Учебная работа. Особенности внешнеполитической стратегии США на пространстве арабского Ближнего Востока в контексте демократизации региона
особенности внешнеполитической стратегии США на пространстве арабского ближнего Востока в контексте демократизации региона
ВВЕДЕНИЕ
В курсовой работе изучены особенности внешнеполитической стратегии США на пространстве арабского ближнего Востока в контексте демократизации региона. В частности, рассматриваются теоретические основы выстраивания американской ближневосточной политики, их эволюция и трансформация, оцениваются достигнутые результаты взаимоотношений США с государствами региона с окончания «холодной войны» до современного этапа.
Актуальность темы исследования. Для постсоветских государств, вовлечённых в стратегические планы США, также высок риск расшатывания стабильности извне, приводящий впоследствии к «цветным революциям». Показателен в этом плане пример Кыргызстана и событий конца 2013 — начала 2014 года в Украине. Важно отметить, что Центральноазиатский регион, который, по плану Соединённых Штатов, также принадлежит к «Расширенному Ближнему Востоку», может быть подвержен таким потрясениям, которые с 2010 года и до сегодняшнего момента переживает арабский мир. Поэтому детальное изучение внешнеполитической стратегии США в отношении арабского ближнего Востока необходимо для формирования впоследствии такой политики Казахстана, которая бы учитывала все те риски, которые несёт в себе принадлежность к стратегическому плану «большой Ближний Восток».
Целью исследования является проведение комплексного анализа приоритетов внешнеполитической стратегии США в отношении стран арабского Ближнего Востока. Исходя из указанной цели, можно выделить следующие задачи, поставленные в курсовой работе:
выявить общие закономерности принципов внешней политики США в отношении стран региона;
рассмотреть её основные методы и инструменты;
выявить ключевые проблемы, возникшие после террористических актов 11 сентября, в трансформации политической стратегии США в регионе;
осуществить критический анализ геополитического проекта «большой Ближний Восток».
Объектом исследования служит внешняя политика США на пространстве арабского ближнего Востока.
Предметом исследования является эволюция и трансформация внешнеполитической стратегии Соединённых Штатов в данном регионе.
Методологической основой исследования явились методы системного анализа, исторической аналогии, а также сравнительно-сопоставительный и проблемный методы. Применение этих методов позволило выявить специфику формирования политики США в странах арабского ближнего Востока, провести её эволюционный анализ.
Историография исследования представлена работами отечественных и зарубежных специалистов в области геополитики, международных отношений, а также политологов, историков, юристов, журналистов.
В связи с распадом СССР и социалистического блока ряд западных учёных провозглашают глобальное торжество демократии и либеральных ценностей. одной из ключевых работ в данном направлении является труд Ф. Фукуямы «Конец истории и последний человек»[1]. Кроме того, в данном контексте существенное аспекты формирования внешнеполитической доктрины США в изучаемом регионе рассматриваются в работах западных исследователей С. Э. Лэнгфорда [4], Б. Льюиса [5], М. Линча [6], С. Вайсмана [7], Р. Петерса [8]. Для оценки роли США в событиях «арабской весны» использовались исследования Э. Хэйвард [10].Были проанализированы ближневосточные исследования американской политики в регионе, а также внутрирегиональных процессов. В их числе работы турецких политологов А. Гюней и Ф. Гоксан [11], М. аль-Гарби [12].
российская историография представлена работами специалистов в области изучения американской политики в регионе: работы А. Ю. Олимпиева [13], Л. Н. Гарусовой [14], А. А. Волович [15]. особого внимания заслуживают исследования «Большой Ближний Восток: Стимулы и предварительные итоги демократизации» [16] под редакцией В. А. Гусейнова и «Политическое цунами. Аналитика событий в Северной Африке и на Ближнем Востоке» [17] под редакцией С. Кургиняна, где дана комплексная оценка политическим процессам в ближневосточных обществах до и после «арабской весны».
Источниковая база исследования. Для достижения поставленных задач использованы следующие материалы:
Концептуальные документы, определяющие американскую внешнеполитическую стратегию (внешнеполитические доктрины, выступления и публичные заявления американских лидеров, Стратегии национальной безопасности), а также материалы Государственного Департамента и Министерства обороны США [18-23], которые позволили определить эволюционные изменения ближневосточной политики Вашингтона.
Материалы международных организаций, влияющих на ход событий в регионе: ООН и Лиги Арабских государств [24-27].
Материалы исследований, посвящённых изучению аспектов внешнеполитической деятель США в регионе, а также внутрирегиональной ситуации [28-30].
Научная новизна работы заключается в том, что при детальном изучении вышеперечисленных документов и материалов был проведен разносторонний и комплексный анализ актуальных проблем формирования внешнеполитической стратегии США на пространстве арабского ближнего Востока, причём осуществлялся комплексный анализ как теоретических аспектов её формирования, так и практического анализа её результатов.
Проведённое исследование позволило получить научные результаты:
Определены приоритеты и принципы внешнеполитической стратегии США применительно к государствам изучаемого региона.
Рассмотрена и проанализирована эволюция ближневосточной политики Соединённых Штатов применительно к арабским странам с помощью анализа объемов предоставления им экономической помощи.
Определены место и роль демократизации во внешней политике США, в том числе непосредственно относительно стран региона.
Структура работы определена целями и задачами исследования и способствует максимальному раскрытию заявленной темы. Она включает введение, три главы, каждая из которых посвящена международным аспектам в разном их измерении, заключение и список использованных источников и литературы.
Во введении обосновывается актуальность темы, определяются объект и предмет исследования, формулируются его цели и задачи, характеризуется методологическая основа работы, её историография и источниковая база; определены научная новизна и структура работы.
