Учебная работа. Международные конфликты в Северо-восточной Азии в начале XXI в. и внешнеполитический курс Японии

Международные конфликты в Северо-восточной Азии в начале XXI в. и внешнеполитический курс японии

Содержание

Введение

Актуальность исследования и постановка проблемы

Историография

Предмет и объект исследования

Определение цели и задач

Территориальные и хронологические рамки

основные термины и понятия

Характеристика источников

Глава I. Япония и обострение вокруг северо-корейской ракетной программы

История формирования ядерной политики КНДР

Глава II. Япония и тайваньская проблема. Отношения между США и КНР

Отношения в треугольнике Япония-США-КНР до 11 сентября 2001 г.

отношения в треугольнике Япония-США-КНР после 11 сентября 2001г.

Глава III. факторы конфликтности в Северо-восточной Азии

Рост антияпонских настроений в Северо-восточной Азии

ритуал извинения

Об учебниках

Территориальные разногласия с Кореей. Сэнкаку (Дяоюйдао)

проблема похищенных граждан Японии

Заключение

Список источников и литературы

Литература:

Приложения

Введение

Актуальность исследования и постановка проблемы

На рубеже XX и XXI веков в мире произошли кардинальные перемены в экономической, политической и особенно военно-политической областях. однако прекращение глобальной конфронтации по линии Восток-Запад, распад биполярной системы мирового политического устройства принесли человечеству как позитивные, так и негативные итоги.

За последнее десятилетие в международных отношениях значительно возросла роль Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР). Относительно высокие темпы экономического развития и стратегически выгодное географическое положение делают его привлекательным не только для региональных, но и для держав. В связи с окончанием холодной войны расстановка сил здесь значительно изменилась. Россия уменьшила военное присутствие на дальнем Востоке, и ее позиции в АТР значительно ослабли. Одновременно все более заявляют о себе такие центры силы, как Япония, Китай, страны АСЕАН.

В новой системе международных военно-политических отношений идет процесс формирования так называемой ракетно-ядерной многополярности. основным вопросом, получившим новое звучание на рубеже веков, является обеспечение безопасности региона. Несмотря на относительно стабильную ситуацию в АТР, существуют очаги напряженности, грозящие потенциальными конфликтами. В их числе ситуация на Корейском полуострове, отношения Китая с Тайванем и тяжкое бремя неразрешенных исторических споров. В таких условиях становится очевидной необходимость создания и укрепления общерегиональных механизмов сотрудничества в различных областях.

Реалии перехода в XXI в. обозначили новые задачи для японской дипломатии, как на международном, так и на региональном уровнях. Во-первых, произошли перемены в оценке угроз безопасности и, следовательно, в приоритетах оборонной политики. Во-вторых, стало очевидно, что началась фаза построения нового мирового порядка, и Токио становится активным участником в его создании с тем, чтобы он «был бы желателен для японии и для мирового сообщества в целом».

Признается необходимым продолжение разносторонней дипломатии, основой которой являются:

) дальнейшее углубление и усиление японо-американских отношений и других двусторонних связей как фундамента для построения стабильного мирового порядка в АТР;

) вклад в дело содействия созданию различных рамок регионального сотрудничества, которые дополняют эти двусторонние связи;

) активное участие в глобальных усилиях, направленных на вызовы мировому сообществу.

Радикальные изменения в расстановке сил на международной арене после «холодной войны» и необходимость в этих условиях укреплять державные позиции, появление новых угроз национальной безопасности, включая подъем антияпонских настроений в странах Северо-восточной Азии (СВА), и, наконец, необходимость консолидировать общество на проведение непопулярных реформ — все это, вместе взятое, стимулировало власти Японии к активизации политики государственного национализма. Недвусмысленные попытки японских властей не признавать вины прежних руководителей страны перед народами Северо-восточной Азии за проведение в прошлом агрессивной империалистической политики, а также не признавать поражения Японии во второй мировой войне сильно осложняют ее положение на международной арене.

сентября 2001 г. в США был совершен ряд мощнейших терактов. после упомянутых событий в АТР происходит резкое ускорение, с одной стороны, процессов, направленных на создание многосторонней системы обеспечения региональной безопасности. Эти изменения являются логическим продолжением процессов, происходивших на протяжении конца XX века. Для японии, как союзника США, они, очевидно, будут иметь важное значение. После пересмотра руководством США и японии своих стратегических курсов и оборонных концепций в конце XX века. В начале XXI начинает складываться совершенно новый характер японо-американских мероприятий безопасности, которые, не ограничиваясь обороной Японских островов, распространили свою сферу на весь Азиатско-Тихоокеанский регион, где на Японию возлагается равная с Соединенными Штатами Америки ответственность за обеспечение мира, стабильности, безопасности и процветания.

В новых условиях изменился и статус ЯО на международной арене. Запад (сюда, как это не парадоксально, мы относим и Японию) все более убеждается в том, что этому вызову невозможно противостоять только при помощи привычных, традиционных инструментов многосторонней дипломатии (конференции, переговоры, конвенции и проводимые с интервалом в пять-шесть лет форумы по рассмотрению их действия и т.п.). Расширяется практика создания в рамках международных организаций или коалиций на временной основе, осуществляющих операции по силовому обеспечению режима международных санкций. Резко повышается значение мер оперативного реагирования и упреждения.

Актуальность данного исследования в рамках отечественного контекста мы видим в том, что рассмотрение стратегий японии в острых политических ситуациях имеет непосредственное отношения с Японией призваны носить важное значение не только регионального, но и глобального масштаба. У Японии и россии имеется целый ряд совпадающих интересов в области обеспечения как национальной безопасности, так и стабильности стратегического поля в Восточной Азии. К таковым можно отнести поддержание нормальных, т.е. неконфронтационных, отношений со всеми государствами региона и перевод этих отношений на уровень партнерства, укрепление позиций ООН в новой системе международных отношений после «холодной войны», развитие миротворческих возможностей ООН в целях скорейшего политического урегулирования возникающих локальных конфликтов, угрожающих перерасти в вооруженное противостояние, дальнейшее углубление процесса разоружения одновременно с поддержанием российских и японских вооруженных сил на уровне, необходимом для обеспечения безопасности и выполнения международных обязательств. Япония и Россия заинтересованы также в достижении приемлемых для обеих сторон договоренностей по урегулированию вопроса о южных островах Курильской гряды с целью устранения барьеров на пути развития отношений взаимного сотрудничества и перевода двусторонних отношений после окончания «холодной войны» на качественно новый уровень добрососедства и сотрудничества, ибо долгосрочным интересам наших стран в области национальной безопасности объективно отвечает именно такой характер внешнеполитических контактов — без элементов конфронтационности. Нам представляется важным, в частности, определить, в каком направлении эволюционирует политика национальной безопасности Японии как второй экономической державы мира и важнейшего стратегического союзника США в Северо-восточной Азии, какие доминанты этой политики сохранились от периода «холодной войны», а какие стали новым явлением в XXI в., что именно в начале XXI столетия рассматривается правящими кругами страны в качестве факторов сдерживания потенциального ядерного и неядерного нападения, наконец, какие новые вызовы безопасности будут внушать особое беспокойство японскому руководству. Эти и другие проблемы, исследуемые в работе, заслуживают, на наш взгляд, внимания в контексте формирования региональной политики в СВА. сложная и многомерная ситуация, сложившаяся в регионе на рубеже веков, не позволяет однозначно оценивать действия японских политиков. стремление Токио активизировать внешнеполитическую деятельность, направленную на укрепление своей лидирующей роли в регионе, встречает серьезные трудности. От того, хватит ли у японии политико-дипломатических ресурсов для решения насущных политических проблем, во многом зависит геополитическое будущее этой страны.

Историография

Заявленная тема многомерна и связана с исследованием военно-политической составляющей внешней политики Японии, США, Тайваня, а также других стран Азиатско-тихоокеанского региона. Содержит анализ современных международных отношений (в частности, проблемы безопасности и современных угроз и вызовов безопасности).

Добротной документальной основой для осмысления современных подходов правящих кругов японии к обеспечению безопасности служили для автора ежегодные «Белые книги» по вопросам обороны и Стратегические обзоры по Восточной Азии (East Asian Strategic Review), подготовленные Управлением обороны Японии и Национальным институтом оборонных исследований, а также «Голубые книги» по внешней политике, выпускаемые МИД страны. Эти издания имеются в открытом доступе и примечательны в первую очередь своими весьма объемными приложениями, в которых опубликованы наиболее важные официальные документы, позволяющие исследователю составить достоверное мнение о политике властей в области организации национальной безопасности. Кроме того, анализ этих основных официальных источников дает ясное безопасности на региональном и глобальном уровнях, а также объясняет мотивы принятия тех или иных решений. другими словами, опираясь на эти источники, исследователь может легко соотнести две основополагающие категории безопасности — национальные интересы и угрозы им — и сделать необходимые выводы относительно эффективности или неэффективности принимаемых мер.

Специфической формой информации широкой общественности о планах японских правящих кругов по отдельным, наиболее важным проблемам внешней и внутренней политики государства, включая вопросы национальной безопасности, являются так называемые аналитические доклады видных японских политиков и государственных деятелей, периодически публикуемые в открытой печати.

Предмет и объект исследования

Основным объектом является японская внешняя политика. В качестве предмета исследования выступают конкретные действия во время конфликтных ситуаций, призванные обеспечить национальные интересы страны в начале XXI в.

Определение цели и задач

Целью исследования является комплексный анализ ситуации в СВА, выявление основных региональных вызовов и угроз безопасности Японии, а также выстраивания взаимоотношений с основными региональными акторами. Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

определить общетеоретическую базу исследуемого вопроса. дать четкое определение конфликтных ситуаций, с характеристикой их протекания;

определить современные угрозы и вызовы безопасности в регионе Северо-восточной Азии, проанализировав степень риска непосредственно для Японии;

особо акцентировать реакцию японии на те или иные проявления угрозы;

рассмотреть основные цели Японии в региональном интерьере на данном этапе развития международных отношений, характеризуя степень угроз и вызовов японским национальным интересам в Северо-восточной Азии;

сделать вывод о соответствии предпринимаемых мер поставленным целям.

Территориальные и хронологические рамки

Территориальные рамки данного исследования распространяются на большую часть Азиатско-Тихоокеанского региона. Акцент сделан на исследовании Северо-Восточной Азии (СВА), поскольку там происходили наиболее интересные с точки зрения исследования события.

Хронологические рамки данного исследования охватывают период с конца 90-х годов и по настоящее время. Нижняя граница обусловлена рядом факторов, к числу которых относится смена власти в большинстве рассматриваемых стран, именно с этого периода Япония начинает проводить собственные смелые инициативы, подготовленные изменениями в обществе и подкрепленные законодательно во второй половине 90-х гг. Верхняя граница является моментом, на котором завершается данная исследовательская работа. Более четко определить верхние временные рамки невозможно в силу незавершенности упомянутых ключевых процессов.

Методология.

Тема данного исследования, будучи напрямую связанной с международной проблематикой, требует раскрытия наиболее значимых тенденций современных международных отношений, а также отражает новейшие подходы к пониманию роли и функций национального государства в системе международных отношений. Таким образом, в ходе нашего исследования обосновано использование комплексного методологического подхода.

Конфликты относятся к наиболее существенным характеристикам международных отношений, рассматриваемых как процесс, и представляют собой неразрывно связанные стороны взаимодействия их участников. Процессы международного сотрудничества всегда включают в себя конфликтное измерение, как и наоборот — всякий конфликт предполагает ту или иную долю сотрудничества его участников.

В рамках системного подхода конфликты и сотрудничество принадлежат к числу важнейших условий функционирования международных систем, характеризующих степень их стабильности. При этом критерии стабильности международной системы связаны с ее изменениями, в зависимости от которых система либо сохраняет себя, либо настолько трансформируется, что происходит переход к иному типу системы, либо, наконец, она разрушается. С этой точки зрения, конфликт присущ как нестабильному («революционному»), так и стабильному типу международных систем.

Существуют три основных подхода, или, иначе говоря, три основных направления в изучении международных конфликтов: «стратегические исследования», «исследования конфликта», «исследования мира». главное, что их объединяет, — это стремление осмыслить роль данного социального феномена в функционировании международной системы, в отношениях между ее различными составными частями и сформулировать на этой основе выводы, имеющие практическое исследований, характера их связи с практикой международных отношений и т.п. поскольку указанные различия во многом объясняются различиями в трактовке содержания самого понятия «международный конфликт», а также имея в виду и самостоятельное международной политической практике, постольку стоит, хотя бы коротко, рассмотреть его.

Одной из приоритетных проблем стратегических исследований является проблема войны, ее причин и последствий для того или иного государства, региона и международной (межгосударственной) системы в целом. При этом если раньше война рассматривалась как, хотя и крайнее, но все же «нормальное» средство достижения политических целей, то огромная разрушительная мощь ядерного оружия породила парадоксальную, с точки зрения традиционных подходов, ситуацию. С одной стороны, обладающее им своей внешней политики и обескураживающие любого потенциального агрессора способности обеспечить свою национальную безопасность (в военном значении этого понятия). А с другой стороны, избыток мощи, который дает ядерное оружие, делает абсурдными всякие мысли о его применении, о перспективе прямого столкновения между его обладателями.

Отсюда главный акцент делается не на военных, а на политических аспектах ядерных вооружений, на стратегии не вооруженного конфликта, а устрашения противника. Порожденное стратегией устрашения «равновесие террора» позволяло удерживать глобальную международную систему в состоянии относительной стабильности. однако это была, во-первых, статическая стабильность в ее конфронтационной форме, и, во-вторых, она не способствовала устранению вооруженных конфликтов на уровне региональных и субрегиональных подсистем.

международный конфликт корейский ядерный

Окончание «холодной войны», развал Советского Союза и крушение биполярной структуры глобальной международной системы выдвинули на передний план задачи адекватного ответа на вызовы, которые диктуются распространением в мире новых типов конфликтов, генерируемых ростом децентрализованного политического насилия, агрессивного национализма, международной организованной преступности и т.п. Более того, сложность указанных задач, приобретающих особую актуальность в условиях все большей доступности новейших видов оружия массового уничтожения как ядерного, так и «обычного» характера, снижает возможности их решения на пути стратегических исследовании с традиционной для них «точкой зрения «солдата«, пытающегося избрать наилучшее поведение перед лицом противника, и не задающегося вопросами о причинах и конечных целях конфликтов». При этом получают распространение другие подходы и, в частности, те, которые находят применение в рамках такого направления, как «исследования конфликтов».

Центральными для этого направления являются как раз те вопросы, которые не ставятся в рамках «стратегических исследований» — то есть вопросы, связанные прежде всего с выяснением происхождения и разновидностей международных конфликтов. При этом по каждому из них существуют расхождения.

Так, в вопросе о происхождении международных конфликтов могут быть выделены две позиции. В рамках одной из них международные конфликты объясняются причинами, связанными с характером структуры международной системы. Сторонники второй склонны выводить их из контекста, то есть внутренней среды системы межгосударственных отношений.

Существует множество других классификаций, критериями которых выступают причины и степень напряженности международных конфликтов, характер и формы их протекания, длительность и масштабы и т.п. Подобные классификации постоянно дополняются и уточняются, предлагаются новые критерии и т.п. В то же время следует отметить, что по крайней мере в одном отношении радикальных изменений в общей картине типологии и классификации международных конфликтов, за небольшими исключениями, пока не произошло. Речь идет о том, что подавляющее место в таких классификациях и сегодня по-прежнему отводится конфликтам между государствами. Это касается как отечественных, так и зарубежных работ. Такое положение не может не влиять и на состояние третьего направления в анализе международных конфликтов — «исследований мира».

По существу, в рамках названного направления речь идет о широком комплексе вопросов, связанных с поисками урегулирования международных конфликтов. В рассмотрении данной проблематики могут быть выделены три основных подхода. Один из них связан с традициями американской школы «Conflict Resolution», второй основывается на видении, присущем европейскому течению «Peace Research», третий делает акцент на процессе международных переговоров.

Значительную роль в развитии первого подхода продолжает играть созданный в 1955 году при Мичиганском университете «Journal of Conflict Resolution». Приверженцы данного подхода уделяют центральное место анализу вопросов, относящихся к механизмам разрешения и контроля конфликтов и поиску на этой основе путей перехода от конфронтации к сотрудничеству. большое значение придается разработке математических и игровых методов изучения социального конфликта. Одна из широко распространенных позиций состоит в том, что конфликты являются универсальным феноменом, присущим всем сферам общественной жизни. Это означает, что они не могут быть устранены — в том числе и из области международных отношений. Поэтому речь должна идти о таком анализе конфликтов, который позволил бы управлять ими с целью найти общую пользу для каждого из участников.

В осознании возможностей разрешения международных конфликтов мирными средствами большую роль сыграли публикации выходящего в Осло периодического издания Journal of Peace Researche. Одним из важных выводов, сделанных в рамках формируемого им идейно-теоретического течения, стал вывод о том, что мир — это не просто отсутствие войны, но прежде всего — законность и справедливость в отношениях между государствами.

Одной характерных черт данного течения западной конфликтологии является присущая ему значительная степень нормативизма. Мир рассматривается его представителями не только как ценность, но и как цель, достижение которой предполагает активные действия его сторонников. Средства таких действий могут быть разными — некоторые из авторов не исключают даже временного использования силы, усугубляя тем самым внутреннюю противоречивость течения.

дабы не вносить какую-либо дополнительную путаницу понятий в данную работу, в качестве опорного методологического инструментария решено использовать структурные аналитические подходы и терминологическую систему известного отечественного исследователя-востоковеда А.Д. Богатурова. Выбор этот обусловлен тем, что, по нашему мнению, подходы данного автора отличаются особой проработанностью и фундаментальностью, а также, что не маловажно, автор разрабатывал их с учетом специфики АТР. Плюс ко всему данные модели еще достаточно свежи и не успели подвергнуться сколько-нибудь разрушительной критике. Богатуров подчеркивает такой важный элемент стабильности, как способность динамически изменяться, компенсируя тем самым утрату отдельных частей, не создающих угрозы для существования системы в целом. В частности концепция динамической стабильности очень хорошо отражает ситуацию в настоящий момент, когда несмотря на обострение региональных противоречий в связи с северокорейской ракетной программой стороны конфликта сели за стол переговоров, чтобы выработать новую модель взаимодействия. В данном случае степень стабильности характеризуется предсказуемостью политического процесса происходящего в регионе.: отмечался всплеск нестабильности в момент выхода Северной Кореи из договора о нераспространении ядерного оружия и постепенная стабилизация по мере того, как решение проблемы переносилось за стол переговоров. В то же время Богатуров отмечает, что с начала 90-х годов сложилась система, при которой «развивающиеся страны убедились в своей способности, не вступая в конфликт с лидерами, заставить их, включая США и Японию, считаться с мнениями и интересами малых государств при помощи методов «пассивного сопротивления» и не прибегая к резким и дипломатическим и политическим шагам». Настоящая же ситуация, когда КНДР пошла на умышленное обострение отношений с США и странами региона, говорит о том, что в Северо-восточной Азии сложилась необычная ситуация, вызвавшая такого рода «отклонение от нормы».

основные термины и понятия

Биполярная система (bipolar system) — система международных отношений с двумя центрами. Примером биполярной системы международных отношений является «холодная война.

Опр. по Лебедева М.М. Мировая политика. Учебное пособие для вузов. — М.: аспект-пресс, 2003. С. 334.

Геополитика (Geopolitic) — это одно из фундаментальных понятий теории международных отношений. Оно характеризует место, роль, и конкретно — исторические нормы воздействия территориально-пространственных особенностей положения государства или блоков государств на локальные, континентальные и глобальные международные отношения.

Опр. по Костриков С.П. Мировая политика и международные отношения: Учебное пособие для студентов всех специальностей. М., 1999.

Глобализация (globalization) — понятие применяется для обозначения двух групп проблем. Первая — т. н. глобальные проблемы современности, т.е. проблемы, решение которых требует объединения усилий если не всего человечества, то значительной его части. Вторая — проблемы, связанные с нарастанием взаимодействия субъектов международного общения и с интернационализацией, пронизывающей политику, экономику, культуру всех народов и государств.

Опр. по Бовин Е.А. Ведущие тенденции развития международных отношений // Международная жизнь. 2004. № 4-5. С.173-174.

Зона свободной торговли (free trade area) — стадия экономической интеграции, при которой устраняются тарифные барьеры между странами-участниками.

Опр. по Лебедева М.М. мировая политика. Учебное пособие для вузов. — М.: аспект-пресс, 2003. С.339.

Кризис (crisis) — острая политическая ситуация, ставящая под угрозу национальные интересы. Для кризиса характерно лавинообразное развитие событий, что предъявляет требования к принятию политических решений.

Опр. по Лебедева М.М. мировая политика. Учебное пособие для вузов. — М.: аспект-пресс, 2003. С.340.

Многополярная система (multipolar system) — система международных отношений, которая характеризуется множественностью центров силы.

Опр. по Лебедева М.М. мировая политика. Учебное пособие для вузов. — М.: аспект-пресс, 2003. С.342.

Международная безопасность — категория, фиксирующая такое состояние международных отношений, при котором реализуются фундаментальные национальные интересы всех субъектов мировой политики. Предпочтительность той или иной формы международной безопасности для каждой конкретной страны зависит от ее национальных интересов.

Опр. по Бэттлер А. Национальные интересы, национальная и международная безопасности // Полис. 2002. № 4. С.153.

национальная безопасность — есть категория политики, обозначающая способы, средства и формы обеспечения национальных интересов государства как внутри страны, так и в системе международных отношений.

Опр. по Бэттлер А. Национальные интересы, национальная и международная безопасности // Полис. 2002. № 4. С.153.

Национальные интересы (national sovereignty)

Интерес — это категория политики, отражающая осознание (субъективизацию) объективных потребностей государства. Внешнеполитический Интерес, т.е. национальные интересы вовне, являются выражением общих и частных потребностей государства, вытекающих из его социально-политической природы, а также его места и роли в системе международных отношений.

Опр. по Бэттлер А. Национальные интересы, национальная и международная безопасности // Полис. 2002. № 4. С.153.

Превентивная дипломатия (preventive diplomacy) — дипломатические действия, предпринятые заранее до развития насильственных форм проявления конфликта.

