Мировая экономика

Учебная работа. Качественный сравнительный анализ влияния политико-партийных систем постсоциалистических стран на процессы их Европейской интеграции

качественный сравнительный анализ влияния политико-партийных систем постсоциалистических стран на процессы их Европейской интеграции

Курсовая работа

Содержание

Глава 1. особенности и сложности операционализации и кодировки переменных в рамках QCAmv анализа

Глава 2. процессах

Глава 3. Анализ скорости закрытия одной главы Соглашения о вступлении в ЕС в постсоциалистических странах

Глава 4. анализ скорости закрытия всех глав Соглашения о вступлении в ЕС в постсоциалистических странах

Заключение

Библиография

Приложения

Глава 1. особенности и сложности операционализации и кодировки переменных в рамках QCAmv анализа

европейский интеграционный кодировка постсоциалистический

Особенности операционализации и кодировки.

Первым важным моментом является то, что все используемые нами для кодировки значения являются медианными. иными словами, мы рассчитываем медианные значения для каждой используемой нами переменной по каждому рассматриваемому кейсу. например, для того, чтобы закодировать переменную идеологическая поляризация парламента для Албании, мы взяли данные для политических партий, имевших наибольший вес в Народном собрании Албании в период европейской интеграции страны (1997-2015 год), рассчитали средние значения отношения этих партий к различным общественно-политическим вопросам, которые составляют основу их идеологий, а затем агрегировали эти данные для получения общего медианного значения идеологической поляризации парламента Албании, которое мы затем использовали в QCAmv.

Аналогичную операцию мы провели и для остальных рассматриваемых кейсов при кодировке зависимых и независимых переменных. Например, как и в случае с переменной идеологическая поляризация партийной системы, при кодировке переменной фрагментация партийной системы, мы высчитали эффективное число партий в каждый электоральный цикл, который находился во временном промежутке европейской интеграции Албании (1997-2015 год), а затем вывели медианное значение, которое использовали в качественном сравнительном анализе множественных значений (См. приложение 2, Таблица 2, С. 128).

Нам кажется важным ещё раз отметить, что данные для кодировки переменных брались нами исключительно для временных промежутков европейской интеграции каждой из рассматриваемых нами стран. Иными словами, если для Венгрии мы брали данные с 1994 по 2004 год, поскольку в 1994 году Венгрия подала заявку на вступление в ЕС, а в 2004 году стала полноправным членом Европейского союза, то для Боснии и Герцеговины временной горизонт был расширен: нас интересовали данные с 1999 по 2015 год, поскольку в 1999 году в политической повестке Боснии впервые появилась перспектива Европейского членства, но на данный момент страна по-прежнему продолжает движение к «единой Европе» (См. кодировку для Модели 1 в Приложение 3, Таблица 3, С. 128).

сложности и недостатки кодировки

Выбранный нами метод кодировки переменных на основании медианных значений может быть подвергнут множественной критике. главным критическим замечанием может является то, что кодировка такого типа не позволяет отследить динамику процесса европейской интеграции каждой отдельной страны. Тем не менее, наша кодировка, упуская из виду процессуальную динамику, концентрируется на общем тренде европейской интеграции, что, как нам кажется, соответствует поставленной нами в начале работы цели исследования. Помимо этого, предыдущая глава, посвящённая нарративному описанию европейской интеграции 16 рассматриваемых постсоциалистических стран Центральной, Восточной и Южной Европы, служит дополнением к нашему QCA анализу и частично решает проблему отсутствия процессуальной динамики в этой части работы. Кроме того, необходимо указать на трудности, которые не позволяют нам отразить динамическую составляющую в качественном сравнительном анализе:

.начальные и конечные точки европейской интеграции рассматриваемых нами кейсов находятся на разных позициях, что делает невозможным их сведение в единую динамическую аналитическую модель;

.Электоральные циклы в анализируемых нами странах не совпадают, что подтверждает проблематичность создания единой модели для анализа, а также создает проблемы для кодирования наших независимых переменных.

.Все рассматриваемые страны затратили на прохождение этапов европейской интеграции разное количество времени, что не позволяет сгруппировать эти государства и включить их в одну аналитическую модель.

.В нашем пуле кейсов есть страны, которые всё ещё не завершили свой путь к европейскому членству, что вынудило бы нас создавать отдельную модель для выяснения динамики их европейской интеграции по сравнению со странами, которые уже являются членами ЕС.

.Наша зависимая переменная «скорость европейской интеграции» в трех сконструированных нами моделях операционализируется и кодируется в трех различных вариантах. Это означает, что в случае, если бы мы стремились проследить динамику каждого кейса, с учётом предыдущих замечаний, нам бы пришлось проводить десятки качественных сравнительных анализов, что привело бы нас к проблеме интерпретации всех полученных нами результатов.

таким образом, несмотря на явную неучтённость фактора динамики в процессе кодировки зависимой и независимых переменных, кодировка при помощи медианных значений позволила нам избежать тех потенциальных проблем, которые были описаны выше. Стоит также отметить, что несмотря на то, что процесс европейской интеграции в каждой из рассматриваемых стран проходил в разные периоды времени, хронологические периоды евроинтеграции выбранных нами кейсов можно совместить в предлагаемых нами аналитических моделях. Это возможно благодаря тому, что все 16 стран проходили через одни и те же этапы европейской интеграции, которые были выделены нами во второй главе: (1) получение статуса официального кандидата на вступление в ЕС, (2) подписание Соглашения о стабилизации и ассоциации (для стран пост-Югославского региона), (3) отправка на рассмотрение Брюсселя ответов на Опросник Европейской комиссии, (4) закрытие первой главы Accession Agreement, закрытие всех глав Accession Agreement, (5) проведение референдума по вопросу вступления в ЕС, (6) официальное вступление в ЕС.

Постсоциалистические партийные системы и европейская интеграция: почему QCAmv?

Недостаточный для статистического исследования и слишком большой для кейс-стади пул рассматриваемых нами кейсов, предопределил выбор основного метода анализа данных в нашем исследовании — качественного сравнительного анализа множественных значений (Qualitative comparative analysis of multiple values, QCAmv). На наш взгляд, качественный сравнительный анализ прекрасно подходит для достижения цели нашего исследования, поскольку: (1) он применяется для того, чтобы анализировать кейсы с одинаковыми или схожими социально-политическими условиями и различными исходами тех или иных политических процессов, (2) он подходит для анализа «среднего» (больше 1, но меньше 35) пула кейсов, (3) он позволяет задавать значения для каждого условия, ведущего к определённому исходу, при помощи пороговых значений и, таким образом, группировать рассматриваемые кейсы, (4) он обладает большой интерпретативной силой, поскольку совмещает признаки количественного и качественного метода. Помимо этого, важной для нас чертой QCA является то, что данный метод позволяет стандартизировать данные. Иными словами, перенося это качество в плоскость нашей работы, нам удастся увеличить объяснительную способность нашего анализа и интерпретации результатов, взяв за основу медианные значения для каждой из рассматриваемых переменных для каждого анализируемого кейса.

При этом, стоит отметить, что в нашей работе мы будем использовать именно качественный сравнительный анализ множественных значений, а не качественный сравнительный анализ чётких множеств, поскольку последний кодирует берущиеся исследователем переменные в дихотомической форме. Для нас это означает серьёзные потери во время непосредственного процесса анализа, а также при интерпретации получившихся результатов, поскольку не все наши переменные можно четко закодировать как фиктивные (например, могут возникнуть сложности при кодировке независимой переменной фрагментация партийной системы). Эта проблема решается КСАмз, который позволяет кодировать переменные не просто в значениях 1/0, но использовать более развёрнутую кодировку при помощи выделения большего, чем в КСАчм количества пороговых значений.

кодировка и установка пороговых значений для независимых переменных в рамках моделей QCAmv.

Для независимой переменной евро-скептицизм/евро-оптимизм значимых для партийной системы политических партий мы устанавливаем пороговые значения на уровне 3, 4 и 5. Согласно Chapel Hill Foundation, чьи данные мы используем для кодировки этой переменной, показатель 3 отражает мягкий евро-скептицизм ведущих партий по отношению к европейской повестке (европейского курса своей страны (значение 2).