В первой главе рассматриваются основные этапы ближневосточной политики Вашингтона: трансформация её после распада биполярной системы и в связи с терактами 11 сентября 2001 года. Вторая глава посвящена в основном анализу концепции «большой Ближний Восток», её зарождению и развитию в 2003-2010 гг. В главе 3 внимание акцентируется на современной ближневосточной стратегии США и изменениям в данной стратегии в связи с событиями «арабской весны».
В заключении в тезисной форме содержатся основные выводы исследования; даются практические рекомендации странам изучаемого региона в отношении формирования политики, наименее подверженной влиянию извне, что может стать залогом стабильности в регионе.
ГЛАВА 1. после ТЕРАКТОВ 11 СЕНТЯБРЯ
Современный политический курс Вашингтона на ближневосточном пространстве сформировался в 80-90-е годы XX века. после окончания холодной войны США сохранили сильные позиции на территории, которую Бжезинский называет «континентальным плацдармом», что позволило им противостоять советской угрозе во время холодной войны.
Одним из таких плацдармов на южном фронте был Ближневосточный регион. Помощь, оказываемая США моджахедам в ходе советско-афганской войны была первым шагом, сделанным для того, чтобы предотвратить расширение на юг советского влияния на континенте.
Так как геополитические устремления россии и Ирана в Центральной Азии в течение последних 20-30 лет стали очевидными, геостратегическое значение Ближнего Востока для США только возросло. Геополитический центр тяжести современного мира переместился из Западной Европы на территорию ББВ, в центр Евразийского континента.
Интересы США были представлены в трудах ведущих государственных деятелей, таких, как Збигнев Бжезинский, который считал Евразию «Великой шахматной доской» с Соединёнными Штатами, Россией и Китаем в качестве основных игроков в этой геостратегической зоне [2]. Если бы Соединённым Штатам, претендующим на сохранение мирового лидерства, удалось установить контроль над ближневосточным регионом, то это бы решило несколько задач геополитического характера: обеспечение энергетической безопасности для себя и для союзников по НАТО из числа стран «золотого миллиарда»; предотвращение ряда «новых угроз», проявившихся в XXI веке, основной из которых для Америки остаётся международный терроризм; экономическое сдерживание бурно развивающихся азиатских государств.
Для этого, по мнению американских аналитиков, было необходимо преобразование государств, ранее развивавшихся в просоветском направлении, по «западному образцу», развитие рыночной модели экономики и либеральной системы общественных отношений. Так, американский политолог и геополитик ФрэнсисФукуяма в книге «Конец истории и последний человек» утверждает, что мир приходит к «окончанию идеологической эволюции человечества и универсализации западной либеральной демократии, как окончательной формы человеческого правления» [1, с. 99].
Сторонники теории демократического мира утверждали, что такие изменения в ранее враждебных западному миру странах и регионах послужат формированию более безопасного для США мира. Концепция «расширения демократии» во внешней политики Соединённых Штатов в 90-х гг. XX века дополняется принципами либерального интервенционизма: США имеют вмешиваться в дела других суверенных государств с целью защиты своих национальных интересов, поддержания региональной стабильности и осуществления либеральных целей. Такое вмешательство может включать в себя как гуманитарную помощь, так и военно-силовые методы.
Важным аспектом в формировании американской ближневосточной политики становится и конфликтогенность региона, в последней трети XX века ставшего самой воюющей зоной планеты. Международные конфликты, равно как и внутренние гражданские войны с использованием иностранного контингента были усугублены международными санкциями, а также участием в военных действий внерегиональных игроков (в основном США), постоянным присутствием американских войск и войск НАТО в Персидском заливе и Средиземном море. Посредническое участие в разрешении международных и локальных конфликтов на территории Ближнего Востока характеризуется как монопольное, в связи с чем Вашингтон стал основным внешним актором, влияющим на события в регионе.
Документальное оформление политики США как мирового гегемона в данный период лучше всего прослеживается в Стратегиях национальной безопасности администраций президентов Дж. Буша-старшего (1990, 1991, 1993) и Б. Клинтона (1994-1998, 2000, 2001). Так, при правлении Дж. Буша формирование политики на Ближнем Востоке связано с «зависимостью свободного мира от поставок энергоносителей из этого стержневого региона и нашими прочными связями со многими из стран региона» [18, c. 13]. В годы президентства Б. Клинтона эти цели и методы их достижения были подтверждены и дополнены. последующая стратегия, озаглавленная «Стратегия Национальной безопасности вовлеченности и расширения» (1994-1996 гг.) предусматривала «использование превентивной дипломатии — для того, чтобы помочь решить проблемы, снизить напряжённость и разрядить конфликты до их перерастания в кризисы» [19, c. 5], а также «вовлеченность» вооружённых сил США там, где этого потребуют их национальные интересы. Декларировалась также заинтересованность в обеспечении свободного доступа к энергоресурсам региона, урегулировании арабо-израильского конфликта при обеспечении безопасности Израиля и поддержке дружественных режимов в арабском мире. Во всех Стратегиях этого периода также указывается, что США не допустят расширения влияния в регионе какой-либо державы. Это геостратегическое видение было очевидно ещё до терактов 11 сентября.
«Нефтяной фактор» также имеет важное значение в политике Соединённых Штатов в регионе. Это объясняется тем, что здесь сосредоточено около 60% мировых запасов углеводородов, тогда как более половины потребностей в нефти американской экономики покрывается за счёт импорта, а официальным прогнозам Министерства энергетики США, к 2025 году уже более 65% всей нефти будет импортироваться в США именно из ближневосточных стран. [4, с. 11].С появлением в начале 90-х гг. геологоразведочных данных о запасах нефти и газа на Каспийском море, в Северной Африке, а также в контексте операции «Буря в пустыне» в военно-политической стратегии США регион был реструктурирован за счёт прибавления к нему трёх «новых» субрегионов — Среднего Востока (Афганистан и Пакистан), Центральной Азии и Кавказа.