Опр. по Лебедева М.М. мировая политика. Учебное пособие для вузов. — М.: аспект-пресс, 2003. С.345.

Союз военно-политический — Объединение двух или нескольких государств для достижения политических целей военными средствами. Может иметь либо захватнический, карательный, агрессивный, либо оборонительный, освободительный, миротворческий характер. Конкретными целями создания могут быть коллективная самооборона, миротворчество, борьба с терроризмом, подавление массовых антиправительственных движений, установление регионального или мирового лидерства и др. Как правило, инициаторами создания военно-политического союза и направляющей силой в них выступают наиболее сильные государства, стремящиеся играть ведущую роль в региональных или глобальных военно-политических процессах. Участие других государств обуславливается идеологической солидарностью, этническим или конфессиональным родством, общностью геополитических интересов, экономической зависимостью и т.д. В зависимости от целей союза, их соответствия демократическим нормам международного права военно-политические союзы могут быть открытыми, полуоткрытыми и тайными.

Опр. по Военный энциклопедический словарь. М.: ОНИКС, 2002. С.1224.

характеристика источников

В ходе работы над темой были рассмотрены разнообразные аутентичные источники: дипломатические документы (японо-американские договоры, соглашения, декларации и коммюнике; внешнеполитические заявления и выступления официальных представителей японии и США; материалы встреч и бесед официальных представителей японии и США), документы органов исполнительной власти (правительственные программы, ведомственные периодические издания обзорно-аналитического характера), статистические источники, материалы японской, англоязычной и российской прессы.

Добротной документальной основой для осмысления современных подходов правящих кругов японии к обеспечению безопасности служили для автора ежегодные «Белые книги» по вопросам обороны и Стратегические обзоры по Восточной Азии (East Asian Strategic Review), подготовленные Управлением обороны Японии и Национальным институтом оборонных исследований, а также «Голубые книги» (Diplomatic bluebook) по внешней политике, выпускаемые МИД страны. Эти издания имеются в открытом доступе и примечательны в первую очередь своими весьма объемными приложениями, в которых опубликованы наиболее важные официальные документы, позволяющие исследователю составить достоверное мнение о политике властей в области организации национальной безопасности. Кроме того, анализ этих основных официальных источников дает ясное безопасности на региональном и глобальном уровнях, а также объясняет мотивы принятия тех или иных решений. другими словами, опираясь на эти источники, исследователь может легко соотнести две основополагающие категории безопасности — национальные интересы и угрозы им — и сделать необходимые выводы относительно эффективности или неэффективности принимаемых мер. Также, УНО периодически выпускает «Обзор политики обороны японии на русском, английском и китайском языках. Этот документ, составленный специально для иностранного читателя, носит крайне обобщающие формулировки (в основном речь идет о приверженности японии делу обеспечения регионального и глобального мирного развития) и не отражает реальных внешнеполитических ориентиров японии. Тем не менее, «Обзор» может быть полезен как документ, систематизирующий основные внешнеполитические шаги японского правительства.

другой группой использованных в работе материалов стали подробные стенографические отчеты пресс-центра при министерстве иностранных дел японии. Подобного рода официальная информация позволяет оценить идеолого-пропагандистские и политические аспекты мероприятий по обеспечению национальной безопасности. Вдумчивый анализ выступлений представителей японской элиты дает возможность предметнее представить себе национальные интересы в области безопасности, угрозы им, а также представить себе методы силовой и не силовой политики государств по разрешению существующих проблем.

Значительную часть исследования составил анализ японской международной политики, соглашений и деклараций последнего десятилетия. В этой связи большую ценность в работе над исследованием представляли материалы Интернет-сайтов Управления национальной обороны Японии (www.jda. go. jp) , Министерства иностранных дел Японии (www.mofa. go. jp), японского (www.us. emb-japan. go. jp) и американского (www.japan. usembassy.gov) посольств, а также Государственного департамента США (www.state.gov) и Центрального разведывательного управления США (www.cia.gov). кроме того, сайты Управления национальной обороны (www.jda. go. jp) и Министерства иностранных дел Японии (www.mofa. go. jp) предоставляют богатый материал, позволяющий анализировать развитие внешнеполитической стратегии в Японии. При исследовании тайваньской проблемы был полезен академический неправительственный сайт профессора доктора Национального Тайваньского Университета Филиппа Янга — taiwansecurity.org. Этот хорошо развитый проект нацелен на своевременный сбор и анализ информации (газетные публикации, заявления официальных лиц и т.д.) по вопросам безопасности Тайваня и региональной безопасности в целом. Что касается, рассмотренных вопросов, связанных с ситуацией вокруг КНДР, то ввиду закрытости этой страны, пришлось довольствоваться тем, что просачивалось в международную прессу и появлялось на страницах японских газет. В последнем случае особенно приходилось делать скидку на ангажированность источника.

Если при исследовании последних событий нужна была самая последняя информация и Интернет играл ключевую роль, то при составлении общей методологической концепции было отдано предпочтение трудам, уже выдержавшим проверку временем, чьи концептуальные достоинства и недостатки уже известны научному сообществу и в основном не оспариваются. Итак, при составлении общего представления о системе международных отношений использовались труды известного отечественного историка-востоковеда А.Д. Богатурова, который не только является общепризнанным специалистом по этой теме, но и непосредственно знаком со спецификой АТР. Полезными оказались его работы, как панорамного, общеисторического плана, а именно четырехтомное издание «Системная история международных отношений, 1918-2003″, так и посвященные региональным отношениям «великие державы на Тихом океане». кроме этого использовался ряд его публикаций в научных журналах.

Если работы Богатурова без сомнения можно отнести к исследованиям для профессионалов, то для введения в теорию международных отношений неоценимыми оказались учебные пособия доктора политических наук, профессор, зав. кафедрой мировых политических процессов МГИМО (У) МИД РФ, Лебедевой М.М. А в последние годы линия публикаций по теории международных отношений была удачно дополнена несколькими книгами П.А. Цыганкова.

По широкому кругу вопросов, связанных с международными отношениями в АТР привлекались работы известных российских востоковедов Г.Д., Крупянко М.И., Арешидзе Л.Г., Асмолова К., Шлындова А.В., Власовой О., Гончаренко С.Н., Гусева М., Сенаторова А.И.

Глава I. Япония и обострение вокруг северо-корейской ракетной программы

На протяжении второй половины XX в. Японии, сделавшей после поражения во Второй мировой войне ставку на экономическую дипломатию как основу своего политического влияния в мире, удавалось удерживать за собой роль регионального лидера. однако теперь на первый план вновь выходит традиционный фактор влияния в мировой политике — военно-политический. безусловно, никто не отменял значения веса экономического, однако теперь, когда Китай стремительно догоняет Японию по объемам ВВП, а экономический отрыв Японии от других стран региона неуклонно сокращается, одного экономического влияния уже не достаточно для того, чтобы удержать статус первой региональной державы.

В начале нового века перед Токио встала непростая задача конвертировать свой экономический вес в политический. Япония не сможет более удерживать своих позиций в мире, сохраняя то неестественное положение, при котором она — мировая экономическая держава «номер два» — является, фактически, «статистом» на мировой политической сцене.

экономическая стагнация в сочетании с недостатком политического влияния уже негативно сказывается на геополитическом положении Японии в АТР, а в перспективе оно может еще более осложниться. Япония оказывается «зажатой» между США, обладающими достаточным набором ресурсов для того, чтобы диктовать Японии свою волю; Россией, с которой у нее имеется неурегулированный территориальный спор; активно растущим Китаем, претендующим занять место японии в роли регионального лидера; Южной Кореей, также переживающей бурный экономический подъем и при этом имеющей к японии серьезные исторические счеты; и, наконец, КНДР, с которой у японии нет даже дипломатических отношений.

По мнению Токио, нынешний военно-политический курс КНДР представляет собой потенциальную угрозу для Японии и ее интересов. Чтобы обеспечить свою безопасность и отстоять свои государственные интересы, Японии необходимо проявить большую политическую волю и доказать, что она является крупной и самостоятельной величиной, если не в мировой, то по крайней мере, в региональной политике. Именно на это направлена деятельность правительства премьер-министра Дзюнъитиро Коидзуми, осуществляемая, в частности, в рамках шестисторонних переговоров по вопросам урегулирования ситуации на Корейском полуострове, а также по другим политическим и дипломатическим каналам, в том числе и в рамках двухсторонних переговоров на высшем уровне.

На данном этапе отношения с КНДР являются, по всей видимости, самой острой внешнеполитической проблемой Японии. Уже на протяжении полувека ношения между двумя соседними государствами не могут сдвинуться с мертвой точки. КНДР продолжает требовать от японии компенсацию за ущерб, нанесенный стране в период японского колониального господства. Япония отказывается признать северокорейские требования. Токио продолжает требовать полного разъяснения ситуации с похищением японских граждан и их немедленного возвращения их на родину. Пхеньян с отказывается выполнить требования японской стороны.

После вступления в должность премьер Д. Коидзуми обещал активизировать усилия японии по достижению ее внешнеполитических целей, что предполагает некий прорыв в отношения с КНДР. Между тем, обстоятельства сложились таким образом, что как раз в тот момент, когда в Японии, казалось, появился человек, способный осуществить такой прорыв, в ситуации вокруг Северной Кореи произошел новый, весьма осложняющий задачу Коидзуми поворот: внезапно обострилась северокорейская ядерная проблема.

Поводом для ее обострения стали выдвинутые США в октябре 2002 г. обвинения против КНДР в реализации ею программы по обогащению урана. Ссылаясь на это, в декабре 2002 г. американцы вышли из Рамочного соглашения 1994 г. между КНДР и США, прекратив поставки компенсационного мазута, а также вынудили КЕДО (организацию развития энергетики на Корейском полуострове) приостановить работы по сооружению в КНДР двух ядерных реакторов на легкой воде. В ответ на это в январе 2003 г. Пхеньян официально объявил, что приступает к разработке собственной ядерной программы и выходит из ДНЯО (договор о нераспространении ядерного оружия).

Это обстоятельство обострило отношения между Японией и КНДР, фактически сведя на нет первые результаты усилий премьера Коидзуми (в сентябре 2002 г. состоялся первый в истории взаимоотношений двух стран визит премьер-министра японии в КНДР, по итогам которого была подписана Пхеньянская декларация). Официальный Токио очень болезненно воспринял информацию о выходе КНДР из ДНЯО, посчитав это прямой угрозой своей безопасности.

История формирования ядерной политики КНДР

С момента основания государства в 1948 г. военная политика КНДР была сосредоточена на поддержании и увеличении военной мощи, способной к наступательным действиям в регионе. Ни после Корейской войны 1950-1953 гг., ни после холодной войны ситуация в сфере безопасности на Корейском полуострове не стала менее тревожной и не произошло существенного снижения военной угрозы на Дальнем Востоке.

несколько десятилетий военная политика КНДР была направлена на достижение национальной цели — объединение полуострова, в том числе с применением военной силы в случае необходимости. В рамках этой задачи КНДР прилагала максимальные усилия к созданию оружия массового уничтожения (ОМУ) и ЯО в частности. Можно предположить, что эти ориентиры продолжают иметь последняя «ядерная демонстрация» говорит, скорее, о поиске способа выживания северокорейского режима. вероятность того, что и новый ядерный шантаж будет в той или иной степени успешным для этой страны, не так уж мала.

Неоднозначность и непредсказуемость стратегии и тактики Северной Кореи в ядерной сфере уже не раз ставили в тупик мировое сообщество. Страна управляется рациональными и прагматичными людьми, поэтому приобретение элементов ОМУ и заявления о создании ЯО основаны не на безумной смелости и не на безразличии к существующей реальности, а на четком понимании того, как эту реальность использовать.

В отношении ядерной стратегии и конкретных военных планов Северной Кореи существует опасная неопределенность, связанная с отсутствием надежной информации о мотивах и намерениях Пхеньяна. Оценки возможностей КНДР в области ОМУ, предлагаемые экспертами разных стран, сильно отличаются, а порой и противоречат друг другу. Разногласия ученых США и РФ в этом вопросе наиболее значительны. История северокорейской ядерной программы показывает: такая разница во мнениях объясняется расхождениями не столько в физико-технологических, сколько в политических, оперативно-стратегических и международно-правовых подходах к проблеме.

Общеизвестно, что КНДР всегда рассматривала ОМУ как необходимую часть своего военного арсенала. Сотрудничество Северной Кореи с СССР и Китаем в военной сфере в 50-60-е годы, возможно, подтолкнуло ее к попыткам создания собственной ядерной программы. Кроме того, во время Корейской войны 1950-1953 гг. США несколько раз угрожали КНДР использованием ЯО. После войны в нарушение соглашения о перемирии 1953 г. в Южной Корее остались войска США. американские документы, рассекреченные в 90-х годах, доказывают, что на территории Южной Кореи были расположены ядерные вооружения Соединенных Штатов (к 1967 г. они включали около 950 ядерных боезарядов восьми типов ). Это также отчасти делает понятным стремление КНДР к созданию ядерной структуры, несмотря на серьезные экономические проблемы. Она постепенно развивала военные исследования, воспользовавшись конфронтацией между ядерными державами в период холодной войны. таким образом, вот уже несколько десятков лет сами понятия «ядерное оружие» и «Северная Корея» неразрывно связаны между собой, что привело к крайне опасной региональной и международной проблеме.

Ядерная программа КНДР берет свое начало с середины 50-х годов XX столетия. В 60-е с помощью СССР была развернута работа по созданию научно-экспериментальной инфраструктуры, подготовке необходимого контингента специалистов и строительству производственных мощностей в атомной промышленности мирной направленности. В 1963 г. в Йонбене (Yongbyon) началось строительство ядерного центра, а в 1986 г. там был введен в строй небольшой исследовательский уран-графитовый реактор по наработке плутония мощностью 5 МВт, который может быть отнесен к категории объектов двойного назначения. Но после каждой поставки топлива на этот объект Советский Союз получал официальное заверение от руководства КНДР об использовании полученного топлива исключительно в мирных целях. Эти документы находятся в архиве Федерального агентства по атомной энергии РФ (бывшего Министерства по атомной энергии РФ).

кроме реактора Северная Корея создала с помощью СССР радиохимическую лабораторию в Институте радиохимии, включающую несколько горячих камер по переработке отработанного ядерного топлива и позволяющую выделять из него радиоактивные изотопы, а также хранилище для отработанного ядерного топлива в Атомном научно-исследовательском центре Йонбена. Все эти объекты находились под гарантиями МАГАТЭ.

В 80-е началось строительство еще двух энергетических реакторов по советской технологии. Планировалось, что они будут введены в строй в 1995-1996 гг. Но по заявлениям российских специалистов, реакторы не были достроены. известно, что площадка, выбранная и подготовленная для них, впоследствии использовалась Организацией энергетического развития Корейского полуострова, КЕДО (Korean Energy Development Organization, KEDO) для строительства легководных реакторов (ЛВР) по договоренности от 1994 г.

деятельность северокорейцев в ядерной сфере не вызывала большого опасения примерно до середины 80-х годов. Тогда впервые были получены данные, что КНДР освоила Производство оружейного плутония, необходимого для создания атомной бомбы.

В декабре 1985 г. по настоянию СССР (в обмен на помощь в строительстве двух реакторов) КНДР подписала ДНЯО. Но после этого Пхеньян не предоставил инспекторам МАГАТЭ полный список своих ядерных объектов и материалов и не обеспечил доступ к этим объектам так, как того требует ст. III.1 договора. Соглашение о гарантиях между КНДР и МАГАТЭ было подписано только 30 января 1992 г. Северная Корея затягивала подписание этих документов почти семь лет. Такого беспрецедентного случая за всю историю Договора больше не было. дипломатическое маневрирование Северной Кореи в отношениях с МАГАТЭ продолжается и по сей день.

В том же 1992 г. Северная и Южная Корея подписали Совместную декларацию о провозглашении Корейского полуострова безъядерной зоной, от выполнения которой КНДР отказалась в мае 2003 г.

В течение 1992-1993 гг. в КНДР было проведено шесть инспекций МАГАТЭ. Однако уже в 1992 г. проверки экспертов в КНДР не позволили им сделать однозначного вывода о том, что северокорейское руководство использует ядерные объекты только в мирных целях. У Агентства возникли подозрения, что Северная Корея поставила под контроль не весь имевшийся у нее ядерный материал. Было высказано предположение о том, что на экспериментальном энергетическом реакторе в Йонбене осуществлена необъявленная выгрузка топлива, переработанного после облучения. По оценкам МАГАТЭ, Северная Корея могла выделить плутоний в количестве, достаточном для изготовления одного-двух взрывных устройств. Представители Агентства сообщали, что для такого предположения были основания, так как образцы проб радиоактивных отходов и пробы (мазки) в горячих камерах не соответствовали режиму работы реактора.

В 1993 г. в ответ на многочисленные требования МАГАТЭ об инспекциях, в процессе которых КНДР могла бы предоставить доказательства «невиновности», она вывезла из Йонбена урановые стержни без присутствия инспекторов. затем заявила о прекращении осуществления гарантий на своей территории, и угрожала выходом из ДНЯО. Тогда же было проведено испытание ракеты «Нодон-1».

очередное заявление о выходе из ДНЯО последовало уже в 1994 г., поэтому политику «ядерного шантажа» и балансирования на грани войны можно считать привычной и небезуспешной для КНДР.

Предыстория этого заявления такова. В 1994 г. после напряженных поисков МАГАТЭ обнаружило установки по выделению плутония из отработанного реакторного топлива, используемого в программе по созданию ЯО. Северная Корея вновь отказалась допустить инспекторов на один из своих ядерных объектов и начала работы по изъятию отработанного ядерного топлива из исследовательского реактора без присутствия международных наблюдателей. Представители Агентства оценивали отработанное топливо в количестве, содержащем до 30 кг. плутония — что достаточно для создания уже пяти-шести атомных бомб. чуть позже КНДР заявила о разрыве соглашения с МАГАТЭ. В связи с этим США внесли в Совет Безопасности ООН предложение о введении санкций против Северной Кореи. Таким образом, МАГАТЭ осуществляет в КНДР ограниченный мониторинг с начала 90-х годов, однако эксперты Агентства никогда не допускались в страну для тщательной проверки, направленной на подтверждение или опровержение сведений о секретных разработках ЯО.

При посреднической миссии экс-президента США Дж. Картера Северная Корея согласилась остановить свои военные атомные программы и начать переговоры с США. В результате представители обеих стран достигли компромисса. осенью 1994 г. была подписана Рамочная договоренность между США и КНДР. Она предусматривала замораживание уран-графитовых реакторов в Йонбене и объектов, имеющих к ним отношение, а впоследствии и полный их демонтаж взамен на мазут для отопления населенных пунктов страны (500 тыс. т. ежегодно) и строительство двух ЛВР мощностью по 1000 МВт, которые не способны производить оружейные ядерные материалы. В этом же году на основании договоренности с МАГАТЭ были опечатаны здания, расположенные на территории «незамороженных» ядерных объектов, и установлены камеры слежения. Пхеньян взял на себя обязательство разрешить МАГАТЭ возобновить инспекции по гарантиям, оставаться участником ДНЯО и в полной мере соблюдать Соглашение о гарантиях, когда будет завершена значительная часть объекта, но до поставки ключевых ядерных компонентов.

Уход администрации Б. Клинтона и последовавшая смена американской политики предопределила дальнейшее развитие событий. Положения рамочной договоренности с Соединенными Штатами, призванные урегулировать ситуацию, стали поводом к очередному северокорейскому ядерному кризису. После заявления президента США Дж. Буша о том, что он не верит в выполнение обязательств по этому документу со стороны КНДР, в начале октября 2002 г. для достижения компромисса в Пхеньян выехала американская делегация. По ее возвращении Госсекретарь К. Пауэлл сообщил: «Помощник Госсекретаря Дж. Келли представил северокорейским властям доказательства того, что они нарушают Рамочную договоренность 1994 г. »

В ответ на это КНДР предъявила США следующие претензии:

строительство ЛВР в КНДР находится лишь на стадии закладки фундамента, хотя к 2003 г. они должны уже быть построены (ст. I Рамочной договоренности). США ничего не сделали для нормализации политических и экономических отношений с Пхеньяном (ст. II — об установлении дипотношений на уровне послов);

США не предоставили КНДР гарантий того, что они не будут использовать против нее ЯО, и не будут угрожать применением такого оружия (ст. III);

в США «не скрывают существования у них планов нанесения ядерных ударов по КНДР. и выдвинули доктрину «упреждающего удара». При этом, указывая на потенциальные цели «упреждающих ударов», Вашингтон продолжает числить КНДР среди государств так называемой оси зла;

не выполняя договоренностей 1994 г., США одновременно выдвигали дополнительные требования, не предусмотренные документом. Так, они постоянно настаивали на проведении инспекций в КНДР, хотя в Рамочной договоренности сказано, что инспекции должны начаться, когда «существенная часть» проекта строительства ЛВР будет завершена. (По данным Агентства по атомной энергии РФ, в настоящее время готова площадка для строительства ЛВР, подготовлен и частично забетонирован котлован для реакторов).

В ответ на эти претензии, представители США сообщили на различных уровнях, что в октябре 2002 г. официальные лица КНДР признались американской делегации в том, что Пхеньян работает над второй скрытой программой по разработке ЯО. По мнению Соединенных Штатов, это было доказательством невыполнения целого ряда международных договоренностей (в том числе Рамочного соглашения с США, ДНЯО, Соглашений с МАГАТЭ и Декларации о провозглашении Корейского полуострова безъядерной зоной). При этом Вашингтон дал понять, что администрация Буша не собирается «вступать в переговоры в ответ на угрозы или нарушение обязательств, а также торговаться или предлагать приманки для того, чтобы Северная Корея жила в соответствие с договорами и соглашениями, которые она подписала». Переговоры с КНДР по любым вопросам могут быть продолжены только в случае полного выполнения Северной Кореей своих международных обязательств, ликвидации программы ядерных вооружений и отмены уже принятых мер в отношении ядерных реакторов.

По сообщению ЦРУ, новая ядерная программа КНДР базируется на использовании обогащенного урана и частично основана на ввезенной из России технологии.