Для независимой переменной фрагментация партийной системы мы установили пороги на уровне 3 и 5. Согласно Г. Голосову и Н. Яргомской, показатель ENP до 3 демонстрирует небольшую фрагментацию партийной системы (значение 0), от 3 до 5 — среднюю (необходимо отметить, что в последнюю категорию у нас попало три кейса — Босния и Герцеговина, Эстония и Латвия.

При кодировке независимой переменной идеологическая поляризация парламента, мы установили 3 порога — 0,5, 1 и 2. Мы исходили из того факта, что, согласно Manifesto Project, поляризация от 0 до 0,5 — несущественна (например, ведущие партии не сходятся по одним вопросам, но готовы прийти к консенсусу по другим) (значение 1), и, наконец, от 1 до 2 — высокая (значение 2). Интересно, что большая часть кейсов попала во вторую категорию, в то время, как в первую группу попала только Словения.

кодировка независимой переменной поляризация по европейской повестке вынудила нас установить 3 пороговых значения — 0, 0,5 и 1. В этом случае наша стран, который мы проводили в предыдущей главе. В случае, если политические игроки смогли прийти к согласию по европейской повестке уже на первом этапе европейской интеграции, кейсу приписывалось значение 0 (отсутствие поляризации) (одна или несколько сил вступали в конфликт с другими значимыми политическими игроками по поводу европейской повестки, мы устанавливали для кейса случае, если на протяжении всего или большей части евроинтеграционного процесса, ведущие политические силы находили в антагонистических отношениях по поводу европейского курса своей страны, кейсу приписывалось Для переменной ВВП на душу населения, при кодировке которой мы использовали медианные значения, пороговые значения также являются медианными. поскольку нас интересовал процесс европейской интеграции, который протекал в рассматриваемых нами странах в разные периоды времени, мы взяли данные всемирного банка о категоризации стран на основании показателя ВВП на душу населения на «богатые», «среднеразвитые» и «бедные» за весь промежуток времени с 1994 по 2015 год. На основании получившихся медианных значений, мы сгруппировали наши кейсы при помощи пороговых значений: страны, чей ВВП на душу населения оказался меньше 3590,1 долларов, оказались в категории «бедные» (между 3590,1 долларами и 12 694,21 долларами, оказались в категории среднеразвитых государств (значение 1), и, наконец, страны с ВВП на душу населения свыше 12 694,21 долларов, попали в категорию богатых стран (значение 2).

При категоризации контрольной переменной качество государственного управления мы установили пороговые значения на уровне -0,5 и 0,5. Согласно World Governance Indicators, -2,5 — это минимальное значение для показателя Эффективность государственного управления, который брался нами для кодировки этой переменной, в то время, как 2,5 — это самое высокое значение. Ни один из наших кейсов не вышел за пределы промежутка -1,5 — 1,5. Таким образом, все страны, которые имеют значение ниже -0,5 относятся нами к категории низкого качества государственного управления (значение 0), что, однако, не является самой низкой категорией поскольку WGI предусматривает категорию очень низкого качества государственного управления: от -2,5 до — 1,5. государства, которые попали в промежуток между -0,5 и 0,5 вошли в категорию среднего качества государственного управления (значение 1), в свою очередь, страны, чьё значение превысило 0,5 были отнесены к категории высокого качества государственного управления (значение 2).

Переменная социальный капитал оказалась самой сложной для кодирования. Для её конструирования мы взяли 5 переменных, которые были разработаны World Values Survey: Политическая активность (Political action), Большинству людей можно доверять (Most people can be trusted), Уверенность в парламенте (Confidence: Parliament), Уверенность в политических партиях (Confidence: political parties) и Уверенность в Европейском союзе (Confidence: the European Union). Агрегировав данные по этим переменным, мы высчитали медианное значение социального капитала для каждой страны за период её европейской интеграции. При выставлении пороговых значений мы руководствовались логикой WVS: все страны, чей уровень социального капитала был ниже 30% попали в категорию низкого уровня социального капитала (значение 0), страны, чей социальный капитал принял значение, между 30% и 50% были определены нами в категорию среднего уровня социального капитала (значение 1), а страны, чей уровень социального капитала превысил 50% попали в категорию высокого уровня социального капитала (значение 2)

Именно такой тип кодировки мы применяем в аналитической Модели 1 (См. правила кодировки для Модели 1 в Приложение 4, Таблица 4, С. 129 и кодировку для Модели 1 в Приложение 5, Таблица 5, С. 131). кодировка независимых переменных будет корректироваться в Моделях 2 и 3 в соответствии с хронологическими рамками, которые детерминированы операционализацией нашей зависимой переменной в этих двух моделях.

Глава 2. Значение политико-партийных систем постсоциалистических стран в европейских интеграционных процессах

В данной главе курсовой работы перед нами стоит задача выделить ключевые факторы, связанные с особенностями партийных систем и оказывающие влияние на увеличение общей скорости европейской интеграции постсоциалистических стран-кандидатов или, напротив, ведущие к замедлению этого процесса.

кодировка и установка пороговых значений в рамках QCAmv. Модель 1.

Как мы отмечали выше, в этой главе наша зависимая переменная «скорость европейской интеграции» будет измеряться в количестве месяцев, которое понадобилось конкретной стране для того, чтобы получить статус члена европейского союза или для того, чтобы достичь определённого этапа европейской интеграции. Тот факт, что наш пул кейсов содержит страны, которые по-прежнему находятся в процессе вступления в «единую европейскую семью», создает определённые трудности при кодировке, поскольку в случае с этими 5 странами конечной точкой является не их вступление в ЕС, а достижение ими определённого этапа интеграции: подписания Соглашения о стабилизации и ассоциации, получения статуса официального кандидата на вступление или начала переговоров о заключении Соглашения о вступлении. таким образом, показатель скорости европейской интеграции принимает у этих стран меньшее значение, чем у государств, которые с успехом прошли все этапы евроинтеграции. Единственным логичным решением в этом случае является проведение двойного анализа.

В первом случае нам предстоит выявить факторы, определившие увеличение и уменьшение скорости европейской интеграции в государствах, которые уже являются членами европейского союза. Страной, которой всего за 3 года удалось сократить большой разрыв с другими странами-кандидатами на вступление, который был вызван оппортунистической и неэффективной стратегией авторитарной доминирующей партии, является Словакия. Благодаря активным и продуктивным действиям «коалиции коалиций», этой стране удалось сократить срок, потребовавшийся для прохождения всех этапов европейской интеграции, до 107 месяцев и вступить в ЕС в 2004 году. именно поэтому пороговое значение, разделяющее нашу выборку на две части, отражающие высокую (чтобы разграничить среднюю и низкую (значение 0) скорость европейской интеграции, мы используем пороговое страной-кандидатом, которая попала под «большое расширение» Европейского союза 2004 года, на прохождение всех этапов интеграции. Это Во втором случае перед нами стоит задача выявить факторы, определившие увеличение и уменьшение скорости европейской интеграции в государствах, которые по-прежнему находятся в пути к дверям Брюсселя. Пороговые значения в этом анализе установлены на уровне 49 и 62. Пороговое чтобы добраться до этапа открытия глав Соглашения о стабилизации и ассоциации, разделяет нашу выборку на части высокой (чтобы подписать и ратифицировать Соглашение о стабилизации и ассоциации, разграничивает в нашей выборке среднюю и низкую (QCAmv: что привело к увеличению скорости европейской интеграции государств, вступивших в Европейский союз?

Закодировав наши переменные, мы провели первый этап качественного сравнительного анализа множественных значений — составили таблицу истинности для высокой (2) и средней (1) скорости европейской интеграции.

Как мы видим, таблица истинности демонстрирует довольно интересный результат: практически каждый выбранный нами для анализа кейс представляет собой отдельный вариант сочетания факторов, которые ведут к увеличению скорости европейской интеграции.