кроме того, дополнялась концепция взаимоотношений с исламистскими движениями в государствах региона. Так, в докладе сотрудников одного из крупнейших «мозговых трестов» США RAND Corporation Грэхема Фуллера и Яна Лессера утверждалось, что западный мир может и должен сотрудничать с исламистами, поскольку «исламисты борются против авторитарных режимов, которые отказывают им в политическом признании» [6]. Просматривается также сохранение стратегии «дуги напряжённости», разработанной в годы «холодной войны». Американский востоковед Бернард Льюис в статье, опубликованной в журнале «ForeignAffairs» в 1992 г., постулировал, что «исламский фундаментализм может даже ускорить «ливанизацию» ближневосточных стран: в условиях ослабления центральной власти (и в контексте отсутствия гражданского общества и приверженности строительству национального государства) данные страны дезинтегрируются по примеру Ливана». Это необходимо, по мнению автора, для разрушения существующих ближневосточном режимов — и в перспективе формирования в регионе «нового мирового порядка».
Следующим ключевым событием после распада СССР, оказавшим значительное влияние на формирование современной геостратегии США в регионе стал террористический акт 11 сентября 2001 года, который оказал глубокое влияние на американское общество и государство.
Значимость этого события в том, что США впервые подверглись масштабной атаке на своей собственной территории. Это нападение, как было установлено, было проведено исламистской террористической организацией Аль-Каида, которая работала в ряде ближневосточных государств и за их пределами.
Теракты 11 сентября привели к идентификации новых врагов и угроз во внешней политике США. В своем выступлении после этих событий президент Дж. Буш-младший заявил: «Ты либо с нами, либо против нас в борьбе с терроризмом». Был сформирован политический курс в отношении тех стран, которые, по мнению правительства США, являлись пособниками терроризма и террористов. С тех пор война с террором доминировала во внешней политике США как главный геополитический код [11].
Угроза терроризма побудила к определению стратегии и тактики борьбы с ним на международном уровне. Сформированная непосредственно после событий 11 сентября внешнеполитическая «Доктрина Буша» была представлена такими документами, как «Доклад о положении нации», «Стратегия национальной безопасности», а также речь президента США в Организации Объединённых Наций. В частности, в своей речи в ООН Дж. Буш-младший предупредил всех врагов США о «способности Соединенных Штатов аккумулировать такую мощь, которая сделает враждебную гонку вооружений бессмысленной».
Была провозглашена новая концепция, согласно которой США считали себя вправе свергать любое правительство, политика которой будет угрожать американской национальной безопасности. Достаточно откровенно в этой связи высказалась помощник президента по национальной безопасности Кондолиза Райс: «теперь Вашингтону не требуется даже предлога о нарушении прав человека в той или иной стране, чтобы совершить против неё агрессию или иным путём добиваться смены неугодного для него политического режима» [25].
«Доктрина Буша» опирается на несколько ключевых элементов. Так, мир представляется однополярным, и Америка готова на многое, чтобы сохранить такой статус-кво. Терроризм является угрозой национальным интересам США, следовательно, террористов нужно уничтожить любыми средствами, невзирая на международное Право и такие принципы как нерушимость границ или национальный суверенитет. Американское понимание справедливости ставится выше международных обязательств Вашингтона, а на союзников США нельзя полагаться в полной мере. Важными компонентами внешнеполитической доктрины Соединённых Штатов становятся «упреждающий удар» и «оборонительное вмешательство» как инструменты обеспечения национальной безопасности США, которые будут применяться против любого государства, «полного решимости» применить в отношении Соединённых Штатов оружие массового поражения.
Сообразно новому курсу были определены государства — «спонсоры» международного терроризма: Куба, Иран, Ирак, Ливия, Северная Корея, Судан и Сирия. Проводится ряд акций в отношении этих стран. В их числе можно назвать военные действия в отношении афганских талибов, оказывавших поддержку «Аль-Каиде» — акцию «Справедливое возмездие» и войну в Ираке в 2003 году. В ходе данных операций били ликвидированы легитимные политические режимы, оккупированы два государства с общей численностью населения более 40 миллионов человек. На территории Ближнего Востока было развёрнуто 19 военных баз, представленных контингентом из США и стран-союзниц.
В своей антитеррористической деятельности США опирались на традиционных союзников, в том числе и в «гнезде терроризма» — на Ближнем Востоке. среди арабского мира всестороннюю поддержку администрации США оказывал президент Египта ХосниМубарак. Он стал первым ближневосточным лидером, который публично поддержал военную операцию США на Афганистане. кроме того, Египет предоставил свою территорию для прохода американских кораблей и воздушное пространство — для самолётов ВВС США. Американская администрация высоко оценила сотрудничество с Египтом. Так, в течение 2002 года командованием выражалась благодарность властям страны за предоставление информации об организации «Аль-Каида», а в докладе Госдепартамента США «Структуры мирового терроризма» за 2003 год указывается, что Египет является региональным лидером в противодействии терроризму: «Египет готовится стать региональным антитеррористическим центром подготовки для других ближневосточных и североафриканских стран» [30]. Египетские власти замораживали счета организаций и отдельных лиц, которые подозревались США в содействии терроризму, проводили аресты подозреваемых в терроризме против граждан США. В разделе «Число участвующих стран, которые достигли и сохраняют способность эффективно содержать, обнаруживать и противостоять террористическим организациям и угрозам» совместного поэтапного плана государственного департамента США и Агентства по международному развитию по усилению международной борьбы с терроризмом указано, что к 2005 году два арабских государства — Марокко и Египет — должны «подняться с основного до продвинутого уровня подготовки в целях стать компетентными в противостоянии терроризму» [29].