В связи с этим необходимо заметить, что, по открытым данным СВР РФ, в течение почти трех десятилетий реализации ядерной программы в КНДР создана сеть объектов атомной промышленности, среди которых под углом их возможного использования для целей военно-прикладных исследований следует выделить:

) специальную лабораторию в Пхеньянском университете им. Ким Ир Сена, где проводятся работы в области экспериментальной ядерной физики;

) завод по производству топливных стержней и хранилище для них в Атомном научно-исследовательском центре в Йонбене;

) там же ядерный реактор мощностью 50 МВт (по утверждениям северокорейской стороны, находящийся в стадии строительства), который относится к категории объектов двойного назначения, как и реактор мощностью 5 МВт);

) радиохимическую лабораторию Института радиохимии в Йонбене;

) строящийся газографитовый реактор мощностью 200 МВт на природном уране в Таечхоне (Taech’on);

) урановые шахты в Пакчхоне (Pakch’on) и Пенгасане {Р’yongsan);

) два завода по обогащению урана;

) установленные зоны планируемого строительства трех энергетических реакторов мощностью 635 МВт каждый. (Приблизительно такие же данные приводятся и американскими специалистами).

Все объекты, установленные в рамках сотрудничества с СССР, находятся в Йонбене, и ни один из этих объектов не может использоваться для военной ядерной программы на основе высоко-обогащенного урана (ВОУ). В 1993 г. в связи с предыдущим северокорейским кризисом Указом президента РФ было прекращено научно-техническое сотрудничество россии с КНДР в ядерной сфере.

По мнению российских специалистов, эффективность ведения Северной Кореей работ по созданию уранового ЯО невысока по нескольким причинам. Во-первых, выделить высокообогащенный оружейный уран с использованием известных возможностей КНДР практически невозможно по многим причинам — среди них большие количественные затраты урана высокого обогащения. Во-вторых, любой из способов обогащения урана для создания ядерных вооружений — диффузионный, центрифужный, лазерный, способы электромагнитного и радиохимического разделения изотопов и т.д. — нуждается во множестве квалифицированных специалистов, а также обогатительном оборудовании, требующем больших площадей и огромных затрат энергии. Отследить такие объекты с помощью современных спутниковых систем не составляет труда.

С другой стороны, нельзя забывать и о других факторах, убеждающих в неоднозначности этой проблемы. Во-первых, КНДР имеет месторождения урана, запасы которого оцениваются приблизительно в 15 тыс. т. Во-вторых, работы по созданию научно-экспериментальной ядерной инфраструктуры, подготовке кадров и строительству производственных мощностей в атомной промышленности активно велись также с помощью КНР, но полные достоверные данные об этом сотрудничестве отсутствуют. В-третьих, уже несколько лет в западной печати широко комментируется информация, до сегодняшнего дня опровергаемая Исламабадом, о том, что Пакистан предоставил КНДР секреты производства ЯО с использованием газоцентрифужного метода обогащения урана и, возможно, необходимые для этого технологии, оборудование и даже ядерный материал в обмен на северокорейские тактические ракеты. И, в-четвертых, важно иметь в виду, что серьезное препятствие в процессе создания ЯО Северной Кореей — это сложность устройства плутониевого заряда «имплозивного» типа. поэтому в последнее время Пхеньян обратил внимание на использование высокообогащенного урана для создания более технологически простого заряда «пушечного» типа.

По последним данным западных источников, в настоящее время в 18 районах на территории Северной Кореи расположено около 22 ядерных объектов различного назначения. Среди них — объекты, предположительно использующиеся для осуществления программы создания ЯО на основе высокообогащенного урана. Так, предполагается существование подземного завода в туннеле, прорытом в горе Чун-ма (Chun-ma (Ch’un-та) — Pegasus), который может использоваться для переработки урановой руды или обогащения урана до уровня оружейного. некоторые аналитики утверждают, что этот объект функционирует с 1989 г.

Существуют подозрения, что подземный комплекс около деревни Хагап (Hagap) провинции Чанган (Changang), расположенный в туннелях гор Мехян (Myohyang Mountains), может включать ядерные реакторы и объекты по обогащению урана. По более поздним данным, такой комплекс располагается не в Хагапе, а в подземных пещерах Кумчангни (Kumchang-ni), приблизительно в 50 милях к северо-западу от ядерного исследовательского центра в Йонбене. Но после инспекций, проведенных экспертами из США в мае 1999 г. и в мае 2000 г. эта информация не подтвердилась.

По некоторым источникам, секретные объекты по обработке урана и его обогащению находятся также на площадках, выдолбленных внутри второй по высоте горы КНДР Кванмо-бонг (Kwanmo-bong) в области Северный Хамгейон (North Hamgyong).

Но вся эта информация, базирующаяся, в основном, на разведывательных данных, не может считаться абсолютно достоверной на сегодняшний день.

В сентябре 2002 г. произошли крупные перемены в отношениях КНДР с Японией. Впервые в истории глава японского правительства приехал в Пхеньян. Итоги переговоров Ким Чен ира и Д. Коидзуми создали предпосылки для радикального оздоровления отношений, урегулирования проблем, порожденных колониальным господством Японии в Корее и другими непростыми событиями в истории двух стран. возможный в результате этого качественный скачок в развитии торгово-экономических связей между КНДР и Японией мог бы приобрести особое значение в контексте мер в социально-экономической сфере, начавшихся реализовываться в КНДР с лета 2002 г. Реализация подписанной по итогам визита декларации положила бы конец системе экономических санкций и блокады КНДР, созданной США и навязываемой ими своим союзникам с 50-х годов прошлого века.

января 2003 г. Правительственное информагентство Северной Кореи сообщило о том, что официальные лица страны сделали заявление о выходе КНДР из ДНЯО, а также о своем нежелании сотрудничать с инспекторами МАГАТЭ. Вместе с тем официальный Пхеньян заявлял, что не собирается производить ЯО. Однако на данном этапе встал вопрос, можно ли считать выход Северной Кореи официальным. О таком шаге договора и Совет Безопасности ООН. В таком уведомлении должно содержаться заявление об исключительных обстоятельствах, которые он (участник) рассматривает как поставившие под угрозу его высшие интересы» (ст. X ДНЯО).

Министр национальной обороны японии Сигэру Исиба впервые в новейшей истории страны выступил с официальным предупреждением руководству КНДР о том, что Япония в случае необходимости нанесет серию превентивных ударов по территории Северной Кореи. Аналогичное воинствующее заявление японская сторона официально повторила в Лондоне 15 сентября 2003 г., когда начальник Управления национальной обороны Японии подчеркнул, что Конституция страны позволяет наносить превентивные удары по территории потенциального противника в целях самообороны и что Токио не допустит, чтобы северокорейские ракеты первыми достигли японской территории. Последующие за этим официальные выступления ряда видных членов кабинета министров подтвердили слова министра обороны о том, что Япония готова защищать себя всеми доступными ей средствами, не исключая, если понадобится, и ядерное оружие.

С августа 2003 по июнь 2004 гг. состоялись три раунда шестисторонних переговоров, которые, однако, не принесли существенных результатов. Следующий раунд предполагалось провести в сентябре 2004 г. На нем планировалось обсудить вопросы, связанные с уточнением сферы охвата и периодом «замораживания» северокорейской ядерной программы, меры и процедуры контроля, а также встречные шаги в области безопасности и вопросы экономической помощи КНДР. однако в августе 2004 г. Пхеньян, сославшись на отказ США следовать согласованному во время третьего раунда принципу взаимных поэтапных уступок по формуле «компенсации в ответ на замораживание», заявил об отказе участвовать в заседании рабочей группы, которое должно было предшествовать четвертому раунду. Соответственно, его проведение было отложено на неопределенное время.

февраля 2005 г. ситуация еще более осложнилась: Пхеньян, видя, что США не собираются идти на реальные уступки в рамках шестисторонних переговоров, заявил о своем выходе из них, а также о наличии у него «атомных зарядов».

Японская сторона, естественно, осудила данное решение, но от дальнейших комментариев воздержалась, сославшись на необходимость консультаций между министром иностранных дел Японии и недавно назначенной на пост государственным секретарем К. Райс. Чуть позже была высказано пожелание, чтобы КНДР вернулась за стол шестисторонних переговоров. кроме того, Япония не желая оставлять тему японских граждан, удерживаемых в КНДР, заявила о своей жесткой позиции и возможности принять «жесткие меры», а также призвала вернуться Корею к переговорам. Однако Северная Корея вполне успешно отрицает какую либо причастность к удержанию японских граждан, о чем и заявила через дипломатические каналы в Пекине. более того, корейская сторона отказалась вообще вести какие-либо переговоры по данной теме. В ответ на это Япония представила доклад о ситуации с правами человека в КНДР на 61ой сессии Комиссии объединенных наций по правам человека в апреле 2005 г. Этот документ более строгий, чем аналогичный за прошлый год, так, например, в нем содержится требование немедленного возвращения тел похищенных граждан Японии. Токио активно привлекает внимание к данной проблеме, поводя различные мероприятия государственного уровня. отдельно рассматриваются и публикуются в печати сведения о примерно 16 гражданах, по информации японской стороны, в разное время переправленных в КНДР.

Степень закрытости КНДР не позволяет иностранным специалистам с достаточной уверенностью подтвердить или опровергнуть это заявление. Отвечая на вопрос журналистов, правда ли, что в Корее существуют подземные ядерные исследования, в мае 2005 г. пресс-секретарь японии м. Чиба воздержался от точных ответов, однако заявил, что есть однозначные сведения, что КНДР ведет исследования в ядерной сфере. Такое положение дел является одним из козырей Северной Кореи. Цель этого маневра, по-видимому, заключается в том, чтобы изменить условия игры таким образом, чтобы США не имели более возможности затягивать переговоры, настаивая на своей прежней жесткой позиции, которая, фактически, оставляет северокорейскую сторону без гарантий ненападения и без энергетической помощи. По замыслу Пхеньяна, США будут теперь вынуждены вырабатывать более приемлемые предложения для КНДР. При этом у северокорейского руководства есть основания надеяться, что США смягчат свой подход, т.к. их нынешний радикализм не устраивает остальных участников переговоров. Заявление КНДР адресовано именно Вашингтону, хотя формально северокорейская ядерная угроза актуальна не столько для США, сколько для Южной Кореи и японии.

При этом, КНДР не меньше других участников заинтересована в возобновлении шестисторонних переговоров, возможно даже больше. Но, по-видимому, в Пхеньяне рассчитывают, что Япония и Южная Корея окажут давление на США и заставят их выдвинуть более конструктивные предложения.

Пока трудно сказать, приведет ли игра, затеянная Ким Чен Иром, к успеху или, наоборот, обострит ситуацию в регионе. С одной стороны, хотя все пять остальных участников переговоров выразили сожаление по поводу заявления Пхеньяна, они, тем не менее, проявили незаурядную долю выдержки, не позволив себе сорваться и ответить на это заявление достаточно жестко. Представитель Южной Кореи заявил, что его страна не уверена в том, что слова о наличии у Севера бомбы соответствуют действительности, но предложил КНДР возобновить двусторонние переговоры по мерам доверия в приграничной демилитаризованной зоне. США на демарш Пхеньяна отреагировали на удивление сдержанно, воздержавшись от воинственных заявлений и призвав к разрешению проблемы в рамках шестисторонних переговоров. КНР выступила с призывом ко всем сторонам осознавать свою ответственность и способствовать скорейшему возобновлению шестисторонних переговоров.

С другой стороны, существуют определенные опасения, что заявление КНДР может привести к раскручиванию в регионе гонки вооружений. Эти опасения связаны, прежде всего, с возможной реакцией японии на известие о наличии у КНДР ядерного оружия. В Токио отреагировали на северокорейское заявление сравнительно сдержанно, однако весьма вероятно, что Япония может использовать это заявление как формальный повод для наращивания своего военного потенциала.

Ядерная проблема на Корейском полуострове стала одним из ключевых факторов, без решения которой нельзя говорить об улучшении японо-северокорейских отношений. очевидно также, что она не может быть разрешена в двухстороннем формате. Именно поэтому столь важна деятельность в рамках шестисторонних переговоров, и от того, насколько успешно будут проходить эти переговоры, во многом будут зависеть отношения Токио и Пхеньяна. Сложность тут заключается еще и в том, что Япония, связанная с США Договором безопасности и будучи во многом зависимой от позиции Вашингтона, лишена возможности проводить на этих переговорах собственную, независимую линию.

Позиция японской стороны включает три основных элемента. Во-первых, КНДР должна прекратить переработку отработанных ядерных стержней, демонтировать ядерные объекты и принять международные инспекции. Во-вторых, КНДР должна прекратить разработку баллистических ракет, их испытания и экспорт, а затем полностью отказаться от ракетной программы. В-третьих, КНДР обязана полностью решить вопрос о т. н. «похищенных японских гражданах». Эти три основных элемента не претерпели изменений в ходе состоявшихся трех раундов переговоров, что значительно сужает возможность достижения компромисса.

Лишь в случае согласия Пхеньяна удовлетворить эти требования Токио будет готов оказать северокорейцам гуманитарную и энергетическую помощь: сначала — поставками тяжелого мазута, а затем в сооружении тепловой электростанции. После нормализации двусторонних отношений Токио допускает возможность оказания КНДР экономической помощи.

При условии выполнения КНДР вышеуказанных требований может быть рассмотрен и вопрос о предоставлении ей гарантий безопасности. Японию не устраивает вариант предоставления таких гарантий Пхеньяну только на основе решения ядерной проблемы, поскольку она видит угрозу также и в ракетной, химической и бактериологической программах Северной Кореи. В этой связи Япония рекомендует США не идти ни на подписание с КНДР пакта о ненападении, ни на предоставление ей гарантий безопасности.

Ситуация с вопросом о гарантиях безопасности наглядно демонстрирует, что Токио не может решать свои проблемы с КНДР в двустороннем порядке, т.к. таких гарантий Пхеньян ждет только от США (ведь Япония по существу лишена возможности нападения на КНДР: юридически — по причине наличия небезызвестной 9-й статьи ее конституции, а практически — по причине недостаточной оснащенности армии современным ракетным оружием вкупе с географической близостью к самой КНДР. вопрос о гарантиях, на которых настаивает Пхеньян имеет к японии лишь косвенное отношение).

В Токио склонны полагать, что Японии незачем торопиться с нормализацией отношений, если это потребует от нее пусть даже частично отступить от своей позиции. Япония может позволить себе затягивать эти переговоры. Сохранение напряженности больнее бьет по самой КНДР. Кроме того, в Токио надеются, что КНДР скорее пойдет на уступки в многостороннем формате.

Что касается последнего элемента японской позиции — проблемы «похищенных граждан«, то постоянным муссированием ее в СМИ японские власти разогрели общественное мнение в стране чуть ли не до антикорейской истерии. Проводившиеся в японии опросы наглядно это подтверждают. Так, если в 1991 г. на вопрос «Какая ваша «нелюбимая» страна?» Северную Корею назвали 47,7% японских респондентов, то в 1998 г. уже 64,9%, а в 2003 г. — рекордные 83,9%4.

Ранее японцы стремились получить поддержку в этом вопросе со стороны других участников шестисторонних переговоров, прежде всего, США и РК, однако сейчас в Токио, похоже, пришли к выводу, что целесообразнее искать пути урегулирования проблемы «похищенных граждан» в двустороннем формате.

В этой связи в мае 2004 г.Д. Коидзуми повторно нанес визит в Пхеньян, рассчитывая сдвинуть процесс нормализации японо-северокорейских отношений с мертвой точки. Этот шаг имел определенный внешнеполитический эффект, однако перспективы сближения позиций двух стран в этом вопросе по-прежнему не ясны.

Вместе с тем, после обострения северокорейской ядерной проблемы в феврале 2005 г. наметившееся сближение позиций японии и КНДР оказалось под угрозой. Япония стала невольным заложником американо-северокорейских противоречий, что затрудняет нормализацию отношений в двустороннем формате.

Формат шестисторонних переговоров суживает для Д. Коидзуми возможность маневра, т.к. приходится согласовывать позиции уже не двух, а шести стран. Это тормозит переговорный процесс: три прошедших раунда не привели к компромиссу, а сроки проведения четвертого даже не определены.

Между тем, общественное мнение в Японии ждет от своего правительства конкретных результатов. Однако формат переговоров, а также жесткие позиции, занятые сторонами, не позволяют надеяться, что эти результаты будут достигнуты в ближайшем будущем.

Таким образом, стремление Токио активизировать внешнеполитическую деятельность, направленную на укрепление своей лидирующей роли в регионе, встречает серьезные трудности. От того, хватит ли у японии политико-дипломатических ресурсов для решения северокорейской проблемы, во многом зависит геополитическое будущее этой страны.

Глава II. Япония и тайваньская проблема. отношения между США и КНР

Отношения в треугольнике Япония-США-КНР до 11 сентября 2001 г.

На начало XXI века приходятся изменения в высшем руководстве как в США, так и в КНР и на Тайване, что сказалось на общем характере отношений между ними. В Японии с начала века премьер-министром стабильно является и остается по сегодняшний день лидер ЛДП Дзюитиро Коидзуми, приверженец реформ и активной милитаризации страны. Несмотря на множество новых обстоятельств, сопровождавших смену элит и корректировку политического курса, базовые «правила игры» пока остаются без изменений. Это, впрочем, не означает, что данные правила устраивают всех игроков, и они готовы продолжать соблюдать их сколь угодно долгое время. По мнению исследователей, произошедшие в последние несколько лет изменения могут свидетельствовать о том, что отношения между США, КНР и Тайванем набирают динамику, направленную на постепенную разбалансировку нынешнего статус-кво.

Отечественными исследователями отмечается, что вероятность военного конфликта не только не уменьшается, но напротив возрастает. Война в Тайваньском проливе, которая вряд ли бы обошлась без участия США, имела бы самые серьезные негативные последствия для региональной и глобальной стабильности. таким образом, развитие событий в треугольнике Вашингтон-Пекин-Тайбей имеет непосредственное отношение к внешней политике Японии.

Хронологически первая в XXI веке смена власти произошла на Тайване. На президентских выборах 18 марта 2000 г. представитель традиционно выступавшей за независимость острова Демократической прогрессивной партии Чэнь Шуйбянь одержал неожиданную победу благодаря тому, что электорат правящей партии Гоминьдан был поставлен перед выбором одного из двух кандидатов — Лянь Джаня и Сунн Чуюя. Выборам предшествовал ряд драматических событий. В июле 1999 г. тогдашний президент Ли Дэнхуэй заявил о том, что между сторонами Тайваньского пролива существуют «межгосударственные отношения, или как минимум отношения особого типа», после чего в феврале 2000 г. Госсовет КНР опубликовал вторую белую книгу по тайваньскому вопросу, озаглавленную «Принцип одного Китая и тайваньский вопрос». В данной белой книге КНР впервые официально добавил новое, третье по счету условие применения военной силы против островов — «если тайваньские власти в течение длительного времени будут отказываться от мирного решения об объединении сторон пролива путем переговоров». Это ознаменовало существенное ужесточение позиции Пекина, который ранее говорил только о «двух если» — «если Тайвань отделиться от Китая под любым названием и если Тайвань будет завоеван и оккупирован иностранной державой». За несколько дней до выборов на острове, в ходе пресс-конференции по итогам мартовской сессии ВСНП 2000 г., премьер Госсовета КНР Чжу Жунцзи предупредил, что Китай не побоится пролить образованная жидкой соединительной тканью. Состоит из плазмы и форменных элементов: клеток лейкоцитов и постклеточных структур: эритроцитов и тромбоцитов»>кровь ради Тайваня. Он обратился с прямой угрозой в адрес тайваньцев, призвав их не действовать под влиянием эмоций, иначе у них уже не будет возможности пожалеть о своем выборе.

Многие исследователи полагают, что высказывания китайского премьера не только не запугали тайваньских избирателей, но имели обратный психологический эффект и сыграли на руку Чэень Шуйбяню, в последний момент склонив чашу весов в его пользу. Так или иначе, после выборов КНР воздержалась от резких действий, заявив, что будет наблюдать за словами и делами Чэнь Шуйбяня. новый президент в инаугурационной речи 20 марта 2000 г. дал ряд обещаний, призванных разрядить напряженность в отношениях между берегами Тайваньского пролива: не объявлять независимости, не изменять названия государства, не добиваться включения в конституцию положений о межгосударственном характере отношений сторон пролива, не проводить программу государственного объединения. Эти инаугурационные обещания, условием выполнения которых было неприменение военной силы Китаем, получили название «пяти нет» Чэнь Шуйбяня. Официальную позицию японии выразил министр иностранных дел Ёхей Коно, кратко заметив, что надеется на мирный диалог между сторонами Тайваньского пролива, при этом Токио будет придерживаться совместного коммюнике между правительствами Японии и Народной Республики Китая от 1972 г. в отношениях с КНР и сохранит рабочие неправительственные отношения с Тайванем. Сдержанность, проявленная сторонами при смене власти в Тайбэе (не без влияния США), если не снизила уровень напряженности в Тайваньском проливе, то во всяком случае помогла избежать нового кризиса.

Результаты компании на острове при всей их неожиданности не могли оказать такого влияния на отношения в треугольнике США-КНР-Тайвань, как победа на выборах в ноябре 2000 г. в Соединенных Штатах кандидата от республиканской партии Дж. Буша-младшего.

У республиканцев, вернувшихся к власти после восьмилетнего пребывания в оппозиции, при определенных внешнеполитической линии преобладал настрой «от противного», получивший название «ЭйБиСи» (Anything but Clinton — как угодно, только не так как при Клинтоне). Курс предшественника был подвергнут критическому переосмыслению, которое затронуло и китайское направление. Если в свое время Клинтон использовал в кампаниях против Буша-старшего обвинения в чрезмерных симпатиях к «пекинским диктаторам», то теперь Буш-младший и республиканский лагерь подвергли критике клинтоновскую политику «вовлечения» в отношении КНР и его курс на установление с Китаем конструктивного стратегического партнерства.