Нам необходимо сократить количество предполагаемых комбинаций и убрать комбинации, которые содержат одинаковые факторы влияния. Для этого воспользуемся процедурой минимизации по правилам булевой алгебры. после удаления 1620 повторяющихся и логически противоречащих друг другу предположений и булевой минимизации оставшихся комбинаций (процедура simplifying assumptions), мы получили следующую формулу, объясняющую увеличение скорости европейской интеграции в рассматриваемых нами кейсах:

_ideology{0} + polarization_ideology{2}*GDP per capita{1} + EU_polarization{1}*GDP per capita{1}

иными словами, увеличение скорости европейской интеграции зависело от отсутствия идеологической поляризации партийной системы ИЛИ высокой идеологической поляризации вкупе со средним уровнем ВВП на душу населения ИЛИ средним уровнем поляризации по европейской повестке вкупе со средним уровнем ВВП на душу населения.

первая часть этой формулы верна для Словении, вторая — для Венгрии, Чехии, Эстонии, Литвы и Словакии, а третья — для Венгрии, Чехии, Латвии и Польши.

Таблица объяснительная формула для высокой и средней скорости европейской интеграции. Модель 1.1 (а)

ФакторыОбъяснённые случаиRaw coverageConsistencypolarization_ideology{0}SLE0.51.00000polarization_ideology{2}*GDP per capita{1}CZH, EST, HUN, LIT, SLO0.621.00000EU_polarization{1}*GDP per capita{1}CZH, HUN, LAT, POL0.871.00000Solution coverage: 1.0

Solution consistency: 1.0

Показатель Solution consistency говорит о том, что выделенные факторы объясняют только кейсы стран, которым удалось с успехом пройти все этапы европейской интеграции и вступить в ЕС в 2004 году. В свою очередь, Solution coverage отражает тот факт, что 100% исходов европейской интеграции в сконструированной нами модели объясняются воздействием именно этих трёх комбинаций факторов.

Чехия и Венгрия попали под объяснительную способность сразу двух формул, что означает, что средняя скорость европейской интеграции этих двух кейсов может быть в равной степени объяснена как совместным влиянием среднего уровня идеологической поляризации и среднего уровня ВВП на душу населения, так и низким уровнем поляризации по европейской повестке вкупе со средним уровнем ВВП на душу населения. более подробную интерпретацию результатов анализа мы представим в следующем блоке.

Интерпретация результатов: увеличение скорости европейской интеграции.

Проведённый анализ показал, что выдвинутая нами Гипотеза 4, предполагающая наличие влияния фрагментации партийной системы на скорость европейской интеграции страны и Гипотеза 3 о евро-оптимизме/евро-скептицизме значимых партий, не получили подтверждения факторы фрагментации партийной системы и евро-скептицизма/евро-оптимизма значимых партий в принципе не попали в итоговую формулу. То же самое касается альтернативной гипотезы 4 (дополнение к теории вето-игроков) и Вспомогательных гипотез 2 и 3, базирующихся на предположении о значимости факторов социального капитала и качества государственного управления, соответственно. В свою очередь, нам необходимо более подробно остановиться на интерпретации полученных результатов через призму Гипотезы 1, которая отталкивается от предположения о возможном влиянии идеологической поляризации на скорость европейской интеграции, гипотезы 2 о поляризации парламента по европейской повестке, а также Вспомогательной гипотезы 1, детерминированной нашим предположением о важности ВВП на душу населения для евроинтеграционного процесса стран пост-социализма.

Как мы видим в случае Словении, именно отсутствие идеологической поляризации парламента предопределило увеличение скорости европейской интеграции этой страны и её вступление в Европейский союз в 2004 году, всего через 8 лет после начала евроинтеграционного процесса. В данном случае на первый план выходит теория М. Вачудовой, согласно которой в странах пост-социализма границы идеологической поляризации накладываются на границы поляризации по европейской повестке. В Словении, сразу же после объявления этой страной независимости от Югославии, к власти пришли правые партии, центральной частью программ которых было проведение рыночных реформ, борьба с коррупцией и организованной преступностью, и, что немаловажно, интеграция Словении в ЕС. Отсутствие серьёзных программных различий и единое мнение относительно европейского будущего страны, позволило словенскому парламенту консолидировать свои усилия в процессе имплементации частей acquis и проведении необходимых структурных реформ, что привело к быстрому переходу Словении из группы пост-Югославских республик в команду «единой Европы».

В случае Венгрии, Литвы, Словакии, Чехии и Эстонии события развивались по иному сценарию. На политической арене этих стран на протяжении 1990-х годов левые в лице социал-демократов и социалистов противостояли правым — либералам и консерваторам. Тем не менее, не во всех кейсах, которые попали в эту группу, действовал принцип, выведенный во главу угла М. Вачудовой: несмотря на программные различия все партии Чехии и ведущие партии Венгрии и Литвы выступали за присоединение к Европейскому союзу. Исключение составляют Эстония и Словакия, где вплоть до начала 2000-х годов правящие партии относились к европейской перспективе своей страны с большим скепсисом. Идеологическое противостояние нивелировал экономический фактор: всем этим странам предстояло пройти через этап рыночных реформ, которые стояли на повестке дня этих государств после крушения социалистической системы. ВВП на душу населения в рассматриваемых кейсах был на среднем уровне — недостаточно высокий для того, чтобы правительства этих стран сконцентрировались на внешнеполитической повестке, но и не такой низкий, чтобы экономика и внутренняя политика затмевали собой весь остальной спектр политических вопросов. Нарративное описание европейской интеграции этих государств, которое было дано нами в предыдущей главе, демонстрирует тот факт, что в конце 1990-х-начале 2000-х годов противоборствующим политическим силам в этих странах удалось прийти к консенсусу по поводу экономических реформ, что было с воодушевлением встречено в Брюсселе, поскольку одним из основных требований к странам-кандидатам являлось построение функционирующей рыночной экономики. Реформы в сфере экономики стали началом «спирали сотрудничества» между левыми и правыми, что в результате привело к ускорению евроинтеграционного процесса в этих странах и их вступлению в Европейский союз в 2004 году. Таким образом, в этом сочетании факторов именно экономический показатель — ВВП на душу населения, является главным детерминантом успеха попавших в эту группу стран пост-социализма в деле европейской интеграции.

наконец, для третьей группы стран, в которую попали Венгрия, Латвия, Польша и Чехия, наиболее важными факторами, повлиявшими на ускорение процесса их европейской интеграции, стал средний уровень поляризации партийной системы по европейской повестке и средний уровень ВВП на душу населения. По сути, эта конфигурация факторов подтверждает тот тезис, который мы выдвинули при описании второй группы стран: несмотря на то, что в 1990-х годах между ведущими левыми и правыми силами в этих странах наблюдалась конфронтация, в том числе, по поводу европейской повестки, уже в конце 1990-х и начале 2000-х противоборствующие стороны нашли общие точки соприкосновения при проведении рыночных реформ, что впоследствии вылилось в расширение сотрудничества в других важных для европейской интеграции этих стран сферах и, в итоге, привела эти государства к европейскому членству в 2004 и 2007 годах.

QCAmv: что влияет на замедление скорости европейской интеграции государств, вступивших в Европейский союз?

В этом части нам необходимо выявить факторы, которые привели к замедлению евро-интеграционного процесса в Болгарии, Румынии и Хорватии (См. таблицу истинности для Модели 1.1(б) в приложение 8, Таблица 9, С. 134 и предполагаемые комбинации факторов для Модели 1.1(б) в Приложение 9, Таблица 10, С. 134).

анализ уменьшения скорости европейской интеграции этих кейсов демонстрирует тот факт, что в случае Болгарии и Румынии замедление скорости евроинтеграции было детерминировано одним и тем же сочетанием факторов. Именно низкий уровень евро-скептицизма (высокий уровень евро-оптимизма) ведущих партий, низкая фрагментации партийной системы, средняя идеологическая поляризация, средняя поляризация по европейской повестке, среднего уровень ВВП на душу населения, среднее качество государственного управления и средний уровень социального капитала определили уменьшение скорости европейской интеграции в этих двух государствах.