Тем не менее, осуществление задачи по определению нового врага для сохранения доминирующих позиций в мире сопровождалось значительными трудностями, усугубляемыми также тем, что такие действия велись державой-гегемоном. Проблемы, возникшие при обосновании перед международным сообществом необходимости войны в Ираке, поставили под угрозу роль США как «мирового жандарма», практически превратив их в агрессора, неправомерно вторгшегося на территорию суверенного государства. Военные действия в Афганистане, хоть и не имели такой негативной окраски, также не были приняты доброжелательно в странах региона.
Именно в этот период на передний план в политике США выходит стратегия продвижения демократии в регионе большого Ближнего Востока как один из элементов антитеррористической политики. В администрации Дж. Буша увязывали снижение уровня террористической угрозы с распространением либеральных ценностей и демократических институтов, что обеспечило бы усиление влияния Соединённых Штатов в регионе.
ГЛАВА 2. концепция «БОЛЬШОЙ БЛИЖНИЙ ВОСТОК» В ПОЛИТИЧЕСКОЙ СТРАТЕГИИ США
Ближневосточная стратегия США, начав развиваться с середины XX века, неоднократно была переосмыслена в контексте меняющихся геополитических условий в мире: сначала с распадом СССР, когда произошло расширение понятия ББВ, включившее в «ближневосточное» пространство территории Северной Африки, Центральной Азии, Кавказа, а также Афганистан и Пакистан, а после — в 2001 году, в связи с событиями 11 сентября, регион был определён как зона особых интересов США ввиду террористической угрозы.
К 2003 году наступила необходимость пересмотреть доктринальные основы американской внешней политики. Вашингтон как «мировой жандарм» скомпрометировал себя в иракском вопросе, да и в целом силовые действия в регионе не добавляли популярности США на Ближнем Востоке. В этом контексте развивается новая концепция, получившая название «Демократизация большого Ближнего Востока». Данный проект предусматривает демократические реформы и либерализацию экономики «ради борьбы с бедностью и отсталостью, которые порождают терроризм». впервые план демократизации ББВ был представлен Дж. Бушем-младшим в национальном Фонде Демократии 6 ноября 2003 года. Президент выразил убеждённость в том, что арабские страны страдают от недостатка свободы, который «подрывает человеческое развитие и является одним из самых болезненных проявлений отставания политического развития» [22]. Для преодоления этого дефицита свободы США возлагают на себя миссию экспортировать в регион западные либеральные ценности.
Идеологами этой внешнеполитической концепции стали Кондолиза Райс, на тот момент советник президента по вопросам национальной безопасности, а также ряд экспертов в области внешней политики: Г. Киссинджер, Г. Допрет, Д. Рамсфельд, Д. Чейни, Р. Пёрл, П. Вулфовиц, М. Гроссман и другие американские политологи и чиновники. Кроме того, в процессе создания доктрины участвовали арабские интеллектуалы, проживающие в США. Идеологически проект противостоял традиционному для региона исламскому фундаментализму. Тем государствам, которые осуществляли бы на своей территории необходимые преобразования, гарантировалась финансовая поддержка. Расчёт делался на местные «реформаторские силы», в состав которых входят «передовые» категории населения: неправительственные организации, занимающиеся наблюдением за выборами и соблюдением прав человека, правозащитники и «прочие независимые группы интересов». На их базе предусматривалась разработка нового законодательства, обучение представителей трёх ветвей власти, реформы в образовательной системе. В экономике декларировалась необходимость либерализации, развития малого и среднего бизнеса, сокращение государственного регулирования.
Выдвигая план ББВ, его создатели руководствовались следующими стимулами: сохранение геополитических интересов в регионе; возможность использования нефтяного потенциала его стран; борьба с международным терроризмом, корни которого, по мнению американских экспертов, сосредоточены в исламском мире; поддержание управляемости региона за счёт сохранения рычагов давления на лидеров ключевых государств; развитие способности военным путём обеспечить мировой порядок под своим контролем; поддержка и укрепление демократических режимов в странах региона; укрепление режима нераспространения ОМУ; а в конечном счёте — реформирование системы международных отношений и её институтов как внутри региона, так и за его пределами [16, с. 37-52].
На первом этапе реализации концепции демократизации ББВ предусматривалось создание в Ираке «режимной демократии». второй этап реконструкции региона заключался в давлении на Иран и Сирию с целью принуждения их к прекращению оказания помощи террористическим группировкам из Палестины и Ливана. В случае, если такая тактика не приведёт к ожидаемым результатам, не исключалась возможность устранения правящих режимов в Дамаске и Тегеране по иракскому или другому сценарию. Эти действия, по оценкам американских стратегов, смогли бы ослабить такие радикальные группировки как ХАМАС, «Исламский джихад», «Хизболла» и другие, лишив их финансирования со стороны государств-спонсоров терроризма, что в конечном счёте должно было привести к невозможности ведения ими борьбы против Израиля и его союзников.
