны»:
что думают американцы. — М., 1987.
26. Яковлев А.Н. От Трумэна до
Рейгана. Доктрины и реальности ядерного века. — М., 1984.
[1] Жинкина И.Ю. «Национальная мощь» государства как
инструмент американской дипломатии США // Канада, Экономика, политика,
культура. – 1999. — N 9. – С. 83.
[2] Занегин Б.Н. США в региональных конфликтах: малые
войны и большая политика. США — Канада: экономика, Политика, культура. — 1999.
— № 8.
[3] См., например: Кровавые следы американского империализма. М., 1982;
Ларин В. Международные отношения и идеологическая борьба. (60-70-е годы). М.,
1976; Шальнев А.А. "Звездные войны": что думают американцы. М., 1987,
. Яковлев А.Н. От Трумэна до Рейгана. Доктрины и реальности ядерного века. М.,
1984; Яковлев Н.Н. ЦРУ против СССР. М., 1983 и другие.
[4] Савельев А. Предотвращение войны и сдерживание: подходы ОВД и НАТО //
МЭиМО. — 1989.- N6. — С. 19-29.
[5] Пядышев Б. Военные аспекты международной безопасности //Международная жизнь.
— 1986. — № 7. — С.88-97.
[6] Политика
силы или разума? Гонка вооружений и международные отношения. — М., Политиздат,
1989.
[7] Лихоталь А.А. Атлантический Альянс: дефицит ответственности в условиях
ядерного противостояния.- М., 1987.
[8] Арбатов А.Г. Становление внешней политики России и некоторые аспекты
ее новой военной доктрины// Полис — 1994 — N 4; Арбатов А. россия: национальная
безопасность в 90-е годы.// мировая экономика и международные отношения, 1994,
N 8-9; Давыдов В Ф. россия и США: проблемы взаимодействия и укрепления режима
нераспространения ядерного оружия. М, 1997.
[9] Караганов С. Будущее Европы ставит вопросы // международная жизнь. —
1991. — N 4.- С. 49-60.
[10] США-ЭПИ.
— 1994. — №6, США-ЭПИ. – 1996. — №6.
[11] Выдержки из выступления министра обороны США У. Коэна в Никсоновском
центре //российская газета. 26 декабря 1998 г.
[12] Тэлбот С.
Для чего нужно расширяться НАТО //США-ЭПИ. – 1995. — №4.
[13] ХолбрукР
Америка — европейская держава //США-ЭПИ. – 1995. — № 4,
[14] Основополагающий акт о взаимных отношениях,
сотрудничестве и безопасности между Организацией Североатлантического договора
и Российской Федерацией. // Российская газета — 1997. — 28 мая. — Раздел I.
«Принципы».
[15] Богатуров А.Д. Плюралистическая однополярность и
интересы России // Свободная мысль. — 1996. — # 2. — С. 25-36.
[16] В качестве одного из немногих исключений можно привести позицию
авторов авторитетного доклада Совета по внешней и оборонной политике (СВОП), в
котором утверждалось, что расширение не является предопределенным и
предлагалось воздействовать на элиты США и стран НАТО с целью блокирования
расширения. Текст доклада см.: независимая газета — 1994. — 26 мая.
[17] Саймс Д. Каким будет партнерство, зависит от Москвы (об отношении
России к расширению НАТО) // Московские новости. — 1994. — 1-8 мая. — С. 12.
[18] См., например: Горностаев Д. россия экзаменов сдавать не будет //
независимая газета — 1993. — 8 мая.
[19] Пушков А.
Россия и НАТО: что дальше? // Московские новости. — 1994. — 16-23 янв.
[20] Ротфельд А. Европа: переход к безопасности нового типа
("inclusive security") // Ежегодник СИПРИ 1998: вооружения,
разоружение и международная безопасность. — М., 1999. — C. 175, 189.
[21] Россия и основные институты безопасности в Европе: вступая в XXI век /Под
ред. Д. Тренина; Моск. Центр Карнеги. — М.: S&P, июнь 2000.
[22] Каширина Т.В. российско-американские отношения в 1992-1996 гг.
//Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических
наук.- М., 1999.