После удаления 1184 повторяющихся и логически противоречащих друг другу предположений, и минимизации оставшихся комбинаций по правилам булевой алгебры, нам удалось вычислить следующую формулу, объясняющую замедление процесса европейской интеграции в этих государствах:

per capita{1} + polarization_ideology{2}*EU_polarization

иными словами, уменьшение скорости европейской интеграции зависело от среднего уровня ВВП на душу населения ИЛИ высокого уровня идеологической поляризации вкупе со средней или высокой поляризацией национального парламента по европейской повестке.

первая часть формулы справедлива для кейсов Румынии и Болгарии, в то время, как вторая часть способна объяснить замедление евро-интеграционного процесса в Румынии и Хорватии.

Таблица объяснительная формула для уменьшения скорости европейской интеграции. Модель 1.1 (б)

ФакторыОбъяснённые случаиRaw coverageConsistencyGDP per capita{1}BUL, ROM0.751.00000polarization_ideology{2}*EU_polarization{1,2}ROM, CRO0.871.00000Solution coverage: 1.0

Solution consistency: 1.0

Как видно из этой таблицы, в группу объяснённых кейсов попали только страны, которые вступили в ЕС после «большого расширения» 2004 года. В свою очередь, Solution coverage продемонстрировало тот факт, что полученная в результате анализа формула смогла объяснить уменьшение скорости европейской интеграции во всех выбранных для анализа случаях.

Интерпретация результатов: уменьшение скорости европейской интеграции

Результаты анализа показали, что снижение скорости европейской интеграции выводит на первый план те же факторы, что и положительный исход этого процесса — идеологическую поляризацию, поляризацию по европейской повестке и ВВП на душу населения. Таким образом, мы снова можем сказать, что Гипотеза 3, гипотеза 4, Альтернативная гипотеза 4 и Вспомогательные гипотезы 1 и 3 не показали своей значимости в рамках анализа, в то время, как Гипотезы 1 и 2 и Вспомогательная гипотеза 1 вновь нашли своё подтверждение.

Детерминантой замедления европейской интеграции в Болгарии и Румынии стал экономический фактор, а именно — средний ВВП на душу населения. Недовольство граждан этих стран своим экономическим положением привело к росту политической нестабильности в середине 1990-х — начале 2000-х годов. ярким проявлением общественного недовольства стал поход шахтёров на Бухарест в 1999 году. неудивительно, что политические партии, избравшиеся в парламенты этих государств, апеллировали, прежде всего, к экономическим предпочтениям электората. долгий период экономического кризиса привёл к тому, что экономическая повестка была выведена в этих странах в приоритет. Тем не менее, политические партии, которые прошли в парламенты рассматриваемых государств под лозунгами увеличения экономического благосостояния населения, на протяжении долгого времени были не в состоянии достичь существенного успеха в сфере экономики, прежде всего, из-за неспособности прийти к консенсусу по поводу глубины и направления необходимых экономических преобразований. Кроме того, несмотря на то, что практически все ведущие партии в этих странах выступали за европейскую интеграцию, в 1990-х и начале 2000-х годов они не предпринимали практически никаких шагов для того, чтобы сделать перспективу европейского членства ближе, а, напротив, интерпретировали процесс европейской интеграции как отношения «безвозмездно дающего и благосклонно принимающего».

Для Румынии и Хорватии существенными факторами, приведшими к замедлению процесса европейской интеграции, стали высокая идеологическая поляризация и средняя или высокая поляризация по европейской повестке.

высокая идеологическая поляризация и высокая поляризация по европейской повестке характерны для Румынии: практически на протяжении всего евро-интеграционного процесса этой страны «Демократический фронт национального спасения» («Партия социальной демократии Румынии») и «великая Румыния», которые вплоть до 2004 года занимали лидирующие позиции в политическом поле этой страны, всеми силами блокировали проведение проевропейских реформ, которые инициировались «Альянсом справедливости и правды» и «Демократическим союзом венгров Румынии». неудивительно, что евро-интеграция этой страны пошла ускоряющимися темпами только после 2004 года, когда главная еврооптимистичная сила страны — «Альянс справедливости и правды», смогла укрепиться в румынском политическом поле, набрав на парламентских выборах 31,5% голосов, в то время, как партия Илиеску и националисты из «великой Румынии» оказались на периферии политической жизни государства.

В свою очередь, для Хорватии было характерно сочетание факторов высокой идеологической поляризации и средней поляризации по европейской повестке. несомненно, главным блокирующим фактором для этой страны стало то, что в самом начале евро-интеграционного процесса, который начался для Хорватии в 1999 году, ведущие политические силы, несмотря на единство позиции по европейской повестке, не смогли договориться по внутриполитическим вопросам. «Хорватский демократический союз» и Социал-демократическая партия Хорватии дестабилизировали парламент своей страны и блокировали проевропейские инициативы друг друга из-за того, что не могли прийти к консенсусу по вопросу о сотрудничестве с международным трибуналом по бывшей Югославии и имели разные взгляды на вопрос экономических реформ. противостояние закончилось только во второй половине 2000-х годов, когда ведущая партия всего периода интеграции — ХДС, избавилась от имиджа про-Туджмановской политической силы и наладила контакт с ключевыми партиями левой части хорватского политического спектра.

QCAmv: что влияет на скорость европейской интеграции государств, не вступивших в Европейский союз?

В этом блоке нам предстоит выявить комбинации факторов, которые привели к ускорению евроинтеграционного процесса в странах, которые по-прежнему стоят в очереди на получение статуса члена европейского союза. В данном случае мы будем анализировать кейсы с высокой (2) и средней (1) скоростью европейской интеграции. здесь необходимо сделать одну ремарку: мы рассматриваем страны этих двух категорий как наиболее успешные среди нынешних стран-кандидатов, то есть, государств, которые не завершили свой европейский квест. При этом, по мнению некоторых авторов, скорость интеграции балканских стран-кандидатов является более низкой, чем интеграционная скорость государств, вступивших в ЕС в 2004 году. Это значит, что сегодняшние лидеры евроинтеграционной гонки являются аутсайдерами по сравнению со странами «большого расширения».

после этапа кодировки переменных для этих случаев, мы составили таблицу истинности.

Как и в предыдущей части анализа, таблица истинности демонстрирует тот факт, что каждый выбранный нами для анализа кейс составляет отдельный вариант комбинации факторов, которые ведут к ускорению процесса европейской интеграции.

Мы удалили 451 повторяющихся и логически противоречащих друг другу предположений и провели процедуру булевой минимизации оставшихся комбинаций, в результате чего получили следующую формулу, объясняющую увеличение скорости европейской интеграции в анализируемых нами государствах:

on the EU accession agenda{1} + EU-scepticism/EU-optimism{1}*polarization on the EU accession agenda{0}

иными словами, увеличение скорости европейской интеграции зависело от низкой поляризации по европейской повестке или низкого уровня евро-скептицизма (или высокого уровня евро-оптимизма) значимых партий вкупе с отсутствующей поляризацией парламента по европейской повестке.

первая часть этой формулы верна для Сербии, в то время, как вторая — для Македонии и Черногории.

Таблица объяснительная формула для высокой и средней скорости европейской интеграции. Модель 1.2 (а).

ФакторыОбъяснённые случаиRaw coverageConsistencypolarization on the EU accession agenda{1}SER0.751.00000EU-skepticism/EU-optimism{1}*polarization on the EU accession agenda{0}MONT, MAC0.851.00000Solution coverage: 1.0

Solution consistency: 1.0

Показатель Solution consistency говорит о том, что выделенные факторы объясняют только кейсы стран, которые на данный момент не добились своей главной внешнеполитической цели — вступления в Европейский союз, но которые достигли определённых успехов на поприще евроинтеграции. В свою очередь, Solution coverage отражает тот факт, что 100% исходов европейской интеграции в сконструированной нами модели объясняются воздействием именно этих комбинаций факторов.

Интерпретация результатов: увеличение скорости европейской интеграции.