Еще на достаточно ранней стадии президентской кампании, в августе 1999 г., Буш в интервью охарактеризовал Китай как стратегического соперника. Тезис о Китае, который может в недалекой перспективе, опираясь на свой растущий экономический и военный потенциал, бросить вызов региональному или даже глобальному лидерству Соединенных Штатов, был принят на вооружение командой республиканского кандидата в президенты, отвечавшей за внешнюю политику. Так, будущий советник президента по вопросам национальной безопасности К. Райс писала, что «Китай — это не изменить баланс сил в Азии в соответствии со своими нуждами. Уже одно это делает очевидным, что он — стратегический соперник, а не «стратегический партнер», как его назвало правительство Клинтона». Сам Буш больше не употреблял Определение «стратегический», но в ходе кампании нередко говорил о Китае как о сопернике, хотя и стремился свести конкуренцию с ним к экономической сфере. В ходе предвыборной кампании Буш, хотя и избегал далеко идущих обещаний, но давал понять, что будет активно содействовать укреплению безопасности Тайваня. Он неоднократно подчеркивал, что в случае военных действий Соединенные Штаты помогут Тайбэю защититься. Можно предположить, что Тайвань опять, как и в пятидесятые-шестидесятые годы, отводится роль передового форпоста сдерживания КНР.

Республиканский кандидат в президенты занял позицию решительной поддержки программы создания противоракетной обороны. В стратегическом плане системы НПРО и ПРО ТВД могут рассматриваться как орудия сдерживания Китая, которые лишают его возможности как нанести эффективный ракетный удар по силам США в регионе, так и удар возмездия по территории самих Соединенных Штатов (во время кризиса в Тайваньском проливе 1995-1996 гг. заместитель начальника генштаба НОАК Сюн Гуанкай говорил, что Лос-Анджелес для США важнее, чем Тайвань). кроме этого, в Пекине опасаются, что планы создания ПРО ТВД предусматривают и прямое инкорпорирование Тайваня, что сделало бы остров де-факто военным союзником США.

поэтому нет ничего удивительного, что такие далеко идущие изменения в Соединенных Штатах были отмечены, как одна из тем для совместного обсуждения между КНР и Японией на саммите лидеров двух стран в октябре 2000 г. Премьер министр Мори особо подчеркнул, что Токио желает обсудить реформы в США в двустороннем порядке. На том же саммите обе стороны договорились об официальном открытии горячей линии между лидерами государств. В целом можно заключить, что в этот период, осенью 2000 г., отношения между Японией и КНР развивались очень динамично и не подверглись каким-либо негативным влияниям ввиду смены политического курса в США.

Американо-китайские отношения весны-лета 2001 были достаточно непростыми и говорили скорее о повороте США от политики вовлечения к политики сдерживания. вместе с тем по большому счету все американские президенты, начиная с конфронтации с Китаем, достаточно скоро приходили к пониманию важности его как стратегического партнера и необходимости стабилизации отношений с ним, с последующим развитием связей. Так было при Рейгане и Клинтоне, которые в ходе предвыборной кампании были еще более критично настроены в отношении КНР, чем Буш-младший. Единственным президентом, изначально взявшим курс на всемерное укрепление американо-китайских отношений, был Буш-старший, однако по иронии судьбы именно на его президентство пришелся их самый серьезный кризис, связанный с событиями на площади Тяньаньмэнь в 1989 г.

С приходом новой администрации на ряд ключевых должностей как в государственном департаменте, так и в Министерстве обороны были назначены люди, известные если не критическим, то осторожным подходом к КНР. На протяжении девяностых годов весенние месяцы традиционно были непростыми для американо-китайских отношений. именно на них выпадали такие события, как ежегодное заседание Комиссии ООН по правам человека в Женеве, где США пытались добиться осуждения КНР, дебаты в Конгрессе о предоставлении Китаю режима наибольшего благоприятствования в торговле, а также решение о поставках Тайваню очередной партии вооружений. В 2001 г. последний вопрос обещал стать самым серьезным раздражителем, т.к. новый президент не скрывал своих намерений лучше, чем его предшественник, заботиться о безопасности острова. В марте 2001 г. вице-премьер Цянь Цичэнь нанес в США визит, в ходе которого пытался отговорить от эскалации военных поставок Тайваню. особое беспокойство Пекина вызывала возможность продажи острову современных эсминцев класса «Эрли Берк», оснащенных системой «Иджис» — важным компонентом ПРО ТВД.

На этом фоне 1 апреля 2001 г. в воздушном пространстве над Южно-Китайским морем произошло столкновение самолета Цзянь-8 ВВС НОАК с американским разведывательным самолетом ЕР-3 «Орион». Китайский истребитель упал в море, его пилот погиб, а получивший повреждения американский самолет-шпион совершил вынужденную посадку на китайском острове Хайнань.

Пекин обвинил американский самолет во вторжении в воздушное пространство КНР и возложил ответственность за инцидент на США. Вашингтон заявил, что авария произошла в международном воздушном пространстве и потребовал немедленного возвращения экипажа и самолета. В результате нескольких раундов напряженных переговоров американская сторона выразила «глубокое сожаление» в связи с гибелью китайского летчика, что КНР толковала во внутренней пропаганде как «извинение». Китай согласился отпустить американский экипаж самолета, который он удерживал в течение одиннадцати дней фактически как заложников, а также вернуть сам самолет. Инцидент привел к всплеску эмоций как в Китае, так и в США. Одним из последствий стало решение министра обороны США Д. Рамсфельда о приостановке контактов с КНР по военной линии. Вместе с тем, сторонам удалось достаточно быстро найти пути выхода из этого мини-кризиса, который еще раз наглядно продемонстрировал опасность неконтролируемого роста напряженности в двусторонних отношениях.

Япония восприняла положительно разрешение сложившейся конфликтной ситуации: министр иностранных дел Ёхей Коно приветствовал освобождение пленной команды американского истребителя и выразил одобрение, что китайская сторона сделала это «быстро и гладко».

В марте 2001 г. на встрече глав исполнительной власти Японии и Китая был вскользь затронут вопрос Тайваня: премьер министр Мори высоко оценил усилия китайского коллеги по претворению в жизнь концепции «одна страна — две системы«, выразив надежду, что дальнейшее следование этому принципу будет способствовать открытости китайского общества в целом и благотворно отразится на стабильности в регионе. То есть можно трактовать эту позицию, как умерено-сочувствующую в отношении Тайваня. Ввиду того, что темы встречи во многом носили экономический характер, поэтому при рассмотрении официальных документов складывается мнение, что аспект экономической стабильности в регионе был для японии более приоритетен в этих переговорах, чем военно-политический.

апреля 2001 г. в США был обнародован пакет вооружений, разрешенных для продажи Тайваню. Он включал восемь дизельных подводных лодок, четыре эсминца класса «Кидд», двенадцать самолетов для борьбы с подводными лодками Р-3 «Орион», а также противокорабельные ракеты, боевые вертолеты и др. Это была самая большая партия вооружений, одобренная для Тайваня после 1992 г., когда Дж. Буш-старший принял решение о продаже острову ста пятидесяти самолетов F-16. Впервые США решили поставить острову наступательное вооружение — подводные лодки. вместе с тем, до сих пор остается неясным, как Тайвань может получить их, поскольку сами Соединенные Штаты уже несколько десятилетий не производят дизельные подлодки, а другие государства опасаются продавать их Тайбэю из-за жесткой позиции КНР. кроме этого, вместо современных эсминцев, оснащенных системами «Иджис», острову были предложены боевые корабли двадцатилетней давности, строившиеся еще для шахского Ирана. Буш намекнул на возможность в будущем продать острову и «Иджисы», если Китай не прекратит развертывать ракеты, нацеленные на Тайвань. Тем не менее, в 2001 г. он воздержался от этого шага, который мог бы спровоцировать дальнейшее обострение отношений с Китаем.

КНР едва успела заявить официальный протест в связи с продажей вооружений Тайваню, как Буш заявил в интервью телекомпании «ЭйБиСи» 25 апреля, что США имеют обязательство защищать остров в случае атаки КНР и сделают «все, что потребуется» для защиты Тайваня. Пожалуй, это стало моментом наибольшего смещения баланса в Вашингтоне в сторону Тайбэя. Отчасти это было вызвано, видимо, впечатлением, что Клинтон в последние годы своего президентства слишком далеко пошел навстречу Китаю в тайваньском вопросе (это выразилось, в частности, в его известных «трех нет», провозглашенных в Шанхае в июне 1998 г. — «мы не поддерживаем независимость Тайваня, или «два Китая», или «один Китай один Тайвань», и мы не думаем, что Тайвань должен быть членом любой организации, для участия в которой необходим государственный статус»). важным принципом американской политики Данном вопросе является т. н. «стратегическая неопределенность», заложенная еще в Законе об отношениях с Тайванем 1979 г. Данный принцип предполагает, что США заранее не заявляют о своем участии или неучастии в возможном конфликте в Тайваньском проливе с тем, чтобы КНР не знала, ввяжется ли Америка в боевые действия, а Тайвань не рассчитывал на безоговорочную американскую помощь. Эта политика была направлена на то, чтобы заставить обе стороны воздерживаться от слишком резких шагов. Заявление Буша 25 августа 2001 г., как и посылка в район Тайваня двух американских авианосцев в марте 1996 г. во время учебных ракетных стрельб КНР, однако, давало достаточно ясное представление о позиции США. Тем не менее, в тот же день президент заявил, что американская позиция не претерпела изменений, и подтвердил приверженность политике «одного Китая». Он выразил надежду, что и Тайвань будет придерживаться данной политики, а объявление островом независимости было бы отступлением от нее.

Также со стороны США последовал ряд других шагов, демонстрировавших расположение по отношению к Тайваню. Например, были пересмотрены правила, касавшиеся визита президента тайваньского президента в США. В соответствии с этим тайваньскому президенту Чэнь Шуйбяню в мае 2001 г. во время транзитной остановки в США была разрешена экскурсионная программа, а также встречи с конгрессменами и другими политиками, не являющимися, однако, представителями исполнительной власти.

В целом, однако, в американо-китайских отношениях отмечается увеличение стабильности. Администрация Буша предложила Конгрессу предоставить КНР нормальный торговый режим на постоянной основе. Соединенные Штаты решили не голосовать против кандидатуры Китая как места проведения Олимпийских игр 2008 г. стороны согласовали последние вопросы, касавшиеся присоединения Китая к ВТО. В июне 2001 г. советник президента по вопросам национальной безопасности Райе заявила, что США будут стремиться к установлению конструктивных отношений с Китаем. В июле госсекретарь К. Пауэл посетил Пекин. В ходе визита он назвал Китай «другом» и подчеркнул, что не станет характеризовать КНР как «соперника» или «стратегического соперника». В американо-китайских отношениях сохранялся комплекс вопросов, которые были предметом трудного диалога на протяжении девяностых годов — права человека, нераспространение, торговые споры и, конечно, Тайвань. Последняя тема приобрела особую остроту и важность в свете прихода к власти на острове Демократической прогрессивной партии и действий администрации Буша. Тем не менее, к осени 2001 г. отношения между Вашингтоном и Пекином преодолели спад первой половины года. Стороны рассчитывали на дальнейшую стабилизацию и развитие в результате саммита АТЭС в Шанхае в октябре 2001 г., сразу после которого был запланирован рабочий визит Буша в Пекин.

Японо-китайские экономические отношения также можно считать стабильными на период весны-осени 2001 г. Так, вслед за США министр иностранных дел Японии приветствовал грядущее вступление КНР в ВТО, заметив, что надеется на экономические реформы в стране.

Однако в политической сфере отношения между двумя странами не были гладкими. Японские власти позволили посетить страну видному стороннику независимости Тайваня Ли Дэнхуэю, что Китай не мог не осудить. На встрече министров иностранных дел двух стран по случаю трехсторонней встречи стран Азии и Европы КНР выразила надежду, что Япония в дальнейшем воздержится от излишне активных контактов с оппозиционными силами Тайваня. Не только в Китае, но и в других странах, негативную реакцию вызвал всплеск милитаристических настроений, выразившийся в посещение официальными лицами памятника погибшим во время войны воинам Ясукуни и выход новых учебников по истории, где японский милитаризм рассматривался с более лояльных позиций. Видимо, чтобы избежать излишнего обострения отношений с Китаем на уже упоминавшейся встречи министров японии и КНР г. Танака прокомментировал посещение храма было делом личных чувств премьер министра Коидзуми и никто не намеревается оправдывать военную агрессию Японии в прошлом.

Отношения в треугольнике Япония-США-КНР после 11 сентября 2001г.

Террористические акты в США 11 сентября 2001 г. резко изменили ситуацию в мире. естественно, они сказались и на американо-китайских отношениях, причем влияние было и остается весьма многоплановым. Соединенные Штаты определили главного врага — терроризм, персонифицированный фигурой бен Ладена и возглавляемой им террористической организацией «Аль-Каида». В этой борьбе Китай оказался естественным партнером США. На первом этапе антитеррористической кампании (смещение режима талибов в Афганистане) Китай мог оказать и оказывал действенную помощь, в частности, в предоставлении разведывательных данных. К тому же США весьма нуждались в содействии Пакистана — традиционного друга КНР в регионе. Со своей стороны Китай получил возможности более эффективной борьбы с религиозны сепаратистами в Синьцзяне. Достаточно неожиданным последствием кампании стало появление вооруженных сил США вблизи западных границ Китая, чего в Пекине до событий 11 сентября вряд ли могли ожидать. В ходе второго этапа борьбы с террором — войны в Ираке — партнерская роль КНР для Америки заключается, прежде всего, в содействии урегулированию опасного противостояния на Корейском полуострове. Тем самым Пекин помогает Вашингтону сконцентрироваться на решении военно-политических задач в Ираке, не отвлекая дополнительные силы на Северную Корею. Интерес Китая в обеспечении нормальных отношений с Соединенными Штатами, укрепление взаимного доверия с ними не в последнюю очередь для того, чтобы с помощью Вашингтона попытаться воздействовать на «сепаратистские» устремления Тайбэя, не допустить отказа тайваньских властей от статус-кво в проливе. однако, как мы увидим дальше, эти ожидания не оправдались и более того, влияние теракта 11 сентября на тайваньскую проблему оказалось меньше, чем смена власти в Китае осенью 2002 г. Позиция Японии в отношении данной проблемы оставалась достаточно пассивной, выступая в поддержку сил США, Токио ограничивался исключительно гуманитарными мерами.

сентября 2001 г. председатель Цзянь Цзэминь направил Бушу телеграмму с выражением соболезнований, а на следующий день он имел с американским президентом телефонный разговор, в ходе которого высказался в поддержку борьбы с терроризмом.21 сентября министр иностранных дел КНР Тан Цзясюань встретился в Вашингтоне с Бушем, а также с Райе и Пауэлом. В ходе беседы глав внешнеполитических ведомств сторон была достигнута договоренность о конкретных направлениях сотрудничества в антитеррористической кампании, в том числе о проведении консультаций соответствующих экспертов (которые состоялись уже 25 сентября), усилении взаимодействия в СБ ООН и др. Хотя рабочий визит Буша в страны Азии был отменен, американский президент дал согласие на участие в саммите АТЭС в Шанхае в октябре 2001 г., в ходе которого была запланирована двусторонняя встреча с китайским руководителем. Саммит должен был стать первым крупным международным мероприятием после 11 сентября.

обращает на себя внимание, что в ходе упомянутой беседы с Пауэлом, посвященной проблемам антитеррора, Тан Цзясюань счел необходимым затронуть тему Тайваня и подчеркнуть принципиальную позицию китайской стороны по тайваньскому вопросу. КНР к этому времени осознала бесперспективность попыток напрямую увязать свою помощь США с действиями американской стороны по отношению к Тайваню. (Во время визита в Вашингтон 21-22 сентября Тан Цзясюань уже не затрагивал этого вопроса вообще.) Вместе с тем Китай, очевидно, надеялся, что общее улучшение климата американо-китайских отношений постепенно вызовет выравнивание баланса в трехстороннем взаимодействии или даже смещение его в сторону Пекина, как это было при предыдущей администрации.

В октябре 2001 г. Буш прибыл в Шанхай для участия в саммите АТЭС, в повестке дня которого видное место заняла борьба с терроризмом. 19 октября состоялась встреча Цзян Цзэминя с Бушем, в ходе которой лидеры двух стран высказались за развитие конструктивных отношений сотрудничества. таким образом, американо-китайским отношениям было найдено новое определение, хотя и не столь громкое, как ранее (конструктивное стратегическое партнерство), но сильно отличающееся от предвыборных суждений о Китае как стратегическом сопернике. В рамках того же саммита 21 октября Дзюичиро Коидзуми встретился с лидером КНР, причем вопросы, касающиеся международной безопасности стояли на втором месте после экономических. Обе стороны, и китайская, и японская высказали свою общую приверженность мировой стабильности. При этом японская сторона осудила режим Усама Бен Ладена и заявила, что не собирается участвовать в военных действиях в Афганистане. Для японии эта позиция вполне закономерна и привычна: с одной стороны, являясь союзницей США, она вынуждена придерживаться основного внешнеполитического курса своего «старшего брата», с другой, не имея реальной заинтересованности в ближневосточном региона предпочитает ограничиться поддержкой Буша только на словах. Президент Цзян Цзэминь заявил, что международному терроризму следует всячески противодействовать, лишь вскользь и общо отметив, что у членов АТЭС различные позиции относительно террористической угрозы. Вполне очевидно, что позиция Китая в поддержку США была продиктована не только желанием улучшить отношения с США и добиться выгодных изменений для себя в отношениях с Тайванем. Не стоит забывать, что на самом деле Китай сам пострадал от деятель экстримистских групп на ближнем востоке, борющихся за независимость Синьцзяне. В целом можно сказать, что встреча в Шанхае задала вектор дальнейшего взаимодействия сторон.

Тем не менее, взгляды на Китай как на угрозу, пусть и потенциальную, безопасности и доминированию Соединенных Штатов (и Японии), имеют своих последователей в американском руководстве, прежде всего среди тех, кого называют неоконсерваторами, позиции которых особенно сильны в Министерстве обороны. В сентябре 2001 г. данное ведомство подготовило очередной «Четырехлетний обзор обороны», в котором говорилось о возможности появления в Азии военного соперника с мощной ресурсной базой. В «Обзоре ядерного вооружения» от 8 января 2002 г. конфликт в Тайваньском проливе отнесен к разряду тех, к которым должны быть готовы Соединенные Штаты.

другие документы Пентагона, особенно ежегодно публикуемые по поручению Конгресса доклады о военной мощи КНР, содержат схожие суждения о военной угрозе американским интересам со стороны Китая, прежде всего в Тайваньском проливе. Министерство обороны США является наиболее активным сторонником усиления военных возможностей Тайваня для противодействия растущей опасности, исходящей от материка, развития американо-китайских контактов в военной сфере.

Во время встречи в Шанхае в октябре 2001 г. Буш и Цзян Цзэминь повторили позиции сторон по тайваньскому вопросу. Китайский лидер призвал должным образом, на основе трех коммюнике, действовать в тайваньском вопросе. Буш подтвердил приверженность политике «одного Китая», а также требованиям Закона об отношениях с Тайванем.

Саммит АТЭС способствовал улучшению американо-китайских отношений, но при этом он стал очередной неудачей диалога между берегами Тайваньского пролива. Министр иностранных дел Китая Тан Цзясюань в ходе пресс-конференции по итогам министерской встречи АТЭС демонстративно грубо обращался как с тайваньскими журналистами, так и министром экономики Тайваня Линь Синьи. Сторонам так и не удалось согласовать приемлемую кандидатуру участника саммита со стороны «Китайского Тайбэя». Чэнь Шуйбянь предложил направить в Шанхай бывшего вице-президента Ли Юаньцзу, но КНР отказалась его принять. таким образом, саммит АТЭС в Шанхае состоялся без тайваньского участия.

В течении последующего достаточно долгого периода наблюдается затишье по вопросу о тайваньской проблеме. В японо-китайских отношениях она всплывает через год, в октябре 2002 г. Вновь о ней вспоминают во время экономических переговоров, когда Китай встревожен возможным заключением соглашения о свободной торговле между Японией и Тайванем. На что министр иностранных дел Ёрико Кавагучи уклончиво ответил, что в касательно такого соглашения в настоящее время в частном секторе в настоящее время ведутся исследования, однако позиция Япония по отношению к Тайваню остается прежней, т.е. Токио придерживается совместного договора между двумя странами и пока никаких международных соглашений заключать с Тайванем не намерен.

В феврале 2002 г. состоялся отложенный в 2001 г. визит американского президента в Японию, Республику Корея и Китай. Еще до прибытия в Пекин американский президент, выступая в парламенте Японии, заявил, что США не забудут своих обязательств перед народом Тайваня. В ходе визита в КНР, который обе стороны расценили как успешный, Буш и Цзян Цзэминь изложили свои позиции по тайваньской проблеме, которые, естественно, во многом не совпадали. Во время совместной пресс-конференции председатель КНР вновь подчеркнул, что надлежащий подход к тайваньскому вопросу имеет ключевое сообщил, что в ходе переговоров президент США выразил приверженность политике «одного Китая» и трем коммюнике. Со своей стороны, Буш заявил, что политика его страны не меняется на протяжении многих лет. Он выразил надежду, что вопрос будет урегулирован мирным путем, и призвал обе стороны воздерживаться от провокаций. наконец, Буш подчеркнул приверженность Закону об отношениях с Тайванем. Отвечая на следующий день на вопросы студентов университета Цинхуа, Буш вновь говорил о Законе об отношениях с Тайванем, но в конце концов упомянул и о политике одного Китая.

Посещение Ху Цзиньтао Соединенных Штатов было запланировано уже весной 2002 г. До визита заместителя председателя КНР в двусторонних отношениях вновь возникла напряженность в связи с приездом в Америку, хотя формально и с частным визитом, министра обороны Тайваня Тан Яомина. Это был первая поездка в США действующего тайваньского министра обороны после разрыва дипломатических отношений в 1979 г. Тан Яомин, участвовавший в марте 2002 г. в заседании Американо-тайваньского делового совета во Флориде, имел возможность побеседовать с первым заместителем министра обороны П. Вулфовицем и с заместителем государственного секретаря Дж. Келли. В сентябре того же года США посетил тайваньский зам. министра обороны Кан Нинсян. Как сообщается, в ходе его визита была открыта «горячая линия» между министерствами обороны США и Тайваня.

Готовность американской стороны повысить уровень диалога с Тайванем в сфере безопасности отражала обеспокоенность США изменяющимся в пользу КНР балансом военных сил в Тайваньском проливе, особенно в связи с массированным развертыванием нацеленных на Тайвань баллистических ракет, ростом мощи ВМФ и ВВС КНР, в том числе за счет приобретения современного зарубежного вооружения и военной техники. Данная обеспокоенность находит отражение в упоминавшихся докладах военного ведомства о военной мощи КНР.