Через несколько месяцев концепция была представлена на саммите «большой восьмёрки» (8-10 июня 2004 г.). идея о реформировании региона в целом получила одобрение самыми могущественными державами мира, однако они подчёркивали, что «проведение реформ — дело самих стран региона». Итогом встреч стала совместная декларация «Партнёрство ради прогресса и общего будущего с регионом Расширенного Ближнего Востока и Северной Африки». Предложенный Соединёнными Штатами первоначальный рабочий план был практически полностью переработан: изменилось не только геополитическое видение региона, но также была отвергнута инициатива относительно дотаций G8 на региональное развитие и декларируемая США необходимость проводить реформы «извне». В документе была провозглашена поддержка демократических, социальных и экономических реформ, «исходящих из данного региона». В своем заявлении страны участницы указали ключевые принципы преобразований: укрепление мира и стабильности в регионе; необходимость урегулирования споров; восстановление мира и стабильности в Ираке; признание того, что успешные реформы могут исходить только из самого региона, а перемены не могут навязываться извне; уважение уникальности и своеобразия каждой страны; партнёрство с правительствами, деловыми кругами и институтами гражданского общества в регионе; поддержка реформ в регионе в интересах всех граждан [23]. Также были определены направления оказания помощи и проведения реформ в странах региона. среди них: инициатива по развитию микрокредитования, ликвидация безграмотности, поддержка свободных и прозрачных выборов, расширение межпарламентских связей, содействие становлению независимых судов, утверждение свободы слова, печати, религиозных убеждений, борьба с коррупцией, помощь региону в сохранении культурного наследия.
В данном контексте целесообразно рассмотреть, что представляли собой государства РБВСА к моменту провозглашения Вашингтоном концепции демократизации региона. Во многих неарабских государствах, принадлежащих к мусульманскому миру, существовали демократические институты; при этом из 22 арабских стран ни одна не могла считаться демократической [24]. У власти находились кланы, правящие на тот момент по 20-30 — а в некоторых государствах и более — лет. Демократические реформы, провозглашённые незадолго до 2004 года в Иордании, Кувейте, Марокко и Йемене, носили скорее формальный характер.
В таком контексте смена авторитарных режимов, существующих десятилетиями, могла привести к сомнительным последствиям. реальной оппозицией власти на Ближнем Востоке являлись исламисты, представляющие запрещенные партии и движения: «Гамаяисламия» и «Братья-мусульмане» в Египте, «Фронт исламского спасения» в Алжире, шиитам и последователям «Аль-Каиды» в Саудовской Аравии и т.д. В российском экспертном сообществе в данный период высказывается мнение, что демократизация региона, легализация оппозиционных группировок исламистского толка — «это цель не только Буша, но и бен Ладена» [17, с. 10], поскольку на смену авторитарным ближневосточным режимам неизбежно придут антиамерикански настроенные исламисты. Однако ни американские, ни европейские аналитики не учли опасности такого развития событий.
С момента обнародования концепции демократизации ББВ, этот стратегический план США получает широкий резонанс в регионе. лидеры арабских стран крайне негативно оценили эту американскую инициативу. Признавая, что демократизация необходима, арабские лидеры делали акцент на невозможности реформирования извне: эволюция должна происходить внутри общества, применительно к его особенностям, а не по заданному западному образцу. Недовольство и неприятие «глобальной демократической революции» в рамках региона объясняется рядом причин: попытка вмешательства во внутренние дела стран региона фактически нарушала их суверенитет; проект, в своем изначальном формате, не предусматривал разрешения арабо-израильского конфликта; макрорегион был сформирован американскими аналитиками из государств двух по многим параметрам несопоставимых регионов — Северной Африки и Ближний Восток. кроме того, в проекте прослеживается деление арабских стран на «хорошие» и «плохие», по их степени дружественности к США.
Обсуждения программы на саммите «Большой восьмёрки» в июне 2004 проходили в отрыве от её реципиентов. лидеры многих арабских государств, в том числе главные союзники США в регионе — Кувейт, Саудовская Аравия, Египет и Тунис — бойкотировали саммит, однако мнения относительно американской инициативы разделились. Так, министр иностранных дел Египта А. Махер высказался одобрительно в отношении декларации «большой восьмёрки», в которой «было учтено много египетских замечаний, в частности, относительно внутренней природы этих реформ с учётом особенностей каждой отдельной страны». С другой стороны, премьер-министр Турции Р. Эрдоган выразил мнение, разделяемое другой частью лидеров стран региона: «Турция не может быть объектом реформирования в рамках предложенного американского проекта и не собирается выступать в роли образца для остальных ближневосточных стран, каждая из которых должна самостоятельно определять параметры проведения реформ» [7].
однако были и позитивные прогнозы реализации инициативы G-8, которые относились, прежде всего к возможности разрешения арабо-израильского конфликта и проведении реформ, отвечающих мусульманским ценностям. Эти мнения были высказаны на 31-й сессии Организации Исламская Конференция, проходившей 14-16 июня в Стамбуле. Отмечалось, что реформы должны проводиться государствами региона самостоятельно, координируемые международными организациями, существующими на Ближнем Востоке. К инициативе США в этом контексте многие из министров иностранных дел были склонны относиться как к «катализатору» этих процессов, признавая недопустимость их влияния на политическую трансформацию региона, которая должна проходить поэтапно в течение длительного периода времени.
Инициатива США по демократизации Большого ближнего Востока, позже трансформированная в программу «большой Восьмёрки», получившую название «Партнёрство ради прогресса и общего будущего с регионом Расширенного Ближнего Востока и Северной Африки» действительно побудила арабские государства к реформированию своих политических систем. Так, в Саудовской Аравии состоялись первые за несколько десятилетий муниципальные выборы, а президент Египта инициировал принятие поправок в конституцию для создания системы демократических президентских выборов. Тем не менее из-за неоднородности региона, а также вследствие авторитарности большей части арабских режимов эти реформы носили скорее декоративный характер, получив, однако, одобрение со стороны западных лидеров.