Проведённый анализ продемонстрировал незначимость факторов фрагментации партийной системы и фактора идеологической поляризации парламента при объяснении феномена ускорения скорости европейской интеграции в странах пост-социализма. Из этого следует, что гипотеза 1, Гипотеза 4, так же, как и альтернативная гипотеза 4 могут быть отвергнуты. То же касается Вспомогательных гипотез 1, 2 и 3, выводящих на первый план факторы ВВП на душу населения, социального капитала и качества государственного управления. В свою очередь, гипотеза 2, базирующаяся на факторе поляризации парламента по европейской повестке и гипотеза 3 о евро-оптимизме/евро-скептицизме значимых партий нашли подтверждение по результатам анализа.

Черногория и Македония являются кейсами, попавшими в категорию высокой скорости европейской интеграции. Чем объясняется успех этих двух кейсов?

После обретения независимости в 2006 году и четырех лет противостояния «Новой сербской демократии», выступавшей в коалиции с другими про-сербскими силами, и «Демократической партии социалистов», Черногория начала процесс закрытия глав Соглашения о вступлении как страна со стабилизировавшейся партийной системой и единым положительным ответом ведущих политических игроков на вопрос о необходимости вступления Подгорицы в Европейский союз. Период мира и спокойствия в черногорском парламенте положительно сказался на скорости закрытия этой страной глав Соглашения о вступлении. В целом, увеличению скорости европейской интеграции в этой стране способствует сама институциональная среда: у проевропейских политических сил после окончания бурного периода противостояния НСД и ДПС, больше нет нужды создавать многосоставные коалиции для противодействия анти-европейским про-сербским силам. Расстановка сил в парламенте демонстрирует абсолютное превосходство проевропейских политических сил: Коалиция «За европейскую Черногорию» и «Демократический фронт» контролируют больше 75% парламентских мест. В результате, черногорский парламент образца 2010-2016 года в своих попытках приближения Черногории к «европейской мечте» кажется более эффективным, чем расколотый по европейской повестке и крайне фрагментированный парламент периода 2005-2009 годов. Тем не менее, стоит отметить, что темпы движения Подгорицы к европейскому членству на данный момент несопоставимы со скоростью закрытия глав Соглашения о вступлении в странах-кандидатах, попавших под расширения 2004, 2007 и 2013 годов.

В Македонии проевропейский курс был определён ещё в начале 1990-х годов благодаря тому, что ведущая партия страны — «Внутренняя македонская революционная организация — Демократическая партия за македонское национальное единство» установила в качестве своего приоритета введение страны в состав Европейского союза. В конце 1990-х годов между ВМРО-ДПМНЕ и ещё одной крупной евро-оптимистической партией «Социал-демократическим союзом» установились партнёрские отношения, что позволило Македонии не только избежать раскола в парламенте по идеологической линии, но и увеличить скорость прохождения этапов европейской интеграции. Начиная с 2002 года в македонсом политическом поле в принципе отсутствуют евро-скептические партии, что позволяет македонской политической элите находить точки соприкосновения, обращаясь к европейской повестке. На данный момент Македония находится на этапе открытия глав Соглашения о вступлении и занимает второе место после Черногории по уровню евроинтеграционного прогресса.

результат QCAmv анализа для Сербии как для страны со средней скоростью европейской интеграции интересен тем, что он отражает статус-кво, который установился в сербском парламенте относительно недавно — в 2007 году. До этого момента Скупщину нельзя было назвать местом, где основные политические силы страны могли прийти к консенсусу по европейской повестке. На протяжении 1990-х и вплоть до 2007 года Социалистическая партия Сербии и «Сербская радикальная партия» активно противодействовали попыткам Демократической партии Сербии, Демократической партии и ряда других проевропейских сил имплементировать части acquis communitaire и проводить политику, направленную на увеличение шансов Сербии на получение европейского членства. главным камнем преткновения для проевропейских и анти-европейских сил был вопрос о сотрудничестве с Международным трибуналом по бывшей Югославии. Не менее серьёзной проблемой было нахождение внутрипарламентского компромисса, целью которого было проведение структурных рыночных реформ и инициация антикоррупционной программы. Неспособность сербских политических партий договориться по этим вопросам привела к фактическому закрытию дверей Брюсселя для этой страны на период с 2005 по 2006 год. Резкое изменение статус-кво произошло в 2007 году, когда в «Сербской радикальной партии» произошёл раскол, приведший к выходу из СРП наиболее либерально и реформистски настроенной части депутатов во главе с Томиславом Николичем, который, создав свою собственную партию — «Сербскую прогрессивную партию», привёл её к победе на парламентских выборах в 2008 году. На этот же период приходится переориентация Социалистической партии Сербии на европейские ценности и её отказ от ультранационалистической повестки. Изменение расстановки сил в Скупщине привело к тому, что период с 2008 по 2015 год стал наиболее продуктивным для Сербии с точки зрения прохождения этапов европейской интеграции. На данный момент Республика Сербия находится на этапе открытия первой главы Соглашения о вступлении.

QCAmv: что влияет на замедление скорости европейской интеграции государств, не вступивших в Европейский союз?

В этом части мы рассмотрим комбинации факторов, которые привели к замедлению евро-интеграционного процесса в таких странах, как Албания и Босния и Герцеговина. В нашей категоризации эти страны относятся к группе государств с низкой скоростью европейской интеграции (0).

Как в Албании, так и в Боснии и Герцеговине замедление скорости европейской интеграции объясняется различными комбинациями факторов. После удаления 381 повторяющихся и логически противоречащих друг другу предположений, и минимизации оставшихся комбинаций по правилам булевой алгебры, нам удалось вычислить следующую формулу, объясняющую замедление процесса европейской интеграции в рассматриваемых кейсах:

-scepticism/EU-optimism {1,3}

Это означает, что уменьшение скорости европейской интеграции зависело от низкого или высокого уровня евро-скептицизма значимых партий (высокого или низкого уровня евро-оптимизма значимых партий).

Как мы докажем в части интерпретации, первый вариант формулы (EU-scepticism/EU-optimism {1}) справедлив для кейса Албании, в то время, как второй (EU-scepticism/EU-optimism {3}) — для Боснии и Герцеговины.

Таблица объяснительная формула для уменьшения скорости европейской интеграции. Модель 1.2 (б).

ФакторыОбъяснённые случаиRaw coverageConsistencyEU-skepticism/EU-optimism {0,2}ALB, BIH0.871.00000Solution coverage: 1.0

Solution consistency: 1.0

В группу объяснённых кейсов попали только те страны-кандидаты, которые добились наименьшего прогресса на пути к получению европейского членства. Показатель Solution coverage демонстрирует тот факт, что получившаяся комбинация факторов полностью объясняет феномен уменьшения скорости европейской интеграции в Албании и Боснии и Герцеговине.

Интерпретация результатов: уменьшение скорости европейской интеграции

Проведённый нами анализ продемонстрировал, что снижение скорости в «странах-аутсайдерах» объясняется фактором евро-скептицизма/евро-оптимизма значимых для партийной системы политических партий. Из этого следует, что своё подтверждение вновь нашла Гипотеза 3. В свою очередь, гипотезы 1, 2 и 4, а также Альтернативная гипотеза 4 и Вспомогательные гипотезы 1, 2 и 3 продемонстрировали свою неадекватность при объяснении снижения скорости европейской интеграции в Албании и Боснии и Герцеговине.

Причина, обусловившая медленное продвижение Боснии и Герцеговины к европейскому членству, достаточно проста — вплоть до начала 2000-х годов на политической арене этой страны не было ни одной проевропейской партии. Три ведущие политические силы Боснии и Герцеговины — «Хорватский демократический союз», «Сербская демократическая партия» и «Партия демократического действия» в 1990-х годах аппелировали к национальным чувствам своего ядрового электората и стремились создать себе политический капитал при помощи расширения этнических кливажей между хорватами, сербами и бошняками. Это шло в разрез с интересами европейского союза, который в этот период времени выступал в качестве основного медиатора в вопросе урегулирования этнических конфликтов на территории Боснии и Герцеговины. неудивительно, что ХДС, СДП и ПДД противопоставляли себя не только друг другу, но и европейской «управляемой демократии». Ситуация не изменилась и в 2000-е годы, когда ХДС, СДП и ПДД стали более заинтересованы в сотрудничестве с ЕС, поскольку включение Боснии и Герцеговины в число потенциальных стран-кандидатов в 1999 году предполагало подписание соглашения об упрощении торговли между Сараево и Брюсселем, что привело к увеличению экономических преференций для Боснии. Проблема состояла в том, что ПДД как босно-центричная партия выступала за увеличение централизации страны и активно поддерживалась Европейским союзом, посколку в Брюсселе не были заинтересованы в новой дезинтеграции Боснии и Герцеговины по образцу 1992-1996 годов. В свою очередь, ХДС и СДП выступали за большую автономию для регионов, населённых преимущественно хорватами и для Республики Сербской, соответственно, что автоматически сделало их противниками проевропейского курса страны и снизило вероятность скорого заверения европейского квеста для Боснии и Герцеговины. Ситуация радикальным образом изменилась только в 2010 году, когда на боснийской политической арене главную роль стала играть не этно-центричная партия, а политическая сила, аппелировавшая к идеологическим предпочтениям избирателей — Социал-демократическая партия. именно на период 2010-2015 годов приходится имплементация Боснией Соглашения о стабилизации и ассоциации и либерализация визового режима с ЕС.