Согласно Уполномочивающему закону о внешней политике на 2003 финансовый год, Тайваню предоставлен статус «союзника вне НАТО» (им обладают такие американские союзники, как Япония, Республика Корея, Израиль, Австралия). Этим же законом разрешается командирование в американский институт на Тайване действующих сотрудников внешнеполитического и других ведомств. Президент при подписании закона особо оговорил, что политика «одного Китая» не претерпела изменений, то есть формально остров не является военным союзником США. Тем не менее, данный закон дает ему доступ к современным американским вооружениям и соответствующим технологиям наравне с такими союзниками.

Соединенные Штаты с 2002 года проявляют все большее недовольство тем, что сам Тайвань, по их мнению, недостаточно внимания и средств уделяет совершенствованию своих вооруженных сил, надеясь на американскую помощь и не желая раскошеливаться на приобретение дорогостоящих американских вооружений. Вашингтон усиливает давление на Тайбэй, требуя от него повышения боеготовности как за счет военной реформы, так и за счет выделения немалых средств для покупки оружия. В связи с ростом китайской ракетной угрозы акцент делался на поставках Тайваню систем «Пэтриот» (РАС-3), а также радаров дальнего обнаружения.

Усиление американо-тайваньского сотрудничества в военной сфере не может не вызывать беспокойства со стороны КНР. В Пекине опасаются, что слишком тесные связи в данной области не ограничатся продажей оружия, но постепенно перейдут в плоскость прямой интеграции вооруженных сил, что приведет к возрождению де-факто военного союза и предоставлению Тайбэю гарантий безнаказанности, потенциально усиливающей вероятность объявления независимости. Китайский МИД заявил резкий протест в связи с визитом в США Тан Яомина и потребовал от США соблюдения обязательств, содержащихся в трех совместных коммюнике. На некоторое время были запрещены заходы американских военных кораблей в порт Гонконга. Несмотря на возможный перенос или даже отмену, визит Ху Цзиньтао все-таки состоялся, как и было запланировано, в апреле-мае 2002 г. и был достаточно успешным. Как преемник Цзян Цзэминя в недалеком будущем, Ху Цзиньтао не мог позволить себе каких-либо ошибок, которые повлияли бы на процесс передачи власти. Поездка была хорошо срежиссирована и прошла весьма гладко. В ходе переговоров стороны договорились возобновить контакты по линии оборонных ведомств, замороженные после инцидента с американским разведывательным самолетом 1 апреля 2001 г.

В ходе беседы Ху Цзиньтао с Бушем американский президент не только подтвердил, что США придерживаются политики «одного Китая» и трех совместных коммюнике, но и подчеркнул, что США не поддерживают независимость Тайваня и не содействуют ей. К лету 2002 г. в Вашингтоне стали чаще звучать заявления о том, что США не поддерживают независимость Тайваня. лидер неоконсервативных сил Вульфовиц выступил за любое решение тайваньского вопроса, достигнутое сторонами добровольно и мирным путем. Такая позиция может быть истрактована как желание успокоить китайское руководство на фоне интенсификации военного сотрудничества с Тайванем. таким образом, американская сторона, возможно, хотела дать понять и Пекину, и Тайбэю, что ее озабоченность безопасностью острова не следует трактовать как готовность обеспечить военное прикрытие для объявления независимости. Как впоследствии оказалось, КНР придала большое значение данной формулировке.

августа 2002 г. Чэнь Шуйбянь, выступая перед участниками ежегодного собрания Всемирной федерации тайваньских ассоциаций (эта федерация объединяет сторонников независимости острова), заявил, что каждый берег пролива является государством. Далее он высказался за решение тайваньского вопроса путем референдума. Президент призвал подумать над важностью и необходимостью принятия соответствующих законов. За несколько дней до выдвижения концепции о том, что каждый берег пролива является отдельным государством (как ответ на формулу Дэн Сяопина «одно один берег — одно государство»), Чэнь Шуйбянь на съезде ДПП 21 июля получил пост председателя партии. Именно в тот день стало известно об установлении КНР дипломатических отношений с одним из немногочисленных дипломатических партнеров Тайваня на международной арене — Науру. В речи на съезде Чэнь Шуйбянь отошел от заготовленного текста и заявил, что если Пекин не ответит на добрую волю со стороны Тайваня, то последний будет вынужден серьезно задуматься над тем, «не пойти ли ему своим путем«.

Это не только спровоцировало резкую реакцию со стороны КНР и призывы принять меры в отношении сепаратистских тенденций, но и серьезное недовольство в Вашингтоне. США воздержались от публичной критики тайваньского президента, но недвусмысленно подчеркнули, что придерживаются политики «одного Китая» и не поддерживают независимость Тайваня». Со стороны тайваньского руководства последовали меры по смягчению напряжения. В частности, председатель комиссии по делам материкового Китая Цай Инвэнь была направлена в Соединенные Штаты, где подтвердила приверженность политике «пяти нет». Летом 2002 г. КНР, озабоченная подготовкой партийного съезда, а также занятая организацией последнего визита Цзян Цзэминя в США в качестве главы государства, не была расположена к какому-либо иному, кроме словесного, варианта ответа на выступление Чэнь Шуйбяня. Успокоить Китай помогла, видимо, и негативная реакция Вашингтона на заявление тайваньского президента.

В конце августа 2002 г. Пекин посетил первый заместитель госсекретаря Р. Армитэдж. Отвечая на пресс-конференции на вопросы об отношении к концепции «один берег — одно государство», американский дипломат дважды подчеркнул, что США не поддерживают независимость Тайваня. впрочем, он еще раз разъяснил, почему Соединенные Штаты используют выражение «не поддерживают», а не «выступают против». По словам Армитэджа, если стороны пролива придут к взаимоприемлемому решению вопроса, то Америка не будет возражать против него, каким бы оно ни было.

Состоявшийся в октябре американо-китайский саммит на семейном ранчо Буша в Кроуфорде, куда ранее получали приглашение только особо близкие американскому президенту зарубежные гости, имел прежде всего большое символическое уважения к уходящему китайскому лидеру. Хотя стороны не достигли каких-либо значительных договоренностей по наиболее интересовавшим США темам — Ирака и Северной Кореи, но переговоры были расценены как успешные. Высказываясь на пресс-конференции по тайваньской проблеме, Буш выразил приверженность политике «одного Китая», базирующейся на трех совместных коммюнике (американский президент наконец-то впервые упомянул об их существовании в присутствии Цзян Цзэминя) и Законе об отношениях с Тайванем. Он подчеркнул, что США заинтересованы в мирном решении вопроса.

Вскоре после встречи в Кроуфорде стало известно, что в ее ходе Цзян Цзэминь упомянул о готовности Китая передислоцировать нацеленные на Тайвань ракеты, если США согласятся ограничить военные поставки острову. Хотя это предложение вряд ли имеет шансы быть принятым (ракеты легко можно вернуть обратно, тогда как военные закупки планируются и осуществляются годами), но оно впервые указывает на готовность китайской стороны обсуждать эту тему, и продолжение диалога нельзя исключить.

съезд КПК, прошедший в Пекине в ноябре 2002 г., стал решающим шагом на пути передачи власти от третьего поколения китайского руководства во главе с Цзян Цзэминем к четвертому поколению во главе с Ху Цзиньтао, избранному генеральным секретарем ЦК КПК. Подчеркивая преемственность политики, новые китайские лидеры вряд ли подвергнут курс на тайваньском направлении сколько-нибудь серьезной корректировке. Цзян Цзэминь, оставивший за собой пост председателя Центрального военного совета, сохраняет контроль над вооруженными силами, которые играют важную роль в процессе принятия решений в отношении Тайваня. Отчетный доклад 16-му съезду включает базовые элементы политики в тайваньском вопросе, которых Китай, очевидно, будет придерживаться в ближайшие пять лет. В основном это является повторением известного курса Дэн Сяопина «одно документ более мягкой интерпретации принципа «одного Китая», впервые озвученной Цянь Цичэнем еще летом 2000 г. Смысл данного толкования сводится к тому, что в мире есть только один Китай, и Материк, и Тайвань одинаково принадлежат одному Китаю, суверенитет и территориальная целостность Китая неделимы. Вторая часть этой формулы заимствована у тайваньской стороны (она содержится в резолюции, одобренной Советом государственного объединения 1 августа 1992 г., которая сделала возможным достижение т. н. «консенсуса 92-го года» и прямые переговоры между сторонами пролива в апреле 1993 г). вместе с тем, на международной арене в отношениях с другими государствами КНР продолжает применять прежнюю формулировку — «Тайвань является частью Китая». другим новшеством является конкретизация того, о чем можно будет вести переговоры при условии принятия Тайбэем принципа «одного Китая», — об официальном прекращении состояния вражды между сторонами пролива, о предоставлении Тайваню соответствующего его статусу международного пространства для экономической и культурной деятельности и о политическом статусе Тайваня. В то же время, в докладе вновь всплыло положение, впервые появившееся в Белой книге по тайваньскому вопросу от февраля 2000 г., о возможности применения силы, если Тайвань будет длительное время отказываться от переговоров о воссоединении.

процесс передачи власти на материке в основном завершился в марте 2003 г., когда десятая сессия ВСНП избрала председателя и заместителя председателя КНР (соответственно, Ху Цзиньтао и Цзэн Цинхуна), а также новый состав правительства во главе с премьером Госсовета Вэнь Цзябао.

Решение тайваньского вопроса вряд ли можно отнести к высшим приоритетам для нового поколения китайских руководителей на современном этапе. Воссоединение родины — одна из трех больших задач, решение которых отнесено на середину XXI века. вместе с тем очевидно, что независимость Тайваня является для Пекина столь же неприемлемым сценарием, как и ранее. Развитие событий в этом направлении, как опасаются в Китае, может привести к «эффекту домино» в других регионах КНР, прежде всего в населенных национальными меньшинствами окраинах, и вообще подорвать легитимность власти КПК. При сохранении в Китае нынешней политической системы его лидеры едва ли смогут позволить себе не только толерантность в отношении независимого Тайваня, но и значительное изменение провозглашенной Дэн Сяопином политики «одно власти новой политической элиты в Китае вряд ли может оказать такое влияние на динамику ситуации в Тайваньском проливе, как результаты президентских выборов в США и на острове.

В 2003 г. на взаимоотношения в треугольнике Вашингтон-Пекин-Тайбэй оказала влияние не столько смена руководства в КНР, сколько набирающая обороты предвыборная кампания на Тайване. В феврале 2003 г. оппозиционным партиям, извлекшим урок из событий 2000 г., удалось неожиданно легко прийти к согласию о действиях единым фронтом на президентских выборах, предстоящих в марте 2004 г. Председатель Гоминьдана Лянь Чжань закрепил за собой первую строчку предвыборного списка, а председатель Партии для народа, более популярный политик Сун Чуюй согласился стать кандидатом в вице-президенты. Рейтинги связки Лянь-Сун, которые в совокупности набрали на выборах 2000 г. около, 60% голосов избирателей, значительно опережали уровень поддержки Чэнь Шуйбяня, несколько утратившего популярность, прежде всего из-за спада экономических показателей. Похоже, оппозиция решила, что для победы достаточно избегать крупных ошибок и критиковать нынешнего президента за его экономическое досье. В этих условиях Чэнь Шуй-бянь, видимо, решил еще более повысить ставки в предстоящей президентской кампании, объявив ее выбором между концепциями «одного Китая» и «один берег — одно государство».

На отношения между берегами пролива повлияла и распространившаяся из Китая весной-летом 2003 г. эпидемия атипичной пневмонии, которая затронула и остров. Действия китайских властей, на первых порах пытавшихся скрыть истинные масштабы заболевания, вызвали негативную реакцию общественного мнения Тайваня. На этом фоне ежегодная кампания острова за присоединение в качестве наблюдателя к работе Всемирной организации здравоохранения, достигающая кульминации в мае во время сессии ВОЗ в Женеве, в 2003 г. приобрела особый эмоциональный накал. Предсказуемая очередная неудача Тайваня пришлась как раз на пик распространения на острове завезенной из Китая атипичной пневмонии, для борьбы с которой, как утверждают местные власти, Тайбэй не мог своевременно получить помощь и содействие ВОЗ из-за политического противодействия Пекина. Местные СМИ транслировали высказывания китайских официальных лиц, заявлявших, что здоровье тайваньских соотечественников находится под надежной охраной КНР. Все это естественно, не добавляло симпатий к материку. Чэнь Шуйбянь использовал этот момент, чтобы провозгласить, что проведет на Тайване времени тема референдума прочно вошла в предвыборный политический процесс на Тайване и в целом помогла нынешнему президенту сократить отставание от оппозиции в опросах общественного мнения. Столкнувшись с этой новой предвыборной тематикой, Гоминьдан и ПДН поначалу, похоже, растерялись, но постепенно, учитывая предвыборную ситуацию, были вынуждены снять возражения против идеи референдумов, а затем и против других инициатив Чэнь Шуйбяня, включая его концепцию «один берег — одно государство».

Пекин крайне негативно воспринял такое развитие событий, но дал понять, что готов не возражать против референдумов о внутренних вопросах, тогда как все темы, затрагивающие государственный суверенитет (в том числе представительство в ВОЗ), должны быть исключены из повестки референдумов.

проблемой для КНР было то, что Политика «словесных атак и военного запугивания», к которой она прибегала во время тайваньских президентских кампаний 1996 и 2000 гг., каждый раз срабатывала против нее, так как вызывала рост антикитайских настроений у тайваньского электората. Перед Китаем стояла дилемма — невозможность оставить развитие событий на Тайване в направлении независимости без ответа и в то же время нежелание резкими действиями невольно подыграть Чэнь Шуйбяню.

В этих условиях китайская сторона вынуждена возлагать надежды на сдерживающее влияние на Тайбэй со стороны Вашингтона, которое он ранее не раз готов был практиковать для предотвращения эскалации напряженности в Тайваньском проливе (например, в 1999 г. после заявления Ли Дэнхуэя о межгосударственном характере отношений между сторонами пролива и в 2000 г. после победы на выборах Чэнь Шуйбяня).

В июне 2003 г. Буш встретился с Ху Цзиньтао, приглашенным на саммит «большой восьмерки», во французском городе Эвиане. американский президент повторил позицию по тайваньскому вопросу, изложенную им Цзян Цзэминю во время встречи в Кроуфорде. В отчете о встречи китайской стороны указывалось, что Буш высказался против независимости Тайваня, так как в материалах американской стороны содержалась стандартная формулировка о том, что США «не поддерживают независимость Тайваня». Официальные лица США неоднократно высказывали сомнение в необходимости референдума по вопросу вступления в ВОЗ (поскольку его итог ясен заранее и никак не влияет на членство Тайваня в данной международной организации). В Вашингтоне стали подчеркивать надежду, что Чэнь Шуйбянь будет придерживаться политики «пяти нет», заявленной в инаугурационной речи.

Япония на встрече министров 17 июня 2003 г. традиционно подтвердила свою приверженность совместному соглашению с КНР от 1972 г. интересно, что в ноябре в Японию из Тайваня прибыли представители истэблишмента, возглавляемые главным представителем Ассоциации Взаимообменов Тайваня, что свидетельствовало о попытках тайваньской стороны укрепить торговые отношения со своим соседом.

В 2003 г. между США и КНР развивались контакты в политической, экономической, военной сферах. Китай подключился к усилиям по урегулированию ситуации на Корейском полуострове. летом 2003 г. в Пекине решили, что перекос в пользу Тайбэя первого периода пребывания Буша у власти в целом выправлен. Все это дало основания сторонам заявить, что американо-китайские отношения являются наилучшими за все последние десятилетия. отечественными исследователями этот тезис ставится под сомнение. Геополитические отношения сторон значительно уступают уровню времен «холодной войны». В экономической сфере, несмотря на огромные объемы сотрудничества, накопилось немало проблем, самая наглядная из которых — торговый дефицит США переваливший по американским данным за 100 млрд. ам. долл. в год. наконец в отношениях имеется немало раздражителей, как старых, так и новых, проблемы прав человека, нераспространения, ПРО и др. Тайвань продолжает оставаться самым чувствительным вопросом американо-китайских отношений. Тем более, что в 2003 г. Чэнь Шуйбянь, озвучивая задачи своей партии, выдвинул новую взрывоопасную идею — создание конституции в случае победы на президентских и парламентских выборах. В КНР стали высказываться предположения, что главная цель принятия новой конституции — не административно-политическая реформа без рассмотрения вопросов суверенитета, как заверяют Чэнь Шуйбянь и ДПП, а провозглашение к 2008 г. нового государства — «Тайваньской Республики».

В Китае надеялись, что против принятия новой конституции недвусмысленно выскажется как официальный Вашингтон, так и оппозиция на Тайване, что позволило бы материку воздержаться от резкой реакции. В этом контексте большое внимание уделялось тому, как пройдет очередная транзитная остановка тайваньского президента в США в конце октября — начале ноября 2003 г. К разочарованию китайской стороны, Чэню был оказан более гостеприимный прием, чем когда-либо прежде. В Нью-Йорке он получил награду от неправительственной организации «Международная лига прав человека«. Выступая на торжественном приеме по этому случаю, Чэнь Шуйбянь разъяснял необходимость принятия новой конституции, причем его аудитория включала около 20 американских конгрессменов, симпатизирующих Тайваню. кроме того, тайваньская оппозиция под давлением предвыборных соображений сняла возражения как против изменения конституции, так и против референдумов, затрагивающих вопросы государственного суверенитета. Это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения Пекина, и он пошел на резкие заявления в адрес Тайваня. Так, заместитель председателя Канцелярии по делам Тайваня Госсовета КНР Ван Цзайси напомнил, что «независимость Тайваня — это война«.

ноября в тайваньском парламенте состоялось голосование по законопроекту о референдумах. Худший вариант событий для КНР не был реализован. Гоминьдан и ПДН, располагающие парламентским большинством, провели свой вариант, в наибольшей степени приемлемый для Китая, поскольку он имеет скорее запретительный, чем разрешительный характер. Впрочем, в закон все же попала предложенная ДПП статья, разрешающая президенту под давлением внешней угрозы проводить т. н. «оборонный» воспользоваться этим правом и провести такой референдум в день президентских выборов 20 марта 2004 г., мотивируя этот шаг военной угрозой со стороны КНР, развернувшей против острова около 500 баллистических ракет.

В связи с обострением ситуации в Тайваньском проливе США предостерегли против использования силы для решения вопроса. Что касается проведения референдума и изменения конституции, то зам. госсекретаря по Восточной Азии и Тихому океану Р. Шрайвер следующим образом разъяснил американскую позицию в этих вопросах: США не вмешиваются во внутреннюю политику Тайваня, но не поддерживают независимость острова. таким образом, если данные шаги будут означать движение в сторону независимости, то Соединенные Штаты их не поддержат. Спикер государственного департамента Р. Баучер в связи с решением Чэнь Шуйбяня провести «оборонный» появились сообщения о том, что старший директор по делам Азии Совета национальной безопасности Дж. Мориарти тайно посетил Тайбэй и передал Чэнь Шуйбяню письмо Буша, в котором была высказана «личная просьба» воздерживаться от обострения ситуации. Тайваньский президент разъяснил, что не собирается проводить внимание тайваньцев и мировой общественности к ракетной угрозе со стороны Китая, которой подвергается остров. Он также подтвердил свое обещание придерживаться политики «пяти нет».

На этом фоне состоялся визит в США премьера Госсовета КНР Вэнь Цзябао, в ходе которого 9 декабря президент Буш, отвечая на вопросы прессы, заявил, что Тайвань посылает сигналы о попытке изменить статус-кво. Американский президент подчеркнул, что США выступают против одностороннего изменения статус-кво в Тайваньском проливе. Хотя официальные лица заверили, что позиция США в тайваньском вопросе не претерпела изменений, но слова Буша прозвучали наиболее серьезным публичным упреком Тайваню со времени прихода к власти его администрации.

Глава III. факторы конфликтности в Северо-восточной Азии

Рост антияпонских настроений в Северо-восточной Азии

Описывая новый политический ландшафт в северо-восточном регионе, приведем характерный пример: «В ходе одного из матчей Кубка Азии по футболу в Пекине в августе 2004 года китайские болельщики скандировали «Смерть! смерть! Смерть!» по адресу победившей японской команды, вынудив ее спешно покинуть Китай». Этому случаю предшествовало еще несколько, очевидно, стихийных проявлений антияпонских настроений из-за того, что около трехсот японских бизнесменов продемонстрировали не вполне этичное поведение на юге Китая в отношении женщин.

В конце 2004 г. произошло несколько событий, еще более ухудшивши и без того сложные отношения между Японий и Китаем.

В конце 2004 г. Японию второй раз посетил бывший президент Китая Ли Дэнхуэй. Как и весной 2001 г. его визит широко освещался в японской прессе и вызвал резко-негативную реакцию в Китае. Наивным кажется заявление главного секретаря кабинет министров Хироюки Хосода, выразившим свое разочарование тем, насколько интенсивно освещался неофициальный визит экс-президента, главного сторонника независимости Тайваня, несмотря на просьбы правительства в добровольном порядке воздержаться от излишней шумихи. очевидно, реакцию СМИ было нетрудно предугадать, учитывая опыт трехлетней давности и международную обстановку на дальнем Востоке. Тем не менее Хосода не только повторил свой призыв к СМИ, но и попросил политическую элиту японии не встречаться с Ли Дэнхуэем и быть невосприимчивыми к любым «неоднозначным» заявлениям, которые тот мог бы сделать. Безусловно, такие действия японского правительства кажутся не вполне логичными с нашей точки зрения. Зачем тогда вообще пускать в страну Ли Дэнхуэя. Тем не менее, не стоит забывать, что в Китай последний не занимает какого-либо политического поста даже в своей партии, которую основал в 2001 г., поэтому Япония формально не имеет причин для отказа в туристической визе. В результате, по информации неназванных источников в центральной прессе, Токио всего лишь попросил Ли воздержаться от политической деятель, а тот, естественно, поспешил успокоить представителей «Ассоциации по Обмену» (де-факто дипломатическая миссия Японии в Тайпее). В результате видный сторонник за независимость заявил в день прибытия японским и тайваньским журналистам, что «Китай слишком самоуверенно считает себя сильной страной». В ответ на что представитель Китая в посольстве японии поспешил окрестить Ли Денхуэя «разжигателем войны«.