Неприятие новой стратегии администрации Буша в арабском обществе продемонстрировало глубокие корни проблемы доверия, с которой Соединённые Штаты сталкиваются на Ближнем Востоке. Мусульмане очень скептически оценивают конечные намерения Вашингтона, учитывая многолетнюю политику США, направленную на поддержку авторитарных режимов в регионе. Арабам, в частности, было трудно поверить, что Соединённые Штаты серьёзно относятся к вопросу содействия свободе. Ближневосточное сообщество склонно оценивать поддержку Соединёнными Штатами самоопределения и защиты прав человека как неискреннюю в свете продолжающейся оккупации Израилем палестинских земель и расширения поселений на территории, которую палестинцы и международное сообщество считают частью будущего палестинского государства. Кроме того, решение США вытеснить Саддама Хусейна, легитимного президента Ирака, силой подтвердило негативное восприятие державы в регионе.
Хотя рамках «большой восьмёрки» план относительно ББВ был значительно откорректирован, намерения США «трансформировать» макрорегион сообразно своим целям не потерпели существенных изменений с модификацией их внешнеполитической риторики. В 2006 году выходит статья отставного подполковника национальной военной академии США Р. Петерса «Кровавые границы. насколько лучше мог бы выглядеть Ближний Восток», в которой представлено неофициальное американское видение «правильных» границ на Ближнем Востоке как способа решения проблем региона: «самое главное табу в стремлении понять полный провал этого региона — не Ислам, а «отвратительные-но-неприкосновенные» международные границы, к которым с благоговением относятся наши собственные дипломаты» [8]. таким образом, политика США направлена на расшатывание существующих политических систем и последующее переформатирование национальных границ.
однако усилия по демократизации Ближнего Востока не привели к ожидаемым результатам. Напротив, деятельность США в регионе усилила нестабильность, привела к развитию государственного индивидуализма из-за угрозы стабильности политических режимов. неудача в создании лояльного режима в Ираке, а также причисление Ирана и Сирии к «оси зла» улучшило отношения между этими тремя государствами на основе общего антиамериканизма. Начиная с 2004 года растет количество совершаемых в регионе терактов; активизировался исламский радикализм. Итак, чем больше США вмешивались в дела Большого Ближнего Востока, использовали политику двойных стандартов и выступали гарантом некоторых проамериканских режимов, тем сильнее росли в регионе антиамериканские отношения.
ГЛАВА 3. СОВРЕМЕННАЯ БЛИЖНЕВОСТОЧНАЯ ПОЛИТИКА США
С приходом к власти демократа Барака Обамы расширяется антитеррористическая деятельность США, включая в себя киберпространство, «упреждающие удары» и более широкое применение «мягкой силы».
Ближневосточную политику администрации Б. Обамы можно условно разделить на 2 периода: первый, со времени вступления в должность и до 2010 года был связан в основном с проблемой арабо-израильского урегулирования. Израилю предложили вернуться к границам 1967 года, а арабский антисемитизм объяснили враждебной политикой страны [9]
Второй период, продолжающийся в настоящее время, определяется событиями «арабской весны». Революции в арабском мире привели к смене власти в Тунисе, Египте, Ливии и Йемене. На данный момент под угрозой падения находится режим Б. Асада в Сирии (что является официальной целью Вашингтона). причины и предпосылки революций кроются в самих арабских обществах и их назревавших десятилетиями проблемах, однако несомненно, что США сыграли значимую роль в этих событиях, и эта роль в большинстве случаев только ухудшала ситуацию.
По мнению многих экспертов, поскольку план ББВ встретил сопротивление со стороны арабского мира, включая как правительства стран региона, так и их население в целом, США решили действовать согласно проверенной методики «цветных революций». доказательств участия США в событиях «Арабской весны» примерно столько же, сколько и опровержений этого, но если обратиться к фактам, то можно отметить следующее. В ряде стран региона велась информационная война с применением новых интернет-технологий, а в свержении ливийского лидера Муаммара Каддафи принимали участие не только африканские наёмники, но и войска специального назначения стран НАТО и Иностранный легион.
Так, одним из примеров может служить история сотрудничества США с исламистами. Осуждая политику Израиля в регионе, Вашингтон оказывал систематическую многолетнюю поддержку оппозиционным движениям с самой разной идеологией. В частности, финансовая и техническая помощь оказывалась Госдепартаментом США находившимся под запретом до 2005 года движению «Братья-мусульмане», которое было причислено к «умеренным исламистам», а в докладе ЦРУ за 2006 год указывается, что «Братья-мусульмане» обладают «внушительным внутренним динамизмом, организацией и умением работать со СМИ» [27]. После конституционной реформы в Египте в 2006 году «Братья-мусульмане» получили возможность оказывать социальные услуги населению: на их средства открывались больницы, школы и детские сады. Разумеется, это была не конечная цель их деятель. Многие эксперты в этот период отмечали: «режим Мубарака, предоставив «Братьям-мусульманам» решать многие социальные проблемы, стал фактически «инкубатором исламизма»» [17, с. 84].
Создание таких структур «с нуля» достаточно трудоёмко и долговременно в идеологическом плане, поэтому сотрудничество строилось с уже существующими группировками политических элит, занимающими промежуточное положение между интересами Запада, прозападными группировками политических элит и традиционным исламским обществом. Такую роль на Ближнем Востоке могли играть только «исламские партии».