Для Албании в период её европейской интеграции (который начался ещё в 1992 году), напротив, характерна ситуация, при которой ни одна парламентская партия не выступала против включения Албании в состав ЕС. Две ключевые албанские партии — Социалистическая партия Албании и Демократическая партия Албании ещё в начале 1990-х годов заявили о полной приверженности европейскому курсу своей страны. Что же стало причиной снижения скорости евроинтеграции в Республике Албания? «идеальная ситуация» отсутствия раскола по европейской повестке оказала значимым парламентским партиям Албании «медвежью услугу», лишив их необходимости выдвигать европейскую повестку на первый план в своей предвыборной и внутрипарламентской борьбе. В результате, вопрос о необходимости европейской интеграции перешёл в категорию «непреложных истин» для значимых игроков на албанской политической арене, Интерес политических партий к вопросам евроинтеграции стал утихать, поскольку, начиная с дефолта 1997 года на первый план в албанской политике вышли экономические проблемы и усилия основных политических игроков были направлены скорее на вывод страны из кризиса, чем на имплементацию частей acquis communitaire и принятие национального законодательства, необходимого для закрытия конкретных глав Соглашения о вступлении. В результате, после выхода из кризиса, в начале 2000-х годов Албания оказалась на одной позиции с Боснией и Герцеговиной по количеству шагов, сделанных по направлению к Брюсселю. Недостаток реформ и слабый уровень развития демократических и рыночных институтов привёл к тому, что в период с 2008 по 2012 год Албания трижды получала отрицательное решение относительно своей заявки на вступление в ЕС, и лишь в 2014 году этой стране был предоставлен статус официального кандидата на вступление.

Выводы

Проведённый нами в этой части работы качественный сравнительный анализ множественных значений позволил выделить факторы, которые привели к ускорению общего процесса европейской интеграции в случае Венгрии, Латвии, Литвы, Македонии, Польши, Сербии, Словакии, Словении, Чехии, Черногории и Эстонии и факторы, которые замедлили протекание аналогичного процесса в Албании, Болгарии, Боснии и Герцеговине и Румынии.

В случае Словении главной детерминантой увеличения скорости евроинтеграции оказалось отсутствие идеологической поляризации партийной системы, в случае Венгрии, Литвы, Словакии, Чехии и Эстонии на первый план вышла комбинация высокой идеологической поляризации и среднего уровня ВВП на душу населения, в то время, как для Венгрии, Латвии и Польши определяющей оказалась комбинация таких факторов, как средняя поляризация по европейской повестке и средний уровень ВВП на душу населения.

В свою очередь, фактором, приведшим к замедлению процесса европейской интеграции в Болгарии и Румынии, стал средний уровень ВВП на душу населения, а детерминантой замедления евроинтеграции Хорватии стала средняя идеологическая поляризация партийной системы этой страны в сочетании со средней поляризацией по европейской повестке. В случае Румынии фактор средней идеологической поляризации совместился с высокой поляризацей по европейской повестке.

Для наиболее успешных стран-кандидатов из Южной Европы — Македонии, Сербии и Черногории, наиболее важными факторами, определившими увеличение скорости их европейской интеграции, оказались фактор евро-скептицизма/евро-оптимизма значимых политических партий и фактор идеологической поляризации партийной системы. Для Черногории и Македонии как для лидеров евроинтеграционной гонки среди нынешних стран-кандидатов, характерна высокая скорость европейской интеграции, которая определяется низким уровнем евро-скептицизма (или высоким уровнем евро-оптимизма) значимых партий вкупе с отсутствующей поляризацией парламента по европейской повестке. Среднюю скорость евроинтеграции Сербии детерминировала низкая поляризация по европейской повестке.

Албания и Босния и Герцеговина, которые на данный момент находятся на периферии евроинтеграционного процесса, подверглись влиянию высокого и низкого уровня евро-оптимизма (низкого и высокого уровня евро-скептицизма), в результате чего скорость их европейской интеграции заметно снизилась.

Анализ государств, которые уже являются членами европейского союза, подтвердил правильность выдвинутой нами гипотезы 1, а также Вспомогательной гипотезы 1, но опроверг наши гипотезы 2, 3 и 4, Альтернативную гипотезу 4 и Вспомогательные гипотезы 2 и 3.

В свою очередь, QCAmv анализ стран, которые всё ещё находятся в процессе прохождения этапов европейской интеграции, подтвердил правильность выдвинутых нами Гипотез 2 и 3.

Проведённое исследование демонстрирует адекватность выводов, которые были сделаны Д. Финк-Хафнер и Т. Хогтоном: страны, где поляризация парламентов по европейской повестке была высокой, прошли через фазу «заморозки» процесса евроинтеграции и находились на периферии евроинтеграционного процесса до тех пор, пока среди ведущих политических сил не был достигнут консенсус по вопросу вступления в ЕС. Те же страны, где политические элиты уже в начале 1990-х годов вывели в приоритет европейскую интеграцию, смогли добиться существенных успехов в этом направлении уже к началу 2000-х годов. Стоит отметить, что теоретическая перспектива, предложенная Д. Финк-Хафнер и Т. Хогтоном, наиболее ярко просматривается на примере стран-кандидатов из бывшей Югославии, где позиция по европейской повестке зачастую накладывалась на идеологический раскол партий, о чём писала М. Вачудова. Не вызывает удивления тот факт, что националистические партии, которые доминировали в Албании, Боснии и Герцеговине, Сербии и Хорватии, выступали против интеграции в Европейский союз: для националистов евроинтеграция представляла такую же угрозу суверенитету страны, как и балканские войны 1990-х годов. Единственным исключением является Словения, которой в 1991 году удалось соскочить с подножки Югославского поезда, что предопределило захват политической арены этого государства умеренными правыми силами, которые в целом апеллировали к одним и тем же ценностям, и потребностям электората, главной из которых было скорейшее вступление в состав «единой Европы». Тем не менее, и в этом случае нашлась серьёзная анти-европейская сила в лице Словенской национальной партии, которая так же, как и её «коллеги» из Сербии, Албании, Македонии и Боснии и Герцеговины, выступала за противодействие «продажи суверенитета страны» Брюсселю.

Как мы уже отмечали раньше, экономический фактор оказался значимым в условиях европейской интеграции постсоциалистических стран по двум причинам: (1) экономически-детерминированные конфликты в принципе были характерны для ведущих парламентских сил рассматриваемых стран в контексте перехода экономик этих государств от плановой к рыночной модели и (2) экономические реформы были напрямую связаны с успешностью продвижения страны по евроинтеграционному пути, поскольку вторым пунктом Копенгагенских критериев являлось «построение функционирующей рыночной экономики». Исходя из этого, совершенно неудивительно, что практически все партии-еврооптимисты выступали за проведение рыночных реформ, в то время, как партии-евроскептики отстаивали сохранение статус-кво с наличием большой доли государства в экономике.