Интересно, что Ли Денхуэй добивался въезда в Японию с середины лета 2004 г., но тогда Токио посчитал возможным отказать, не желая огорчать Пекин в преддверии Тихо-океанского Экономического Саммита, проведенного в ноябре. причиной по которой Ли Денхуэй все-таки получил визу можно считать недальновидность японского правительства, посчитавшего, что визит не нанесет серьезного вреда японо-китайским отношениям. О чем Коидзуми и не преминул заявить, также заметив, что считает отношения между двумя странами исключительно важными. Как обычно Токио открестился также и от поддержки независимости Китая. однако реакция Китая была быстрой и резкой. Пекин обвинил Японию в регулярном потворстве тайваньской оппозиции и потребовал отмену разрешения деятель Ли Дэнхуэя в Японии. И это на фоне повторяющихся визитов Коидзуми в храм Ясукуни и ведущихся дискуссий вокруг разведки газа в Восточно-китайском море.

В результате этих противоречий был отложен запланированный в начале 2005 г. визит японских юристов.

Масла в огонь подлило китайское правительство, когда во всеуслышание заявило об увеличении военных расходов. Япония и США стали совместно развивать новую стратегию, направленную на то, чтобы отговорить Китай от дальнейшей милитаризации. С этой целью Япония и США наметили ряд встреч в составе Консультативного комитета по безопасности (Security Consultative Committee) в феврале 2005 г. Совместные цели в сфере безопасности должны сформировать базу для дальнейших обсуждений преобразования армии США и влияния этого на Японию. Консультации на низком уровне были начаты еще в 2003 г. как результат террористической атаки на США. Центральной темой Вашингтон всегда делал растущую мощь Китая. И хотя в 2005 г. Китай не рассматривался Вашингтоном как прямая военная угроза, но японская сторона всегда выражала серьезные опасения, а активная закупка вооружений могла еще более усугубить их. Именно поэтому в Плане национальной обороны, одобренном в конце 2004 г. кабинетом Коидзуми, значится, что военное усиление Китая должно быть тщательно изучено.

Весной 2005 г. в Китае и Южной Корее произошло беспрецедентно резкое обострение антияпонских настроений. Формальным поводом для эмоционального всплеска стал одобренный Министерством образования японии учебник истории для японской средней школы, выпущенный издательством «Фусося». По убеждению китайцев и корейцев, авторы учебника грубо фальсифицируют обстоятельства японского военного господства в Корее и Китае в 30-х — 40-х годах XX в. По Китаю и Южной Корее прокатились самые многолюдные со времен студенческих волнений на площади Тяньаньмэнь в 1989 г. спонтанные манифестации, сопровождавшиеся поджогами японских автомобилей, погромами ресторанов, баров, финансовых представительств японии, демонстративным сожжением портретов премьер-министра и избиением японских подданных. наибольший накал народного возмущения в китайской столице за последние десятилетия продемонстрировала антияпонская демонстрация 9 апреля, положившая начало стихийному бойкоту японских товаров. На китайских и корейских веб-сайтах с каждым днем набирала силу кампания по сбору подписей против предоставления японии места постоянного члена в Совете Безопасности ООН.

Реакция Токио оказалась в высшей степени загадочной: с 12 апреля токийские власти начали выдачу разрешений японским бизнесменам на разведку углеводородного сырья в Восточно-Китайском море восточнее «демаркационной линии«, установленной Токио и не признаваемой Пекином, поскольку она проведена на основании принадлежности островов Сэнкаку японии. Незамедлительно 14 апреля представитель МИД Китая Цинь Ган подчеркнул, что это является «серьезной провокацией в отношении прав Китая и норм международного права». Похоже, что в Токио пришло некоторое отрезвление. Еще через три дня с целью умиротворения вспыхнувших страстей состоялся экстренный визит в Пекин главы внешнеполитического ведомства японии Нобутака Матимура. Опять же японская позиция оказалась не вполне адекватной драматизму ситуации, поскольку министр иностранных дел стал призывать Пекин принести извинения за эксцессы и возместить нанесенный ущерб. Руководитель МИД КНР Ли Чжаосин 18 апреля подчеркнул, что «именно позиция Японии послужила причиной столь крайних проявлений чувств у китайского народа». Это заявление сыграло роль холодного душа, и уже 22 апреля 2005 г. на проходившем в Индонезии саммите Азия-Африка премьер-министр Коидзуми официально принес извинения азиатским народам за ущерб, нанесенный японской агрессией в прошлом столетии. Председатель КНР Ху Цзиньтао 23 апреля выдвинул перед Коидзуми пять условий для улаживания конфликта. Смысл их заключался в том, что Пекин ожидает не только посулов, но и конкретных действий от японии. Например, прозвучало настойчивое пожелание, чтобы премьер-министр японии впредь не посещал токийский храм Ясукуни, посвященный «душам героев, погибших за Японию».

анализ любых аспектов развития японо-китайских отношений требует понимания природы серьезных разногласий между Токио и Пекином. несмотря на широко пропагандируемую и в Японии, и в КНР историческую и расовую общность, наличие общих социокультурных ориентиров, а также масштабных экономических и политических отношений с Токио, коренные различия в социально-общественном устройстве Японии и Китая не могут не ощущать существование барьера в развитии взаимоотношений, а Пекин сохраняет ощутимый элемент подозрительности в отношении Японии.

Следует непременно отметить, что некоторые примечательные черты японской политической культуры, восходящие к бусидо (кодексу самурайской чести) сыграли лукавую роль в ходе колонизации Азии. (Эти особые отношения японцев с понятиями чести действительно отличали японских воинов от крестоносцев и иных жестокий воителей Средневековья.) В конце 30-х годов XX столетия, чтобы оправдать агрессивные амбиции, использовалась идея гармонии и общности цивилизации Северо-Восточной Азии. Такие характеристики использовались издавна, чтобы оправдать участие японии в войнах: в рамках концепции цивилизационной общности японский солдат был жесток подчас не в силу собственной жестокости, а по причине «причастности к воплощению великих идей». Пропаганда, лицемерие, искренность и заблуждения сплелись здесь в тугой и до сих пор не распутанный узел.

Сугубый прагматизм — квинтэссенция как японской, так и китайской политики. Вне всякого сомнения, обе страны способны на резкие и импульсивные дестабилизирующие действия в ситуации, когда затронуты их честь и достоинство. именно поэтому Японии и Китаю долгое время удавалось держать свои взаимоотношения, в том числе и по острым проблемам, под контролем, не подходя чересчур близко к той черте, за которой эскалация напряженности была бы неизбежной.

Экономические индикаторы приобретают все большее Капитал и технологию. Японские аналитики, говоря об изменении роли их страны на восточно-азиатском рынке, резонно замечают, что «времена, когда Япония была №1 во всем прошли», а Тайвань имеет 50% долю рынка в производстве полупроводников. В Токио нарастают пока еще смутные, но обретающие все более четкую форму опасения, что континентальный сосед со временем станет серьезным соперником и головной болью для страны восходящего солнца. Японская пресса постоянно подчеркивает, что трансформирующийся Китай с его населением в 1 млрд.300 млн. человек стал оказывать все более весомое воздействие на все мировые процессы. В японских СМИ даже появился термин «китайская глобализация», «мировая китаизация» (тюгоку дзэнкюка), в оправдание которого обычно приводятся данные, характеризующие продвижение Китая на рынке информационных технологий, бросающего вызов японии, которая начинает предчувствовать свое отставание в этой области в обозримом будущем. Китай, по мнению японских обозревателей, находится уже на грани того, чтобы бросить вызов Западу в этой сфере (в частности, руководство компании Microsoft уже выразило озабоченность в связи с тем, что используемая в Китае операционная система Linux может со временем потеснить Windows). К 2006 г. число пользователей мобильной связью превысит 210 млн. человек, и японские производители средств мобильной связи, в частности Мацусита дэнки, уже проявили свою крайнюю заинтересованность в выходе на китайский Рынок через налаживание сотрудничества с партнерами.

Япония не может не замечать концептуальных сдвигов в китайской политике и внимательно их отслеживает. Иногда в аналитических статьях можно встретить формулировку будто Япония признает суверенитет Пекина над Тайванем. На самом деле, Позиция Токио все же несколько двусмысленна. Ни США, ни Япония никогда прямо не подталкивали остров к провозглашению независимости. Официальные круги японии выражают «понимание и уважение позиции Китая», однако избегают прямых высказываний по принадлежности Тайваня, поскольку по Сан-Францисскому договору Япония отказалась от каких-либо претензий на Тайвань и тем самым отказалась от возможности весомо высказываться по проблеме статуса этого острова. Обе стороны исключительно искусно демонстрируют способность «держать паузу», стараясь не поставить партнера в дипломатически неловкое положение.

Можно сказать, что Пекин стремится к мирному объединению, а Тайбэй — к «мирному расколу». США, естественно, хотели бы избежать такого обострения обстановки, которое могло бы привести к военному столкновению между КНР, США и Тайванем. Нынешний президент Тайваня Чэнь Шуйбянь то и дело демонстрирует симпатии к идее создания «независимой Тайваньской республики». Как и прежде, Китай придерживается принципа: «Мирное объединение, одна страна — два строя». Китайские специалисты считают, что любая ошибка в подходах к решению тайваньской проблемы, относящейся, безусловно, к внутренней политике КНР, препятствует улучшению не только китайско-американских, но также и китайско-японских отношений.

проблема ответственности за военные преступления в увязке с двойственной позицией Токио по вопросу о Тайване, несомненно, способствует сохранению в КНР довольно сильных антияпонских настроений, особенно обостряющихся с увеличением экономического могущества страны. несомненно, в настоящее время националистическая идеология куда более подпитывают политику нежели коммунистические догмы.

ритуал извинения

Пожалуй, одна из самых спорных и трудноразрешимых проблем в японо-китайских и японо-корейских отношениях — это проблема моральной ответственности Токио за ущерб, причиненный в ходе военных конфликтов, а главное — ритуал извинения. Безусловно, те методы военных действий, которые Япония вела в Азии, создали в стране особый психологический настрой, в основе которого — чувство некой неловкости перед соседями на континенте, которую в то же время нельзя назвать в полном смысле осознанием вины. Без учета этого обстоятельства сложно в полной мере понять специфику международных отношений в регионе, в частности объемы официальной помощи развитию и солидные объемы грантов, выплачиваемых различными фондами, склонными предоставлять странам Северо-Восточной Азии преференциальные условия.

В общей для двух стран и народов культурной традиции точное и соразмерное принесение извинений — дело принципиальное и чрезвычайно тонкое. Имеет значение все: сам факт извинения, место и время, выбранное для его выражения, форма, в которую оно облечено, манера, в которой принято. Во всяком случае, в этом контексте форма извинения, избранная Какуэй Танакой во время визита в Пекин в 1972 г., показалась китайцам поверхностной и вызвала негативную реакцию в стране. Как результат, проблема извинения осталась неурегулированной константой в японо-китайских отношениях и, более того, стала ключевой.

От премьер-министра Коидзуми требовалось принести извинения не менее «сердечные», чем озвученные Мураямой в 1995 г. безусловно, подобные слова давались нынешнему лидеру гораздо тяжелее, чем премьеру-социалисту. Однако он не только произнес посильно «сердечные» слова в ходе своего визита в Китай осенью 2001 г., но и посетил мост Марко Поло — место, где в 1937 г. японская провокация стала причиной большой войны.

Конечно, политическая проблема испытывает влияние психологических факторов. Американская исследовательница Рут Бенедикт считается автором концепции «культуры вины» и «культуры стыда». Согласно этой интересной теории, для японской цивилизации ближе понятие стыда, а для западной — вины, что достаточно ярко проявилось в оценке итогов войны германской нацией. Тонко интерпретирует эту проблему Г.Ф. Кунадзе: «Японцев заставили поверить: их страна проиграла войну не потому, что стремилась к неправедным бредовым целям под дикими расистскими лозунгами, а лишь потому, что враги, и прежде всего США, оказались сильнее в научно-техническом и экономическом отношении. Пожалуй, частично можно не согласиться с этим утверждением в том смысле, что японцев не столько «заставили поверить», сколько они сами были психологически готовы воспринять это как истин.

По мнению многих политических психологов, для японцев, как правило, важнее результат, а не причина. «И в той мере, в какой последствия устранены или просто исчезли, проблема считается решенной и особых столь хорошо понятных нам «мук совести» не наблюдается. Это различие в восприятии зла и его последствий особенно хорошо заметно в реакции двух наций на свои действия во время Второй мировой войны. японцы в большинстве своем не чувствуют раскаяния по поводу содеянного ими во время войны, воспринимая все творившиеся тогда ужасы как фатальную неизбежность, «нарушение порядка», которое уже ныне устранено. Поэтому все призывы к покаянию со стороны пострадавших остаются не без внимания, как это часто трактуется, а без понимания со стороны японцев того, что от них требуется», — подчеркивают исследователи японской политической культуры. Короче говоря, проблема эта весьма трудноразрешима, поскольку затрагивает глубинные пласты национальной психологии, в первую очередь национальную гордость обеих сторон спора.

об учебниках

Политические баталии вокруг учебников имеют уже собственную историю, полную взлетов и падений. Уже сразу после войны началась и в 50-е годы набрала силу дискуссия вокруг ответственности за преступления, совершенные японской армией во время войны. Сложились полюса политической интерпретации итогов войны и предвоенного периода. В обличении милитаризма и подведении концептуальной базы под теорию «монар-хо-фашистской системы» (тэнносэй фасидзуму рон) усердствовали японские марксисты. Им противостояли националисты консервативного толка, которые выдвинули концепцию «освобождения Азии» в ходе военных действий. между ними нашли свою нишу либералы, представлявшие более сбалансированную точку зрения, в частности указывая на противодействие агрессивным тенденциям со стороны части интеллектуальных и придворных кругов довоенной японии.

Еще в 1947 г. был принят подготовленный оккупационными властями законсоздания «единых учебников». Министерство просвещения в 1953 г. отказалось от выпуска учебников и сохранило лишь экспертно-цензорские функции, принимая, отклоняя учебники полностью или рекомендуя авторам вносить поправки в текст, подлежащий одобрению. Следует иметь в виду, что в Китае и Южной Корее по сути сохраняется система единых государственных учебников по национальной истории. Японская система гораздо либеральнее, хотя некоторые премьер-министры активно вмешивались в дискуссию об учебниках, как, например, Ясухиро Накасонэ, заявивший в 1985 г., что японцы должны отмести взгляды на национальную историю с позиций Токийского трибунала. На волне националистических настроений в 1982 г. Министерство просвещения запретило употреблять в учебниках слово «агрессия» в отношении японской армии и распорядилось впредь именовать военные действия в Китае «продвижением войск». Следует ли объяснять причины взрыва возмущения в ряде стран Азии и последовавших дипломатических протестов!

В 1986 г. вспыхнул новый конфликт в связи с одобрением Министерством просвещения «нового курса истории Японии», который вызвал протесты Китая и ряда других азиатских государств. На долю премьер-министра Коидзуми выпал очередной конфликт, вызванный появлением учебника, написанного в 2001 г. правыми историками, и, наконец, конфликт 2005 г.

По сути, дискуссия вокруг реформы в области просвещения и Закона об образовании 1947 г. еще не закончилась. По суждению ряда консервативных политологов, законнеобходимые для воспитания достойного человека послевоенной эпохи и который обернулся грандиозным крахом японского языка», открыл путь к самоуничижению японии. С этим утверждением трудно согласиться, поскольку введение иероглифического минимума в 1850 иероглифов дало японцам возможность ликвидировать социальное неравенство и допустить простых граждан до выполнения обязанностей специалистов. Консерваторы интерпретируют «отсутствие базовых понятий» как лазейку для «искажения исторического прошлого» и удар по национальной гордости японской нации, которую именуют жертвой послевоенной «промывки мозгов». Сторонники покаяния, в свою очередь, допускают явные передержки в определении числа жертв среди мирного населения на оккупированных территориях. Японские политические круги и академическое сообщество за нечастыми исключениями признают факты преступлений в ходе войны, но подчас специфически понимаемая гордость заставляет их сглаживать политические оценки, что периодически вызывает приступы негодования общественности Китая, Кореи и других стран, ставших жертвами японской агрессии.

Территориальные разногласия с Кореей. Сэнкаку (Дяоюйдао)

Не исключено, что появление «учебника новой истории» стало также своего рода взрывателем для «мины замедленного действия» японо-китайского территориального спора. Сама «взрывная начинка«, похоже, обусловлена неурегулированностью пограничного размежевания между Китаем и Японией. Токио считает архипелаг Сэнкаку (площадь около 5.45 кв.км) своим и поэтому провел морскую границу исходя из своей интерпретации принадлежности островов. Китай же не признает титула японии на архипелаг и добивается пересмотра учрежденной в одностороннем порядке границы.

По мнению руководителя Центра изучения китайско-российских отношений Уханьского университета профессора Лю Цзайци, «исторически, а также согласно нормам международного права это китайская территория, которую в 1951 г. США незаконно передали Японии, чтобы подвергнуть китайский народ явному унижению».

Проблема островов Сэнкаку, титул владения которыми приходится отстаивать официальному Токио, оставалась в латентном состоянии до начала 70-х годов, пока на шельфе Восточно-Китайского моря не были открыты весьма привлекательные месторождения углеводородных энергоносителей. Подписывая договор 1978 г. о мире и дружбе, стороны согласились оставить решение территориального вопроса на усмотрение «будущих поколений». При любого рода коллизиях как Япония, так и Китай руководствовались прежде всего прагматическими принципами, отдавая приоритет всеобъемлющим двусторонним отношениям перед «отложенными проблемами«.

Архипелаг Такэсима (Токто). Не менее драматично складывается территориальный спор Токио с Сеулом, периодически провоцируя вспышки нетерпимости. 17 марта 2005 г. Южная Корея меняет свою политику в отношении японии в связи с принятым властями префектуры Симанэ решением отмечать 22 февраля «день Такэсима» — так японцы называют контролируемые Южной Кореей острова, в корейской трактовке — архипелаг Токто в Японском море площадью 0.23 кв.км, на который претендует Токио. Весь «архипелаг» представляет собой два крошечных вулканических острова, на которых в окружении скал проживают несколько рыбаков. На одном из островов есть маяк и дислоцирован отряд южнокорейской полиции.

Суть спора заключается в следующем. Согласно утверждениям Сеула, с 512 г. Токто относился к государству Силла. однако Токио выдвигает претензии на архипелаг в связи с тем, что в 1618 г. японцы получили разрешение сёгуната на промысел там древесины, прибрежный сбор моллюсков и охоту на морских львов. Япония полностью аннексировала архипелаг в 1905 г., когда приступила к колонизации Корейского полуострова. после японского поражения в 1945 г. архипелаг Токто стал составной частью Южной Кореи.

Очередной «учебник новой истории», по мнению Сеула, дает совершенно искаженную интерпретацию территориального спора. Глава внешнеполитического ведомства Южной Кореи Пан Ги Мун во время переговоров со своим коллегой Нобутакой Матимурой настаивал на изъятии из текста указания на принадлежность архипелага Токто японии, но натолкнулся на возражение, что в учебнике не было допущено каких-либо искажений. В ответ власти южнокорейской провинции Кэнсан-пэкто 16 апреля аннулировали соглашение о побратимских связях с префектурой Симанэ, а во время одной из спонтанных демонстраций две корейские жительницы на пике антияпонских страстей отрубили себе пальцы. По мнению министра по делам национального объединения Чон Дон Ена, решение властей префектуры Симанэ является «не столько элементом территориальной проблемы, сколько попыткой оправдать свое милитаристское, агрессивное прошлое, отрицая историю Южной Кореи». В этом заявлении интерпретация прошлого тесно переплетаются с территориальной проблемой.

Проблема похищенных граждан Японии

На Японо-северокорейском саммите, проходившем 17 сентября 2002 г. КНДР после долгих лет молчания и отрицания впервые признала, что имели место случаи похищения японских граждан. В этот день идентифицировало 16 граждан Японии, которые стали жертвами похищения в Северной Корее. Пятеро из них вернулись в Японию в октябре 2002 г. спустя 24 года. Во время второго саммита, имевшего место в 22 мая 2004 г. в Пхеньяне, представители КНДР пообещали, что еще 5 жертв похищений смогут вернуться. Кроме этого, власти Кореи пообещали немедленно начать расследование с нуля с целью получения полного представления о всех похищенных гражданах, чья безопасность вызывала беспокойство японской стороны. Несмотря на эти обязательства, власти Кореи до сих пор не дали исчерпывающих объяснений касательно остальных граждан, пропавших на территории Кореи.

Японская сторона, исходя из того, что японские граждане, чья участь неизвестна, все еще живы, настаивают, чтобы Северная Корея взяла всю ответственность за похищения и предоставила информацию об остальных гражданах. Более того, Токио не конкретизируя угрожает принять серьезные меры, если Пхеньян не пойдет навстречу.

краткий исторический экскурс в проблему.

В течение 70-х и 80-х гг. значительное число японских граждан исчезло при невыясненных обстоятельствах. Расследования японских властей показало, что в большинстве своем эти эпизоды были связаны с действием корейской разведки. Начиная с 1991 г., японское правительство использовало любую возможность, чтобы уличить Северную Корею, но та отвергала все голословные утверждения. Постепенно в Японии набирало силу движение за освобождение жертв похищений, в результате чего в 1997 г. была создана Ассоциация семей жертв похищенных Северной Кореей. Премьер министру была направлена петиция, содержащая более пяти миллионов подписей.

возможными мотивами для похищений, инициированными Корейскими властями, японская сторона называет потребность для корейской разведки в японской идентичности — похищенные граждане должны тренировать корейских агентов вести себя, как японцев, а также вербовка в так называемую «Группу Ёдо-го», которая до сих пор находит прибежище в Северной Корее. (Группа Ёдо-го включает тех, кто участвовал в захвате рейса № 351 японских авиалиний, неформально называемого в японском обществе «Ёдо-го» в марте 1970 г.).

Японо-северокорейский саммит, сентябрь 2002 г.