Учреждённый в 2007 году «Проект по демократии на Ближнем Востоке», одним из идеологов которого стал Марк Палмер, известный архитектор «бархатных революций», выпустил доклад «Стратегия вовлечения политического ислама», в котором, в частности, говорилось: «Есть четыре основания для вовлечения исламистских партий в политические процессы переформатирования: a) сбор информации: диалог с различными оппозиционными группами с целью оценки политических условий на месте; b) публичная дипломатия: смягчение существующих антизападных настроений; c) интересы продвижения демократии: содействие более эффективному мирному противостоянию авторитарным режимам, содействие объединению групп разной идеологической окраски; d) интересы безопасности: вовлечение популярных исламских движений — способ предупредить замещение авторитарных режимов нежелательными силами; в случае свободных выборов исламисты получат максимальное преимущество, и к этому нужно готовиться заранее. Процесс вовлечения может осуществляться параллельно на неофициальном и публичном уровне» [28].
Исходя из этого, США рассматривали вариант прихода к власти в государствах региона исламистов вместо лояльных к Вашингтону авторитарных лидеров. Например, смещение ХосниМубарака, негативно настроенного по отношению к планам администрации Обамы по ликвидации сирийского и иранского режимов, было скорее выгодно, даже с учётом его достижений в области борьбы с терроризмом и прочих заслуг перед западными союзниками.
аналогичная ситуация наблюдалась в государстве-«пионере» «арабской весны» — Тунисе: после свержения Бен Али на парламентских выборах 89 из 217 мест получает исламистская партия «Ан-Нахда», по отношению к которой многие американские аналитики высказывались относительно дружелюбно, и подчёркивали необходимость «строить отношения с Ан-нахда, внимательно отслеживая признаки того, что партия отходит от демократии» [10].
В ходе арабских революций 2010-2011 гг. США занимают осторожную позицию: осуждая действия официальных властей, направленные на разгон демонстраций, а после — и военные операции против повстанцев, Вашингтон, однако, не предпринимает активных действий.
Показателен в этом плане ливийский кейс, обнаруживавший некоторое сходство по политической риторике с иракским времён Саддама Хусейна. Ливия, официально включённая Вашингтоном в список стран, принадлежащих к «оси зла», по мнению властей США, также нуждалась в освобождении от многолетней диктатуры, привлечению к ответственности правящей верхушки, нарушающей права человека и погрязшей в коррупции… и, как итог — в импорте демократии.
Тем не менее в ситуации с Ливией, где военная кампания против официальной власти была легитимирована резолюцией СБ ООН для предотвращения нарушений и защиты прав человека и мирного населения, США остались в стороне, предоставив возможность играть главные роли в боевых действиях своим союзникам по НАТО. причем после ликвидации Каддафи Вашингтон неоднократно подчёркивал неготовность финансировать реконструкцию Ливии, поддержка нового правительства которой должна осуществляться, по мнению администрации Обамы, за счёт европейских партнёров по Средиземноморскому союзу [12].
достаточно жёсткая, идеологически мотивированная позиция в отношении авторитарных властей государств, затронутых «арабской весной» в ближневосточной политике США сочетается с традиционной поддержкой лидеров остальных стран региона. американское правительство активно поддерживает многие монархии ближнего Востока — Бахрейне, Саудовской Аравии, Иордании и Марокко, несмотря на их не соответствующую западных стандартам внутреннюю политику. Показательным является тот факт, что США, наряду с Саудовской Аравией, в 2012 году стали посредниками в официальной (и отнюдь не демократической) передаче президентской власти в Йемене, когда на смену действующему президенту Салеху пришел его соратник, вице-президент АбдРаббо Мансур Хади.
США на данном этапе выгодна дестабилизация в регионе, приход к власти ещё более лояльных, чем до революции, режимов, создание «квазидемократического» региона с марионеточными лидерами. После событий 2011 года, когда к власти пришли исламисты, сторонники США утверждали, что Штатам это было невыгодно, так как предыдущие арабские лидеры были более лояльны к американскому правительству. Однако, время показывает, что новые режимы оказались недолговечными: в ряде стран региона вновь проходят президентские выборы, и, используя метод исторической аналогии, можно отметить высокую степень вероятности того, что они приведут к власти лидеров с ещё более авторитарным стилем правления.
использование двойных стандартов и общая реакция США на события «арабской весны» лишь усилили антиамериканизм на Ближнем Востоке. Светские режимы в Египте, Тунисе, Ливии и ряде других арабских государств, которые были относительно лояльны к Вашингтону, сменились в результате произошедших революций на плохо предсказуемую борьбу оппозиции. Такое резко изменившееся отношение американского правительства к союзникам в регионе не может не настораживать новых арабских лидеров, и не отражаться на их склонности к альянсу с США.
Итак, события «арабской весны», ставшие, по мнению ряда экспертов, одним из этапов реализации проекта «ББВ», на данный момент привели к дестабилизации региона, обострению существующих религиозных и культурных противоречий, росту сепаратистских тенденций. очевидно, что в кратко- и среднесрочной перспективах США продолжат реализацию данного проекта, что не только негативно скажется на судьбе Ближнего Востока, но и приведёт к возможному возникновению серьёзных угроз для других регионов Евразии, в том числе может затронуть и Центрально-азиатский регион.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
ближний восток теракт партия
комплексный анализ внешнеполитической стратегии США на пространстве арабского ближнего Востока приводит к ряду выводов, среди которых следует выделить основные:
Автором были определены ключевые принципы политики Соединённых Штатов в регионе: развитие демократии, борьба с терроризмом и его спонсорами (в том числе в лице лидеров некоторых ближневосточных государств) и распространением оружия массового уничтожения, правозащитная деятельность.
Поддержание американского лидерства в изучаемом регионе и недопущение усиления здесь других внешних игроков являются главной геополитической задачей США.