В свою очередь, теоретическое предположение П.Г. Льюиса и С. Реннера и Ф. Траунера о ключевом влиянии евро-оптимизма и евро-скептицизма ведущих партий на скорость европейской интеграции страны, оправдало себя только при анализе кейсов нынешних стран-кандидатов Балканского полуострова. Действительно, мы можем найти примеры отдельных партий, чьи взгляды на европейскую интеграцию оказали существенное влияние на скорость движения некоторых из рассматриваемых нами стран, в сторону европейского членства: в качестве особенно стоит подчеркнуть деятельность «Сербской радикальной партии», Социалистической партии Албании и «Хорватского демократического союза» в качестве правящих партий в Сербии, Албании и Хорватии, соответственно. Тем не менее, проведённый нами анализ продемонстрировал значимость этого фактора только в случае стран-кандидатов Западных Балкан, где существует тенденция к созданию однопартийных правительств и где общее число парламентских партий относительно невелико. Стоит отметить, что большинство правительств в странах-кандидатах из Центральной, Восточной и Южной Европы были коалиционными, что означало, что про- или анти-европейский курс этих государств в разные периоды времени определялся не одной, а несколькими политическими силами. этим же фактом определялся и раскол между евро-оптимистическими и евро-скептическими коалициями в парламентах этих стран. Таким образом, теории П.Г. Льюиса и С. Реннера и Ф. Траунера, которые могут адекватно объяснять парламентскую активность отдельных партий при столкновении с европейской повесткой, в развитых демократических системах, оказались лишь частично применимы к эмпирической реальности стран пост-социализма, чьи демократические институты в 1990-х-2000-х годах всё ещё находились на стадии формирования. помимо этого, граждане этих государств отличались крайней неустойчивостью политических предпочтений, что вело к росту уровня фрагментации национальных парламентов и коалиционной тактике партий.

Недостаточная развитость демократических институтов и в принципе, демократических традиций, также является причиной неработоспособности теории Р. Патнэма в условиях рассматриваемых нами стран-кандидатов из Центральной, Восточной и Южной Европы. гражданская активность и сила гражданского общества, о которых пишет Патнэм, не могли существенно повлиять на перспективы европейского членства бывших социалистических стран, поскольку большинство этих государств, получив независимость или выйдя из-под контроля коммунистической элиты, в конце 1980-х-начале 1990-х годов, фактически были вынуждены строить отношения между обществом и властью с нуля.

интересно отметить, что как теория В. Шмидт, так и скорректированная нами теория Д. Цебелиса, также оказались неприменимы для объяснения изменения скорости евроинтеграционного процесса в странах пост-социализма. фактически, эти две теоретические перспективы пали жертвой всё того же «идеального» представления о том, как должна работать национальная парламентская система. Результаты анализа, проведённого нами во второй главе этой работы, продемонстрировали тот факт, что как низкий, так и высокий уровень фрагментации (иными словами, как большое, так и малое количество вето-игроков в парламенте) может стать катализатором как ускорения, так и замедления процесса европейской интеграции. Де-факто, главными игроками на политической арене «демократий в транзите» оказались не отдельные значимые партии, а партийные коалиции. На наш взгляд, упор в последующих исследованиях феномена европейской интеграции должен быть сделан на деятельности именно этих парламентских акторов.

Глава 3. анализ скорости закрытия одной главы Соглашения о вступлении в ЕС в постсоциалистических странах

В этой главе нам предстоит определить общую эффективность национальных парламентов рассматриваемых нами стран-кандидатов в период закрытия этими государствами выбранной нами главы Соглашения о вступлении, посвящённой судебной власти и фундаментальным правам (Глава 4). Стоит отметить, что в отличие от третьей модели, где мы операционализируем нашу зависимую переменную «скорость европейской интеграции» как количество месяцев, которое понадобилось каждому из рассматриваемых государств для закрытия всех 35 (31) глав Соглашения о вступлении, в этой модели для операционализации данной переменной мы берём количество месяцев, которое понадобилось для закрытия странами одной главы Accession Agreement.

Особенности операционализации и кодировки.

Для изменения операционализации и кодировки зависимой переменной у нас есть несколько оснований:

.Результаты предыдущей модели в целом могут быть подвергнуты потенциальной критике за «детерминизм повесткой расширения». действительно, все страны Центральной и Восточной Европы, которые стали членами европейского союза в 2004 и 2007 годах, были «обречены» на вступление. Европейский союз, руководствуясь логикой обеспечения собственной внешней безопасности и геополитических интересов, назначил единую дату вступления для этих стран пост-социализма (1 мая 2004 года — для 8 стран четвёртой волны, 1 января 2007 — для Болгарии и Румынии), и на последних этапах европейской интеграции делал всё возможное для того, чтобы эти страны смогли стать полноценными членами Евросоюза в срок. Особенно ярко эта модель отношений между Брюсселем и странами-кандидатами прослеживается на примере Болгарии, Румынии и Словакии, которые явно не удовлетворяли политическим и экономическим критериям, выдвигаемым к кандидатам Копенгагенскими критериями, но, тем не менее, были приняты в ЕС без существенных задержек. Из этого можно сделать вывод, что успех евроинтеграционного процесса некоторых стран был вызван скорее не их собственными победами на фронтах реформ и строительства рыночных и демократических институтов, а желанием Брюсселя укрепить своё положение в постсоциалистической зоне. Решение этой проблемы мы нашли в иной операционализации и кодировке зависимой переменной. В том случае, если мы рассматриваем скорость европейской интеграции постсоциалистических государств через призму закрытия глав Соглашения о вступлении, мы можем быть уверены в том, что по крайней мере на первых этапах закрытия глав AA скорость европейской интеграции этих стран не была детерминирована повесткой расширения. Как продемонстрировал качественный анализ, проделанный нами во второй главе этой работы, Брюссель в 1990-х и начале 2000-х годов ставил проведение реформ и смену политического курса в некоторых странах в качестве условия для закрытия определённых глав Соглашения о вступлении и, следовательно, в качестве условия для присоединения к «единой Европе». прекрасными примерами являются Латвия, где от принятия новой программы натурализации русскоязычного меньшинства зависело закрытие главы о национальной политике, Словакия, которой требовалось пересмотреть законстал вывод из эксплуатации Козлодуйской АЭС и Хорватия, где от проведения судебной реформы зависело закрытие главы о судебной системе и правоохранительных органах. Из этого следует, что большая перекодировка зависимой переменной во второй и третьей аналитических моделях приведёт к более обоснованным результатам нашего QCA анализа.

.помимо более обоснованного и менее подверженного критике аналитического результата, за перекодировку зависимой переменной говорит и формальная логика. Как известно, в процессе европейской интеграции странам приходится не просто принимать абстрактные меры для соответствия Копенгагенским критериям и проводить реформы, направленные на усиление демократических институтов и строительство рыночной экономики. Все реформистские интенции и рекомендации ЕС структурированы в рамках Соглашения о вступлении, которое разделено на главы, которые соотносятся с определёнными секторами, подвергающихся тщательной проверке со стороны Европейской комиссии. таким образом, во второй и третьей аналитических моделях мы стремимся отойти от абстрактного понимания скорости европейской интеграции как ускорения или замедления процесса прохождения страной этапов европейской интеграции. Напротив, мы стремимся продемонстрировать тот факт, что за понятием «этап» скрывается взаимодействие между государственными органами власти и наднациональным уровнем Европейского союза, которое направлено на улучшение ситуации в конкретной реформируемой сфере — судебной системе, борьбе с коррупцией и организованной преступностью, политике по отношению к национальным меньшинствам и прочих областях. Такой подход, в частности, относится к критике, которой мы подвергали работы некоторых исследователей, рассматривающих европейскую интеграцию как исключительно однонаправленный процесс, связывающий Брюссель и национальные государства, где главными акторами, участвующими в реализации программы ЕС, являются национальные парламенты — монолитные машины, способные выносить консолидированные решения по конкретным вопросам политической повестки.

Итак, операционализация зависимой переменной в этой модели как количества месяцев, которое понадобилось конкретной стране для закрытия одной главы Соглашения о вступлении, позволяет нам избежать детерминированности повесткой расширения и продемонстрировать общую эффективность национальных парламентов стран пост-социализма в период их европейской интеграции. Наши независимые и контрольные переменные подвергаются перекодировке, суть которой мы опишем ниже, но при этом они операционализируются и кодируются по тому же принципу, что и в первой аналитической модели.