На японо-северокорейском саммите, проходившем 17 сентября 2002 г. северокорейская сторона после долгих лет молчания подтвердила факт похищений японских граждан. Пхеньян сообщил, что из 13-ти похищенных, чье местоположение Япония потребовала сообщить, 4 жертвы все еще живы, 8 умерли и один никогда не ступал на землю Кореи. Также корейская сторона принесла извинения и пообещала, что впредь такого происходить больше не будет. Также был подтвержден факт похищения еще одного гражданина японии, чье исчезновение ранее не связывалось с действиями корейской разведки. Это человек все еще жив. (Как бы там ни было, когда встал вопрос о матери этой жертвы, которая исчезла примерно в это же время, корейские власти заявили, что она никогда не въезжала на территорию КНДР.).

Действия премьер-министр Д. Коидзуми, побуждавшего корейские власти к продолжению расследования, были активно опротестованы Ким Джуном вторым (Kim Jong-II). Пресс-секретарь правительства КНДР сделал публичное заявление, в котором дал понять, что Корея согласна на возвращение похищенных граждан.

Правительство Японии сформировало группу с целью встречи с выжившими жертвами и выяснения ситуации с остальными похищенными, про которых ничего не известно. Тем не менее, информация, предоставленная корейской стороной носила далеко неполных характер, имела упущения и сомнительные места. Япония пыталась получить дополнительную информацию, однако со стороны Кореи объяснений не последовало.

В октябре 2002 г. по требованию японии 5 граждан Японии вернулись на родину.

второй Японо-северокорейский саммит, май 22, 2004 г.

Для подкрепления обязательств, которые Пхеньян взял на себя во время саммита в сентябре 2002 г., Д. Коидзуми посетил Северную Корею опять 22 мая 2004 г. и инициировал обсуждение касательно похищений, а также вопросов международной безопасности, включая вопросы распространения ЯО. Итогом встречи стали следующие договоренности:

Корейская сторона согласилась разрешить пятерым членам семей Каору и Юкико Хасуикэ, Ясуши и Фукиэ Тимура вернуться в Японию 22 мая.

Рабочие консультации между Японией и КНДР.11-12 августа, 9-14 ноября 2004 г.

первая и вторая рабочие консультации между Японией и КНДР по вопросу похищенных граждан прошли в Пекине. Во время консультаций в сентябре корейская сторона придерживалась позиции, согласно которой она использовала «150 вопросов» (официальный запрос японского правительства), чтобы снабдить Токио промежуточной информацией о гражданах. Япония выступила с упреками, что этой информации явно недостаточно, а объяснения корейский властей были туманными.9 ноября в Пхеньяне прошли дополнительные консультации. С целью формирования объективной комиссии со стороны Японии в нее вошли члены Министерства иностранных дел, Движения помощи похищенным и членам их семей, а также официальные лица из национальной полиции. По возвращении из Кореи эта делегация рассмотрела предоставленную информацию, а результаты представила публично. Японию явно не удовлетворило заявление корейских властей, что восемь человек умерли, а пятеро вообще не въезжали на территорию страны. В итоге последовали обвинения в неискренности и нежелании сотрудничать. Политическая перепалка между двумя странами не прекращалась. Японская сторона провела исследования останков тела якобы одной из жертв, выданного КНДР, и постановила, что останки содержат ДНК разных людей. В январе 2005 г. Северная Корея через Пекин передала в Японию меморандум, в котором высказывала свои соображения по поводу проведенного исследования. По утверждению японской официальной прессы, в меморандуме содержался призыв вернуть останки обратно. Естественно, настроения в японском обществе были еще более подогреты таким освещением событий. В течении 2005 г. в японской прессе появлялись сведения об идентификации то той, то другой жертвы, или какие-либо еще незначительные, но тем не менее не дававшие забыться теме похищений, сведения.

Всесторонние переговоры в 4-8 февраля 2006 г.

Хотя разговоры в прессе продолжались на протяжении всего 2005 г. и начала 2006 г. в официальных отношения наблюдался почти годичный перерыв. Согласно договоренности, достигнутой в ноябре и декабре 2005 г. была проведена встреча по широкому кругу вопросов, затрагивавшая кроме вопросов безопасности и распространения ЯО проблему похищения японских граждан. Корейская сторона продолжала настаивать на том, что все выжившие японцы уже отпущены на родину и все дальнейшие разбирательства суть ни что иное, как способ навредить политическому престижу КНДР. Так что никаких успехов во время этих переговоров достигнуто не было.

февраля 2006 г. японские власти заявили, что смогли установить личность одного из северокорейских агентов, Син Кванг-Су (Shin Kwan-Soo), который был ответственен за похищение граждан Японии в префектуре Фукуи. В это же время был санкционирован международный ордер на арест северокорейского агента, называвшего себя Кэндзо Косуми (Kenzo Kosumi, японское имя), широко известного, как Чои Сан-Чол (Choe Sun-Chol), ответственного за случаи похищение в префектуре Ниигата. Япония потребовала у Северной Кореи их экстрадиции. Кроме того, в японии хочет получить корейских граждан, причастных, как она считает к похищению женщин в Европе и захвату рейса «Ёдо-го». очевидно, что требования выдачи этих лиц, адресованные к Пхеньяну можно считать пустым сотрясанием воздуха, ибо выдача их для Северной Кореи равнозначна признанию себя виновной. Япония часто пытается подымать тему похищенных граждан на различных международных саммитах в АТР, но международная общественность уже успела привыкнуть и не слишком активно участвует в обсуждении данной проблемы. гораздо больший резонанс эта тема вызывает внутри страны (широкое освещение в прессе, создание специфических общественных организаций и даже символики). Тем не менее, стоит помнить, что Японо-Корейское урегулирование является важной ступенью в нормализации отношений в АТР, а без решения столь болезненной для Японии проблемы, оно вряд ли будет достигнуто.

Заключение

В Северо-восточной Азии на фоне наличия большого числа вызовов и угроз военной безопасности, в том числе присутствия таких потенциально взрывоопасных очагов конфликтности, как Корейский полуостров и Тайваньский пролив, отсутствует система обеспечения региональной/субрегиональной безопасности. В этом регионе до сих пор не сложился многосторонний механизм принятия военно-политических решений, что, безусловно, понижает возможности стран региона реагировать на потенциальные и реальные угрозы и вызовы, в первую очередь — адекватно препятствовать угрозам международного терроризма и распространения ОМУ.

В целом можно охарактеризовать очень высокое. Проблемы, связанные с ядерными вопросами, не могут быть разрешены в короткий период, и они будут тесно переплетены с новыми вопросами безопасности.

По сути главным назначением ядерного оружия в конфликтной ситуации остается не допустить применение силы с другой стороны, в силу собственной способности причинить возможному агрессору неприемлемый ущерб. Другое дело, что понимание неприемлемого ущерба остается для каждой страны индивидуальным, в то время как концепция ядерного сдерживания остается единой. Все большее сколько декларация политического решения о создании. Поэтому сегодня как никогда важно научиться разрешать подобные конфликты дипломатическими, экономическими, но только не силовыми путями.

В возникающих конфликтных ситуациях Япония, по существу, остается один на один с необходимостью решать проблемы собственной безопасности в одном из потенциально самых взрывоопасных районов мира с растущей на глазах нестабильностью на Корейском полуострове, быстрым усилением противоречий между КНР и Тайванем, обострением многих не решенных ранее спорных территориальных проблем, наличием в регионе Восточной Азии скрытых этнических конфликтов.

Ситуация с вопросом о гарантиях безопасности Северной Кореи наглядно демонстрирует, что Токио не может решать свои проблемы с КНДР в двустороннем порядке, т.к. таких гарантий Пхеньян ждет только от США (ведь Япония по существу лишена возможности нападения на КНДР: юридически — по причине наличия небезызвестной 9-й статьи ее конституции, а практически — по причине недостаточной оснащенности армии современным ракетным оружием вкупе с географической близостью к самой КНДР

таким образом, стремление Токио активизировать внешнеполитическую деятельность, направленную на укрепление своей лидирующей роли в регионе, встречает серьезные трудности. От того, хватит ли у японии политико-дипломатических ресурсов для решения северокорейской проблемы, во многом зависит геополитическое будущее этой страны.

Непростая ситуация в АТР стимулировало власти Японии к активизации политики государственного национализма, столь необходимой для мобилизации японцев на решение сложных задач выживания нации в новых исторических условиях.

Политика государственного национализма в японии на современном этапе приобрела ряд конкретных очертаний. Недвусмысленные попытки японских властей не признавать вины прежних руководителей страны перед народами Восточной Азии за проведение в прошлом агрессивной империалистической политики, а также не признавать поражения Японии во второй мировой войне. именно такой смысл заложен в регулярных и настойчивых, несмотря на массовые протесты общественности восточноазиатских стран, посещениях первыми лицами Японии синтоистского храма Ясукуни. Как показала ситуация с антияпонскими настроениями в Китае, Япония поддерживает высокий уровень националистических настроений внутри страны, но не всегда может сразу справиться, если они выходят из берегов. По существу, Япония ведет довольно тонкую и опасную игру в регионе Северо-Восточной Азии, которая чревата непредвиденными последствиями.

Конкретные политические шаги японских властей по укреплению национальной безопасности в начале XXI в. свидетельствуют, однако, о стремлении руководства страны к созданию условий для отражения новых угроз национальным интересам. Так, были предприняты усилия по модернизации вооруженных сил, с тем чтобы они были способны по своей численности, боевой подготовке и решаемым задачам обеспечить высокий уровень обороноспособности в конфликтах средней (с применением обычных видов вооружений) и малой интенсивности (борьба с международными терроризмом). Японская армия конца XX — начала XXI в. по своей технической оснащенности и психологической подготовке военнослужащих уже не уступает армиям ведущих неядерных стран НАТО.

Для укрепления своих позиций правящие круги японии, в целом поддерживающие пересмотр ст.9, заблаговременно позаботились о том, чтобы склонить общественное мнение страны в пользу именно такого решения.

В этих условиях политическая ответственность лидеров Японии за поддержание стабильности на региональном и разрешению конфликтных ситуаций должна возрастать. Своими действиями Япония либо может способствовать созданию противовеса растущему гегемонизму США в мире и вносить свой весомый вклад в укрепление безопасности, либо, напротив, упустит свой исторический шанс и спровоцирует новые угрозы системе международных отношений.

Список источников и литературы

дипломатические документы:

Материалы пресс-конференций и другие документы с сайта Министерства Иностранных Дел Японии, касающиеся Тайваньского вопроса и КНДР:

1.Questions concerning North Korean issues (15 February 2005) (#»justify»>2.Statement by the Press Secretary/Director-General for Press and Public Relations on the issue of the abduction of Japanese nationals (25 February 2005) (#»justify»>.Statement by the Press Secretary/Director-General for Press and Public Relations on the issue of the abduction of Japanese nationals (25 February 2005) (#»justify»>.Remarks by Foreign Minister Yohei Kono on the Result of the «Presidential» Election in Taiwan (March 18, 2000) (#»justify»>.Visit to Japan by Premier Zhu Rongji of the People’s Republic of China Japan-China Leaders Summit Meeting (Summary) (13 October 2000) (#»justify»>.Comment by H. E. Mr Yohei Kono, Minister for Foreign Affairs, regarding the U. S. — China Consultations on the Collision Accident of the U. S. and Chinese Military Aircraft (April 11, 2001) (#»justify»>Материалы встреч и бесед официальных представителей японии и США:

1.Press Conference 11 December 2001 (раздел 1: Comment by Prime Minister Junichiro Koizumi on the fight against terrorism; раздел 3: Question with regard to air transportation between Japan and countries surrounding Afghanistan) (#»justify»>Ведомственные периодические издания обзорно-аналитического характера:

1.East Asian Strategic Review 2003 (#»justify»>2.East Asian Strategic Review 2004 (#»justify»>.East Asian Strategic Review 2005 (#»justify»>.Defense of Japan 2002 White Paper (Summary) (#»justify»>.Defense of Japan 2004 White Paper (Summary) (#»justify»>(#»justify»>государственные структуры и организации:

Управление национальной обороны японии. (www.jda. go. jp)

Министерство иностранных дел Японии. (www.mofa. go. jp)

Сенат США. (www.foreign. senate.gov)

государственный департамент США. (www.state.gov)

Сайт Госдепа США по проблемам терроризма (www.usis. usemb. se)

Центральное разведывательное управление США. (www.cia.gov)

Посольство японии в США (www.us. emb-japan. go. jp)

Посольство США в Японии (www.japan. usembassy.gov)

университет национальной обороны — Институт изучения национальной стратегии (www.ndu.edu)

Научные центры и организации:

Центр исследований безопасности в АТР. (www.apcss.org)

Центр Маршала (www.marshallcenter.org)

Центр исследований обороны полушария (www3. ndu.edu)

Центр АСЕАН в Японии (www.asean. or. jp)

Институт изучения Японии. (www.jpri.org)

Центр стратегических и международных исследований (www.csis.org)

Американский институт мира (www.usip.org)

Стокгольмский международный институт мирных исследований

(www.sipri.org)

Йельский университет. (www.yale.edu <#"justify">Информационные агентства и форумы:

.www.lenta.ru

2.www.home. kyodo. co. jp

.www.globalaffairs.ru

4.www.english. peopledaily.com. cn (forum)

прочие документы:

1.Republic of China Tenth-term President, Chen Shui-bian (May 20, 2000) (#»justify»>Пресса

Японская пресса:

Asahi Shimbun — www.asahi.com (2004-2005)

Yomiuri Shimbun — www.yomiuri. co. jp (2004-2005)

Mainichi Shimbun — www.mainichi. co. jp (2004-2005)

англоязычная:

1.The NY Times — www.nytimes.com (2003-2005)

2.The Washingtonpost — www.washingtonpost.com (2003-2005)

3.The Japan Times — www.japantimes. co. jp (2000-2005)

4.Тhe Daily Yomiuri — www.yomiuri. co. jp/index.html (2003-2005)

5.Asahi Evening News — www.asahi.com/infornation/AENsubscribe.html (2003-2005)

6.The Daily Telegraph — www.telegraph. co. uk (2003-2005)

7.Вusiness week — www.businessweek.com (2003-2005)

8.The Weekly Post — www.weeklypost.com (2003-2005)

отечественная:

1.Коммерсантъ (www.kommersant.ru) (2003-2005)

2.Красная звезда (2003-2005)

3.Независимая газета (www.ng.ru) (2003-2005)

4.Независимое военное обозрение (2003-2005)

5.Российская газета (2003-2005)

Литература:

На японском языке:

.#»justify»>新ミサイル防衛政策に対する韓国，日本の対応

2.#»justify»>На русском языке:

Агафонов Г.Д. Азиатско-Тихоокеанский регион и морской потенциал россии // Проблемы Дальнего Востока. 2001. № 6.

Агафонов Г.Д. Сотрудничество азиатских стран крепнет // Азия и Африка сегодня. 2004. № 4.

Амиров В. Япония-Китай: на пути к битве экономических гигантов? // Азия и Африка сегодня. 2003. № 4.

Арбатов А. Ядерное сдерживание и распространение: Диалектика судного «оружия судного дня» // МЭИМО, №1, 2005.

Арин О.А. АТР: безопасность и экономическая конъюнктура // Азия и Африка сегодня. 1999. № 4.

Арин О.А. Геометрия взаимозависимости // Азия и Африка сегодня. 1998. № 3.

Арин О.А. Миф об Азиатско-Тихоокеанском регионе // Азия и Африка сегодня. 1998. № 1.

Асмолов К. В центре исследований безопасности в АТР, Гонолулу // проблемы Дальнего Востока. 2004.

Бажанов Е.П. Актуальные проблемы международных отношений: в 3 т. М.: Научная книга, 2002.

Бажанов Е.П. Азиатско-Тихоокеанский регион в условиях глобализации / Дипломатическая академия МИД РФ, Институт актуальных международных проблем. — М., 2001.

Баженова Ж.М. Американское военное присутствие на Окинаве // россия и АТР. 2003. № 3.

Барановский В. Восточный синдром // Деловые люди. 2003. № 142-143. Январь-февраль.

Барышникова О.Г., Левтонова О.Г., Шабалина Г.С. Юго-Восточная Азия в 2001 г.: Политика, геополитика, экономика // Восток. 2002. № 4.

Барышникова О.Г., Левтонова О.Г., Шабалина Г.С. Юго-Восточная Азия в 2002 г.: тенденции и перспективы социально-экономического и политического развития // Восток. 2003. № 4.

Барышникова О.Г., Левтонова О.Г., Шабалина Г.С. Юго-Восточная Азия в 2003 г.: тенденции и перспективы социально-экономического и политического развития // Восток. 2004. № 4.

Барышникова О.Г., Левтонова О.Г., Шабалина Г.С. Юго-Восточная в современном мире // Восток. 2001. № 3.

Барышникова О.Г., Левтонова Ю.О., Шабалина Г.С. Юго-Восточная Азия на пороге XXI в.: Экономика, политика, геополитика // Восток. 2000. № 3.

Баталов Э.Я. «новый мировой порядок: к методологии анализа // Полис. 2003. № 5.

Бовин Е.А. Ведущие тенденции развития международных отношений // Международная жизнь. 2004. № 4-5.

Богатуров А.Д. Восточный фланг евразийского континента. Корни стратегических балансов: уплотнение пространства // безопасность Евразии. 2001. № 4.

Богатуров А.Д., Косолапов Н.А., Хрусталев М.А. Очерки теории и политического анализа международных отношений. М., 2002.

Богатуров А.Д. Великие державы на Тихом океане: история и теория международных отношений / Институт США и Канады. — М., 1997.

Богатуров А.Д., Косолапов Н.А., Хрусталев М.А. Очерки теории и политического анализа международных отношений. М., 2002.

Богатуров А.Д., Плешаков К.В. Динамика международной стабильности // мировая экономика и международные отношения. 1991. № 2.

Болятко А.В. угрозы и вызовы России в Азиатско-Тихоокеанском регионе // проблемы Дальнего Востока. 2000. № 3.

Болятко А.В. Вызовы и угрозы интересам национальной безопасности России в Азиатско-Тихоокеанском регионе / ран, ИДВ РАН. — М.: ИДВ РАН, 2001.

Бруз В.В. Историография исследования проблемы безопасности // Военная мысль. 2004. № 6.

Бунин В. Японо-американский союз безопасности. История и современность. — М., 2000.

Бунин В.Н. завершение очередной реформы японо-американского союза безопасности // Проблемы Дальнего Востока. 1999. № 6.

Бунин В.Н. новый этап в развитии Японо-американского союза безопасности. — М., 1997.

Бунин В.Н. Стратегические оценки 1995 г. Вызовы безопасности США в

Бунин В.Н. Япония и проблемы нераспространения оружия массового уничтожения // Проблемы Дальнего Востока. 1997. № 5.

Бунин В.Н., Шлындов А.В. Военный потенциал японии // Проблемы Дальнего Востока. 2000. № 5.

Бурмистров П. Япония — КНДР: обострение северокорейской ядерной проблемы. // Азия и Африка сегодня, №5, 2005.

Быков П. последний рецепт // Эксперт. 2002. № 15.

Бэттлер А. Национальные интересы, национальная и международная безопасности // Полис. 2002. № 4.

Вадимов С. Развертывание японского воинского контингента в Ираке // ЗВО. 2004. № 7.

Вадимов С. Сухопутные войска японии // ЗВО. 2002. № 3.

Ващинин И. Дискуссия в США: в современной войне // ЗВО. 2000. № 2.

Ветлужский М. Атомная промышленность Японии // ЗВО. 2002. № 9.

Владимиров С., Горев В. некоторые направления совершенствования систем вооружений ВВС США // ЗВО. 2003. №№ 8, 9.

Власова О. Ядерный шантаж Ким Чен ира // Эксперт. 2003. № 20.20 января.

Гаджиев К.С. Геополитика: история и современное содержание дисциплины // Полис. 1995. № 4.

Головнин В. россия и Япония в региональном интерьере // Азия и Африка сегодня. 2001. № 6.

Гончаренко С.Н. Саммит АТЭС в Лос-Кабосе // проблемы Дальнего Востока. 2003. № 1.

Гребенщиков Э.С. АСЕАН-США: новые вызовы // Азия и Африка сегодня. 2003. № 1.

Гребенщиков Э.С. АТР — контуры российского подхода (резервы и возможности для России в некитайской части региона) // Мировая экономика и международные отношения. 2001. №.1.

Громыко А.А. Становление нового мирового порядка // США-Канада. 2002. № 11.

Гусев М. В поисках формулы безопасности // Азия и Африка сегодня. 2004. № 6.

Добринская О.А. отношения Японии с крупными державами АТР // мировая экономика и международные отношения. 2003. № 3.

Ефимова Л.М. проблемы безопасности в Азиатско-Тихоокеанском регионе // Восток. 2000. № 4.

Замятин Д.Н. АТР и Северо-Восток россии: проблемы формирования географических образов трансграничных регионов в XXI в. // Восток. 2004. № 1.

Зиновьев Г. Отношение в треугольнике Вашингтон-Пекин-Тайбэй: политические аспекты (2000-2003 гг.) // Проблемы Дальнего Востока, №2, 2004.

Иванов А.А. Ядро интеграции в АТР // международная жизнь. 2003. № 2.

Иванов Игорь. Министр иностранных дел России. Концепция мира в XXI веке. Выступление на 54-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН, Нью-Йорк, 21 сентября 1999 года // Международная жизнь. 1999. № 10.

Из доклада «Очерчивая глобальное будущее» (Shaping the Global Future), подготовленного Национальным разведывательным советом США и содержащего прогноз мирового развития до 2020 года // Россия в глобальной политике. Январь-февраль 2005. № 1.

Интервью Петрова Н. с полковником Морозовым Ю.В. «Военные лучше, чем кто-либо, знают цену безопасности в Азиатско-Тихоокеанском регионе» // Азия и Африка сегодня. 2000. № 7.

Исаев И. В Пентагоне считают, что США способны побеждать быстрее и меньшими силами // Зарубежное военное обозрение. 2003. № 12.

Капитанец И.М. проблемы обеспечения безопасности Азиатско-Тихоокеанского региона. Сборник: Научная конференция, посвященная 55-летию освобождения Кореи и 50-летию войны в Корее. 2000.

Капто А., Рогачева Е.А. Модели мироустройства // безопасность Евразии. 2002. № 1.

Капто А., Рогачева Е.А. Необходимость международной морали // Безопасность Евразии. 2001. № 4.

Карчава А. Перспективы дальнейшей интеграции // Азия и Африка сегодня. 2003. № 1.