основным мотивом политики Вашингтона в арабском мире, а также его инструментом в решении задач энергетического, экономического и геополитического характера является распространение демократии.
Выявлены также особенности политического развития стран региона: неприятие американского типа демократии, что приводит арабские общества к поиску альтернативных путей развития;авторитарность политических систем, во многом связанная с колониальным прошлым и ментальностью обществ, и являющаяся препятствием для демократического развития; осуществление поэтапных изменений с целью создания условий для укрепления демократических институтов; апробация демократизации как инструмента политического давления и как дестабилизирующего фактора в странах арабского ближнего Востока для решения проблем геополитики, безопасности и энергетики.
Динамика предоставляемой Вашингтоном помощи арабским странам свидетельствует о приоритетности региона в американской политике. Ситуация меняется в 2003 году, когда взаимодействие и развитие институтов гражданского общества становится приоритетнее межправительственных контактов. после событий «арабской весны» происходит постепенное сокращение прямого участия администрации Обамы в делах региона, однако он продолжает оставаться приоритетным для американских интересов.На данном этапе у большинства стран региона ввиду внутренних социально-политических и экономических проблем нет сложившегося внешнеполитического курса, однако общей тенденцией становится всё возрастающий антиамериканизм.
В целях осуществления своих стратегических интересов Соединённые Штаты воплощают в жизнь стратегический проект «Большой Ближний Восток», призванный переформатировать регион, сделав его более управляемым через «демократизацию» обществ по западному образцу. Такая деятельность становится серьёзным препятствием для внутренней интеграции в регионе, формировании его инфраструктуры как самостоятельного субъекта.
В целом, можно сделать вывод, что формирование на пространстве арабского ближнего Востока полноценного региона с собственной системой безопасности и внутренней инфраструктурой возможно лишь при условии существования глобальной многополярности и невмешательства во внутренние дела арабского мира без навязывания ближневосточным народам чужой политической воли.
список ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ
1.Фукуяма Ф. Конец истории и последний человек. — М.: АСТ, 2007. — 588 с.
2.Бжезинский З. великая шахматная доска. Господство Америки и его геостратегические императивы — М., 2010. — 256 c.
3.Carapico S. and Toensing C., The Strategic Logic of the Iraq Blunder, Middle East Report 239 — Summer 2006 / #»justify»>4.Лэнгфорд С.Э. Политика США в отношении Израиля в 90-е годы. Мирный процесс и экономическая помощь // Востоковедный сборник, вып. 2. — М., 2001 — 218 с.
5.Lewis B. Rethinking the Middle East // Foreign Affairs. — Vol. 71. — № 4 (Fall 1992) — Pp. 42-54.
.Marc Lynch Losing Hearts and Minds — Foreign Affairs — 28 April 2004 — Pp. 72-80.
.Steven Weisman, U.S. Muffles Call to Democracy in Middle East — The New York Times, 12 March 2004
.Gantz M. Jew-hate stems from conflict // Israel News — 12.03.11 / #»justify»>.Emma Hayward Assessing Ennahda, Tunisia’s Winning Islamist Party // The Washington Institute — November 18, 2011 / #»justify»>10.Aylın Güney, FulyaGökcan The Greater Middle East as a Modern Geopolitical Imagination in American Foreign Policy — Ankara: Bilkent University / #»justify»>.Al-Gharbi M. The ties that bind Obama to Bush run across the Middle East / #»justify»>12.Олимпиев А. Ю. проблемы международных конфликтов на Ближнем и Среднем Востоке в 60-90-е годы XX века — М.: РУДН, 2006 — 384 с.
.Гарусова Л.Н. россия и США: Тихоокеанское взаимодействие на рубеже веков (1991-2003 гг.) — Владивосток: Изд-во ВГУЭС, 2005. — 272 с.
.Цит. по: Волович А.А. О планах демократизации ближнего Востока. / #»justify»>.Гусейнов В. А. Большой Ближний Восток: Стимулы и предварительные итоги демократизации / Ин-т стратегических оценок и анализа. — М.: ОЛМА Медиа Групп, 2007 — 487 с.
.Политическое цунами. Аналитика событий в Северной Африке и на Ближнем Востоке. / под ред. С. Кургиняна — М.: ЭТЦ, 2011. — 288 с.
.A National Security Strategy of the United States / Washington, D. C.: The White House, March 1990 — 34p.
.A National Security Strategy of Engagement and Enlargement / Washington, D. C.: The White House, July 1994. — 32p.
19.международный терроризм: американские заложники // Внешняя Политика США — Электронный журнал государственного департамента США — т. 6, №3 — ноябрь 2001.
20.Condoleezza Rice: "If You Want Another Terrorist Attack In The U.S., Abandon Afghanistan" — The Huffington Post — 11/22/09
.Remarks by President George W. Bush at the 20th Anniversary of the National Endowment for Democracy // United States Chamber of Commerce — Washington, D.C. — Nov 6, 2003.
.Partnership for Progress and a Common Future with the Region of the Broader Middle East and North Africa // The White House Office of the Press Secretary — Washington, DC, June 9, 2004 / #»justify»>.Arab Human Development Report 2004: Towards Freedom in the Arab World // Regional UNDP Bureau for Arab States — 2004 — 272 p.
24.Идеология и политика. ООН и мировая политика, 1945-2005. ООН сквозь призму кувейтского кризиса и агрессии США против Ирака / www.barichtv.ru/public/oon7.htm
25.Impressions of America 2004: How Arabs View America, How Arabs Learn about America / #»justify»>.Washingtons Secret History with the Muslim Brotherhood // The New York Review of Books — 05.02.2011.