Кистанов В.О. Япония в АТР: анатомия экономических и политических отношений. М.: Восточная литература ран, 1995.

Кистанов В.О. Япония и перспективы российско-китайского стратегического партнерства // проблемы Дальнего Востока. 1997. № 2.

Китай и безопасность в АТР (Чжунго юй ятай аньцюань). Пекин: Шиши чубаньше, 1999.

Клименко А.Ф. Военные доктрины стран Азиатско-Тихоокеанского региона: вопросы согласования // Военная мысль. 2002. № 2.

Клименко А.Ф. Особенности интеграционных процессов в Азии и их влияние на безопасность в регионе // Военная мысль. 2003. № 6.

Клименко А.Ф. Эволюция военного фактора и его влияние на систему еждународно-политических отношений в Восточной Азии // Военная мысль. 2004. № 4.

Конаровский М.А. Превентивная дипломатия а Азиатско-Тихоокеанском регионе: проблемы и перспективы // Восток. 2001. № 5.

Конаровский М., Моргулов И. Региональная безопасность: испытание на прочность // Азия и Африка сегодня. 2000. № 3.

Корте К. Отход от односторонних действий? Стратегия Колина Пауэла // International Politik. 2004. № 2.

Косолапов Н.А. Международные отношения и мировое развитие // Мировая экономика и международные отношения. 2000. № 2.

Косолапов Н.А. Теория исследования международных отношений // мировая экономика и международные отношения. 1998. № 3.

Косолапов Н.А. Явление международных отношений: современное состояние объекта исследования // мировая экономика и международные отношения. 1998. № 5.

Крупянко М., Арешидзе Л. новые задачи старого союза // Азия и Африка сегодня. 2000. № 5.

Крупянко М., Арешидзе Л. Япония: концепция национальной безопасности // Азия и Африка сегодня. 1999. № 3.

Крупянко М.И., Арешидзе Л.Г. новая расстановка сил в Восточной Азии: значение для интересов безопасности России // Восток. 2003. № 6.

Крупянко М.И., Арешидзе Л.Г. Внешнеполитическая Идеология японского консерватизма после «холодной войны: значение для безопасности России // Восток. 2001. № 1.

Крупянко М.И., Крупянко И.М. новый японский национализм: мифы или реальность? // Восток (Oriens), №1, №2, 2006.

Крупянко М.Л. Япония 1990-х: в поисках модели отношений с новой Россией. — М.: Восточная литература, 1997.

Крупянко М.Л. Япония после «холодной войны: политика обеспечения национальной безопасности. — М., Восточная литература, 2001.

Крымов С. повышение боевых возможностей ВВС Японии // ЗВО. 2003. № 5.

Кузнецова В.В. события 11 сентября и проблемы безопасности в АТР // Научная жизнь. 2002. № 12.

Кунадзе Г. Острова без мостов // Новое время. 2002. №№ 27, 28, 29.

Кюзаджян Л.С. Безопасность и сотрудничество в Азиатско-Тихоокеанском регионе. — М.: ИНИОН ран, 1995.

Латышев И. Взгляд на Китай с японских островов // Азия и Африка сегодня. 2000. № 6.

Латышев И. Договор безопасности, таящий угрозу // Азия и Африка сегодня. 1998. № 3.

Латышев И. Японские эсминцы вошли в Индийский океан // Азия и Африка сегодня. 2002. № 2.

Левчук А.Н. Японо-американский военный союз: роль Окинавы в отношениях между Токио и Вашингтоном в 1990-е гг. Автореферат диссертации кандидата исторических наук / ран, институт востоковедения. — М., 2002.

Ли Кын Су проблемы безопасности на суше и на море в регионе Восточной Азии. Сборник: Научная конференция, посвященная 55-летию освобождения Кореи и 50-летию войны в Корее. 2000.

Мазанюк В. Японские силы самообороны. 50 лет // Морской сборник. 2002. № 9.

Малетин Н.П. Юго-Восточная Азия в 1999 г. актуальные проблемы развития. — М.: ИВ РАН, 2000.

Малетин Н.П. Юго-Восточная Азия в 2000 г. актуальные проблемы развития. — М.: ИВ РАН, 2001/ран, ИДВ РАН. — М., 1998.

Медин А. О реформировании сухопутных войск США в начале XXI века // ЗВО. 2002.

Медин А. особенности развития сухопутных войск США // ЗВО. 2000. № 1.

Международные отношения: социологические подходы / Под ред. Цыганкова П.А. М.: Гардарики, 1998.

Миладзе В. строительство вооруженных сил Японии в 2003 финансовом году // ЗВО. 2003. № 8.

Миладзе М. Управление безопасности на море Японии // ЗВО. 2003. № 11.

Михеев В.В. Интеграционная мотивация // проблемы Дальнего Востока. 2002. № 2.

Михеев В.В. Экономика Северо-Восточной Азии: не состоявшееся (пока) единство // проблемы Дальнего Востока. 2003. № 2.

Мозговой А. Национальная система ПРО и «литоральная» стратегия США // Морской сборник. 2001. № 2.

Морские силы самообороны японии // Морской сборник. 2001. № 12, 2002. № 1, № 2.

Мосяков Д. россия — АТР: хорошие отношения с хорошими партнерами // Азия и Африка сегодня. 2003. № 10.

Мюллер Х. Почему бомба? Ядерные воображалы Иран и Северная Корея // Internationale Politik. 2004. № 1.

Неклесса А.И. Конец цивилизации или зигзаг истории? // Космополис. 2004. № 1 (7).

Неклесса А.И. Постсовременный мир в новой системе координат // Восток. 1997. № 2.

Павлятенко В.Н. Япония и американский план создания ПРО ТВД в Северо-Восточной Азии // проблемы Дальнего Востока. 2001. № 3.

Певцов Д. Морские силы самообороны японии // ЗВО. 2002. № 10.

переходный период. — М., 1995.

Петров А. О «Всестороннем обзоре состояния и перспектив развития вооруженных сил США» // ЗВО. 2002. № 2.

Петровский В.Е. Азиатско-Тихоокеанские режимы безопасности после «холодной войны: эволюция, перспективы российского участия. — М.: РАН, ИДВ РАН, 1998.

Петровский В.Е. Восточно-Азиатский вектор // международная жизнь. 2004. № 10.

Правовые аспекты проблем морепользования в АТР и их влияние на морскую деятельность России. М.: ИДВ ран, 2003.

Развитие и стабильность в Северо-Восточной Азии // свободная мысль. 2003. № 12.

Ромашкина Н. Ядерные программы КНДР и Ирана в контексте современной системы международных отношений // МЭИМО, №1, 2006.

Самсонов В. законода Японии в сфере обороны и перспективы его совершенствования // ЗВО. 2003. № 2. С.8.

Самсонов В. резервные компоненты вооруженных сил Японии // ЗВО. 2003. № 6.

Саркисян К. Что ждет ядерную программу // Япония сегодня. Март 2000.

Семин А.В. интересы Японии в Восточной Азии и Китай // проблемы Дальнего Востока. 1997. № 1.

Семин А.В. Внешнеполитические ориентиры японии 90-х гг. // Проблемы Дальнего Востока. 2000. № 2. С.28-29.

Семин А.В. Внешнеполитические ориентиры японии и Китай (1990-е гг.) / РАН, ИДВ ран. — М., 2001.

Семин А.В. Что мешает достижению согласия между Токио и Пекином // Проблемы Дальнего Востока. 2001. № 2.

Сенаторов А.И. Япония: от «одинокого пацифизма» к «обычной стране? // Проблемы Дальнего Востока. 2004. № 1.

Сизоненко А.И. Консорциум научных центров АТЭС и проблемы безопасности в АТР // проблемы дальнего востока. 2003. № 2.

Стефашин В.В. Система принятия военно-политических решений в японии // Восток. 1997. № 3.

Титаренко М.Л. Россия: безопасность через сотрудничество. Восточно-азиатский вектор. М.: памятники исторической мысли, 2003.

Титаренко М.Л. С новыми подходами к XXI веку (россия, Китай, Япония и США в АТР) // 1997. № 1.

Титаренко М.Л. Сибирь и дальний Восток как стратегическая база интеграции в АТР // проблемы Дальнего Востока. 2002. № 6.

Тихоокеанский флот США // Морской сборник. 2001. № 2.

Уткин А. американская империя // Космополис. 2003. № 1 (3).

Уткин А.И. американская стратегия для XXI века. — М.: Логос, 2000.

Федотов В.П. Формирование диалоговых механизмов в сфере безопасности в АТР: позиция США // проблемы Дальнего Востока. 2001. № 1.

Фукуёси Сёдзи Окинава — «остров-база» // Азия и Африка сегодня. 2000. № 10.

Хейсканен М. Северо-Восточная Азия как субрегион Азиатско-Тихоокеанского региона и Евразии // проблемы Дальнего Востока. 2002. № 2.

Хироси Кимура Японское направление внешней политики России (взгляд из Японии) // мировая экономика и международные отношения. 2003. № 3.

Циганков П.А. Политическая социология международных отношений. Учебное пособие. М.: Радикс, 1994.

Чертанов В. ВМС США развертывают систему противоракетной обороны в Японском море // ЗВО. 2004. № 7.

Чертанов В. Серия учений ВМС США и стран Юго-Восточной Азии CARAT-2003 // зарубежное военное обозрение. 2003. № 12.

Чугров С.В. Большой зигзаг японской внешней политики // Мировая экономика и международные отношения. 2003. № 3.

Шлындов А. Японо-американские отношения в политико-дипломатической и военно-стратегической областях // Проблемы дальнего Востока. 2003. № 4.

Шлындов А.В. Япония в ООН // проблемы Дальнего Востока. 2002. № 1.

Шлындов А.В. Япония и государства Корейского полуострова // Проблемы Дальнего Востока. 2002. № 4.

Шмигелов М. Три горизонта Азии // IP. 2003. № 1.

Шутов С. Вертолеты ЕН-101 «Мерлин поступят на вооружение ВМС японии // ЗВО. 2003. № 9.

Шутов С. ВМС Республики Корея планируют приобрести ЗУР RAM // зарубежное военное обозрение. 2003. № 12.

Юго-Восточная Азия в 1999 г.: актуальные проблемы развития / Редкол.: Малетин Н.П., Мосяков Д.В. — М.: ИВ ран, 2000.

Юго-Восточная Азия в 2000 г. Актуальные проблемы развития. — М.: ИВ РАН, 2001.

Япония в современном мире / Отв. ред. Анисимцев Н.В., Бунин В. Н,, Денисов Ю.Д. — М.: МАКС Пресс, 2000.

Япония и современный мировой порядок. / Отв. ред. Жуков А.Е., Лебедева И.П. — М.: Восточная литература, 2002.

Япония: в поисках новых рубежей / Институт мировой экономики и международных отношений, Яп. ф. — М.: Восточная литература, 1998.

Япония: мифы и реальность / Отв. ред. Кравцевия А.И., Лебедева И.П. — М.: Восточная литература, 1999.

Япония: некоторые аспекты внешней политики на пороге XXI века. / Отв. ред. Анисимцев А.В., железняк О.Н., Белокурова Г.В. — М.: МАКС Пресс, 2003.

Япония: с чем в третье тысячелетие? / Отв. ред. Рамзес В.Б. — М.: Восточная литература, 1999.

Япония: снова на марше? / Отв. ред. Рамзес В.Б. — М.: Восточная литература, 2001.

Приложения

приложение 1. Хронология основных событий конфликта вокург Северо-корейской ракетной программы, 2002-2004 гг.

-5 Октября 2002: Помощник секретаря Джеймс Келли во время визита в столицу КНДР высказал подозрения, что Северная Корея продолжает развитие своей ядерной программы, как мирного, так военного назначения. Келли заявил, что секретная программа по обогащению плутония ставит под угрозу соглашения от 1994 г., согласно которым Корея отказывалась от своей ядерной программы в обмен на поставки мазута из США и постройку двух легководных реакторов.

16 Октября: Северная Корея признала факт наличия секретной ядерной программы.

17 Октября: В начале Корея, казалась, была готова идти на уступки. лидер Ким Чен-Ир был готов допустить военных экспертов для проверки военных объектов.

18 Октября: Обстановку накалил возврат на родину пяти японских граждан, похищенных 25 лет назад в КНДР. Следует сказать, что добившись от Северной Кореи краткосрочного возвращения своих граждан Япония в последствии отказалась их выдать обратно.

20 Октября: Переговоры между Северной и Южной Кореей были сорваны из-за открывшихся данных о секретной ракетной программе. Секретарь Соединенных Штатов Колин Пауэл поставил под сомнения дальнейшую помощь КНДР.

14 Ноября: Президент Дж. Буш пригрозил приостановить поставки мазута в Корею, если таинство не согласится заморозить ядерную программу.

18 Ноября: Замешательство вызвало заявление Северной Кореи, в котором она впервые признавала возможность наличия у себя ядерного оружия. Фраза о «возможности обладать» («entitled to have») ОМУ была неоднозначно воспринята международной общественностью.

27 Ноября: Северная Корея обвинила Соединенные Штаты в намеренном искажении ее заявлений и толковании «допущения» иметь ядерное оружие как «право» им обладать.

4 Декабря: КНДР не допустила военных специалистов на свои объекты.

11 Декабря: Ракеты северо-корейского производства были обнаружены на борту корабля, пытавшегося прорваться в Йемен (bound for Yemen). Это судно напрямую нарушало запрет, установленный США. США задержали судно, но потом были вынуждены отпустить его, признав, что ни одна из стран не нарушила закон.

13 Декабря: Северная Корея попросила МАГАТЭ снять печати с оборудования и демонтировать следящие устройства на ядерном заводе в Йонбён (Yongbyon).

22 Декабря: Северная Корея принялась самостоятельно демонтировать следящие устройства.

24 Декабря: КНДР принялась за восстановление завода в Йонбён.

26 Декабря: МАГАТЭ выразило уверенность, что порядка 1000 ядерных стержней были загружены в реактор на Йонгбенском заводе.

27 Декабря: Северная Корея заявила о выдворении из страны двух наблюдателей МАГАТЭ. Она также заявила о планах расконсервирования перерабатывающего завода, который сможет начать производить плутоний, пригодный для создания ядерного оружия, в течении месяца.

2003

Января: Южная Корея просит Китай использовать свое влияние на КНДР для смягчения напряженности вокруг вопроса о ядерной программе. Двумя днями позже россия предлагает Пхеньяну заморозить ядерную программу.

6 Января: МАГАТЭ выпустило резолюцию с требованием, чтобы Северная Корея допустила инспекторов и отказалась от своей программы секретных разработок в течении недели, иначе совет по безопасности ООН будет готов принять возможные меры.

7 Января: США выразили желание сообщить Кореи, как ей удовлетворить требования международной общественности.

9 Января: КНДР согласилась на проведение встречи на уровне премьер министров. Встречу назначили на 21 Января.

10 Января: КНДР объявила о своем выходе из Договора о нераспространении ядерного оружия.

24 Января: Переговоры между Северной и Южной Кореей завершились безрезультатно.

28 Января: В своем ежегодном обращении к американской нации Дж. Буш назвал политический режим КНДР оппозиционным, при котором люди живут в страхе и голоде. Он обвинил Северную Корею в жульничестве в отношении ее ядерной программы и заявил, что Америка и мир не поддадутся на шантаж.

29 Января: В Северной Кореи речь Буша была названа неприкрытой декларацией агрессии, направленной на подрыв сложившейся системы в Народной Демократической Республике Корея, а сам Буш был назван бесстыдным шарлатаном. В тоже время КНДР продолжала официально требовать проведения двусторонних переговоров для заключения мирного пакта.

31 Января: От неназванных американских официальных лиц поступила информация, что разведывательные спутники засекли активность на заводе в Йонбен. Это пробудило опасения, что КНДР пытается создать плутоний для ядерных бомб. Спикер белого дома высказал строгое предупреждение, что Северной Корее не следует предпринимать еще одну провокационную акцию с целью запугать или шантажировать международную общественность.

4 Февраля: США заявили о планах нового военного развертывания на Тихом Океане с целью оказать поддержку силам Южной Кореи и удержать Северную Корею от агрессии, несмотря на то, что США уже ведут одну войну в Ираке.

5 Февраля: КНДР заявила, что реактивировала свои ядерные объекты и дальнейшие действия Северной Кореи будут иметь нормальную опору.

6 Февраля: КНДР предупредили, что любые меры США по развертыванию своих сил в регионе могут вынудить Корею к превентивным ударам по этим силам

12 Февраля: МАГАТЭ выносит решение, что Северная Корея нарушила соглашение по нераспространению ядерного оружия и передает это дело в Совет безопасности ООН.

17 Февраля: США и Южная Корея заявили, что собираются провести совместные учения в Марте.

24 Февраля: КНДР произвела запуск ракеты в море между Южной Кореей и Японией.

2 Марта: Четыре северокорейских истребителя перехватили американский разведывательный самолет в международном воздушном пространстве и следовали за ним 22 минуты.

10 Марта: КНДР производит запуск второй ракеты в воды между Южной Кореей и Японией.

22 Марта: вместе с нанесением ударов по столице Ирака, были проведены совместные американо-корейские учения. КНДР назвала их конфронтационными и отказалась вести дальнейшие переговоры с Южной Кореей.

1 Апреля: США объявила, что стелсы, отправленные в Южную Корею, останутся там до конца учений.

7 Апреля: Переговоры на уровне министров между Северной и Южной Кореей были отменены ввиду того, что КНДР отказалась их продолжать.

12 Апреля: КНДР сделало неожиданнее заявление, что готова отказаться от требования прямых переговоров с США, и если те готовы на резкое изменение свое политики в отношении Северной Кореи по ядерному вопросу, то КНДР не будет привязываться к какому-то определенному формату ведения переговоров.

18 Апреля: Северная Корея заявила, что начала переработку истощенных урановых стержней. позднее это утверждение было уточнено и дополнено в том смысле, что Пхеньян успешно продолжает переработку стержней.

23 Апреля: Начались переговоры в Пекине между США и КНДР, посредником выступил Китай. Переговоры велись с американской стороны помощником секретаря по азиатским делам, Джеймсом Келли, а с корейской стороны — генеральным директором по северо-корейским отношениям, Ли Ганом.

24 Апреля: американские официальные лица сообщили, что Пхеньян в ходе месячных прямых переговоров с США признал, что теперь имеет ядерное оружие.

25 Апреля: Переговоры закончились взаимными контробвинениями двух сторон, после чего США заявили, что КНДР впервые сделала допущение, что обладает ядерным оружием.

28 Апреля: Секретарь Колен Пауэл сообщил, что Северная Корея сделала предложение официальным лицам в США во время переговоров в Пекине отказаться от своей ядерной программы в обмен на значительные уступки от США. Секретарь не уточнил, какие именно это уступки, сказав только, что Пхеньян хочет нормализовать отношения с США и получить экономическую помощь. Он также сказал, что Вашингтон изучает предложение.

2 Мая: КНДР потребовала от США ответа, что именно они назвали «наглым предложением» («bold proposal») во время пекинских переговоров.

12 Мая: КНДР заявила, что разрывает соглашение с Южной Кореей о поддержании безъядерного статуса корейского полуострова от 1992 г. — последнее международное обязательство Северной Кореи по нераспространению.

15 Мая: Президент Южной Кореи Ро Му Хен встретился с президентом США, чтобы обсудить с ним, как урегулировать проблему вокруг северокорейской ядерной программы.

2 Июня: Возглавляющий американскую делегацию Курт Велдон сказал, что корейские официальные лица признают, что их страна имела ядерное оружие и сейчас почти уже закончила переработку 8,000, которые позволят произвести еще.

9 Июня: КНДР заявила публично, что создаст оружие ядерного сдерживания, если США не оставят своей враждебной политики.

13 Июня: Южнокорейской новостное агентство со ссылкой на северокорейских официальных лиц сообщило, что КНДР обещает переработать стержни к 30 Июня.

18 Июня: Северная Корея заявила, что и дальше будет форсировать свою ядерную программу, чтобы усилить сдерживающий эффект своего ядерного оружия.

9 Июля: Южнокорейское разведывательное агентство сообщило, что Северная Корея начала переработку небольшого числа стержней на заводе в Йонгбене.

1 Августа: Северная Корея согласилась на проведение шестисторонних переговоров по вопросу о ее ядерной программе. Южная Корея подтвердила. США, Япония, Китай и россия также должны были принять участие.

27-29 Августа: Переговоры в Пекине по проблеме северокорейской ракетной программы в шестистороннем формате. Провал встречи, нацеленной на преодоление противоречий между Вашингтоном и Пхеньяном. Делегаты договорились встретиться снова.

2 Октября: Северная Корея заявила, что переработала урановые стержни.

16 Октября: Северная Корея пообещала представить свое ядерное «устройство».

30 Октября: Северная Корея согласилась продолжить переговоры, после того как заявила, что ожидает от США предложений о гарантиях безопасности в обмен на свертывание ядерной программы.

21 Ноября: международный консорциум Кэдо, созданный для строительства безопасных ядерных заводов в Северной Кореи временно приостановил свой проект.

9 Декабря: Северная Корея предложила заморозить свою ядерную программу в обмен на список уступок со стороны США. КНДР заявила, что пока Вашингтон не согласится, она не будет

принимать участие в дальнейших переговорах. Дж. Буш отверг предложение Кореи, заявив, что она должна сначала полностью отказаться от своей программы.

27 Декабря: Северная Корея согласилась принять участие в новом раунде переговоров в шестистороннем формате в начале 2004 г.

2004

Января: Южная Корея подтвердила, что КНДР согласилась допустить группу американских экспертов, включая ведущих специалистов ядерщиков на ядерный объект в Йонбене.

10 Января: Неофициальная группа американских экспертов посетила объект Йонбене.

22 Января: Американский ученый-ядерщик заявил на собрании конгресса США, что им показали нечто, что было похоже на плутоний для производства бомб, но никаких очевидных доказательств существования таковой представлено не было.

3 Февраля: следующий раунд переговоров был назначен на 25 Февраля.

25 Февраля: Начались переговоры в шестистороннем формате в Пекине. Завершились безрезультатно, хотя все участники высказались против ядерного оружия на Корейском полуострове.

Учебная работа. Международные конфликты в Северо-восточной Азии в начале XXI в. и внешнеполитический курс Японии