Стоит отметить, что кодировка переменных для каждого из рассматриваемых кейсов будет изменена в соответствии со сдвинувшимся анализируемым временным промежутком. например, если Болгария открыла главу Судебная года, то нас будут интересовать только электоральный цикл промежутка 2001-2005 годов, данные которого мы будем использовать для кодировки независимой переменной идеологическая поляризация.

Аналогичное сокращение временного горизонта было произведено и по отношению к другим независимым переменным. Например, как и в случае с переменной идеологическая поляризация, для которой мы взяли значения временного промежутка 2001-2005 годов для кейса Болгарии, для высчитывания значения фрагментации партийной системы этой страны, мы также взяли данные исключительно для электорального цикла 2001-2005 годов.

В заключение необходимо отметить, что из анализа в этой модели были исключены Албания, Босния и Герцеговина, Македония и Сербия по причине того, что этим странам пока не удалось закрыть ни одной главы Соглашения о вступлении, поэтому мы не можем оценить эффективность работы парламентов этих государств в данной плоскости.

кодировка и установка пороговых значений в рамках QCAmv. Модель 2.

В этом разделе зависимая переменная скорость европейской интеграции понимается как количество месяцев, которые было потрачено рассматриваемыми нами странами пост-социализма для закрытия одной главы Соглашения о вступлении — Судебная власть и фундаментальные права. Как мы уже отмечали во введении, единственная страна, которая закрыла эту главу, но при этом не является членом европейского союза — это Черногория. Мы устанавливаем 2 пороговых значения — 10 и 13, которые будут отделять страны с высокой скоростью европейской интеграции (значение 2) от стран со средней скоростью европейской интеграции (стран с низкой скоростью европейской интеграции (значение 0), соответственно. Данные пороги разделяют нашу выборку из 12 кейсов на 3 равные части.

Кодировка независимых и контрольных переменных: евро-скептицизм/евро-оптимизм значимых для партийной системы политических партий, фрагментация партийной системы, идеологическая поляризация парламента, поляризация парламента по европейской повестке, ВВП на душу населения, качество государственного управления и социальный капитал будет производиться так же, как и в Модели 1. Следует сделать одну ремарку: поскольку временной горизонт в данной модели ограничен периодом закрытия Главы 4 Соглашения о вступлении Судебная независимых и контрольных переменных. В результате, при кодировке независимой переменной поляризация по европейской повестке, нам пришлось сократить количество пороговых значений с трёх до двух, поскольку качественный анализ, представленный в предыдущей главе, доказал тот факт, что к моменту закрытия выбранной нами главы Accession Agreement, которое в большинстве рассмариваемых стран пришлось на период с 2001 по 2003 год, значимые парламентские партии имели лишь две (не три) альтернативы отношения к европейской интеграции своей страны — либо одобрение европо-ориентированного курса, либо критика компонентов этого курса, но не европейского тренда в целом. иными словами, на этом этапе евроинтеграции невозможно появление таких ярых противников этого процесса, как «Сербская радикальная партия». Этот факт определяет то, что поляризация является либо нулевой (значение 0), либо находится на среднем уровне и связана с неприятием некоторыми политическими силами отдельных компонентов евроинтеграционного процесса (кодировке контрольной переменной ВВП на душу населения: нам пришлось отказаться от категории «бедная страна», поскольку ни в одном из рассматриваемых кейсов в период закрытия глав Соглашения о вступлении, ВВП на душу населения не опускался ниже 3590,1 долларов. Наконец, при кодировке переменных социальный Капитал, нам пришлось отказаться от категории низкий уровень социального капитала.

QCAmv: что влияет на увеличение скорости закрытия главы Соглашения о вступлении?

В Таблице истинности для высокой (2) и средней (1) скорости европейской интеграции в этой модели мы можем наблюдать довольно интересную картину: все страны, кроме Польши и Чехии, представляют собой уникальные кейсы сочетания факторов, которые ведут к увеличению скорости европейской интеграции. В свою очередь, Чехия и Польша объединены в группу, для которой характерно сочетание факторов среднего уровня евро-оптимизма ведущих партий, средней фрагментации парламента, высокой идеологической поляризации, отсутствия поляризации по европейской повестке, среднего уровня ВВП на душу населения, среднего качества государственного управления и среднего уровня социального капитала. (См. таблицу истинности для Модели 2 (а) в приложение 19, Таблица 22, С. 141).

Для получения адекватного результата, нам необходимо сократить количество предполагаемых комбинаций и убрать комбинации, которые содержат одинаковые и противоречивые факторы влияния. После удаления 1288 повторяющихся и логически противоречащих друг другу предположений и булевой минимизации, мы получили следующую формулу, объясняющую увеличение скорости европейской интеграции в рассматриваемых нами кейсах:

fragmentation{1,2} + polarization on the EU accession agenda{1}

Это означает, что увеличение скорости европейской интеграции, понимаемой в этой модели как количество месяцев, потребовавшихся странам-кандидатам на закрытие одной главы Соглашения о вступлении, зависело от среднего или высокого уровня фрагментации национального парламента или от среднего уровня поляризации по европейской повестке.

первая часть формулы справедлива для кейсов Венгрии, Латвии, Польши, Словакии, Словении, Чехии, Черногории и Эстонии, в то время, как вторая часть объясняет успех европейской интеграции в Латвии, Словакии и Хорватии.

ФакторыОбъяснённые случаиRaw coverageConsistencyfragmentation{1,2}POL, CZH, HUN, EST, LAT, SLO, SLE, MONT0.51.00000polarization on the EU accession agenda{1}CRO, LAT, SLO0.871.00000Solution coverage: 1.0

Solution consistency: 1.0

Данная таблица демонстрирует тот факт, что в объяснительную модель вошли только кейсы, которые которые мы включили в группы высокой и средней скорости европейской интеграции. В свою очередь, Solution coverage подтверждает объяснительную способность модели для всех рассматриваемых кейсов.

Латвия и Словакия — это те страны, чей успех на евроинтеграционном поприще может быть объяснён как первой, так и второй частью формулы. Эти кейсы будут в фокусе нашего внимания в следующем разделе, посвящённом интерпретации результатов анализа.

Интерпретация результатов: увеличение скорости европейской интеграции

Анализ показал, что результат ускорения европейской интеграции выдвигает на первый план факторы фрагментации партийной системы и поляризации по европейской повестке. Такое резкое изменение пула значимых факторов по сравнению с результатами анализа в Модели 1 (как анализа, посвящённого странам, которые уже вступили в Европейский союз, так и анализа нынешних стран-кандидатов) связано с изменением рассматриваемого временного горизонта: тот факт, что для закрытия выбранной нами главы Соглашения о вступлении, наиболее важным является количество потенциальных вето-игроков и их позиции по европейской повестке, вряд ли может быть подвергнут сомнению. Итак, на основании выводов, полученных в результате КСА анализа в этом разделе, мы можем сделать вывод, что своё подтверждение нашла лишь Альтернативная гипотеза 4 (дополнение к теории вето-игроков), в то время, как Гипотезы 1 (фактор идеологической поляризации), 3 (фактор евро-оптимизма/евро-скептицизма значимых партий) и 4 (фактор фрагментации партийной системы), а также Вспомогательные гипотезы 1 (фактор ВВП на душу населения), 2 (фактор социального капитала) и 3 (фактор качества государственного управления), оказались несостоятельными для объяснения результатов аналитической Модели 2. Гипотеза 2 (фактор поляризации по европейской повестке) подтвердилась лишь частично. Остановимся более подробно на интерпретации результатов для каждой из выделенных нами групп высокой и средней скорости европейской интеграции.

Как мы отмечали выше, главной детерминантой увеличения скорости интеграции Венгрии, Латвии, Польши, Словакии, Словении, Чехии, Черногории и Эстонии на их пути к европейскому членству, стала средняя или высокая фрагментация их национальных парламентов. Здесь в действие вступает парадокс дополнения к теории вето-игроков, о котором мы писали при формулировании альтернативной гипотезы 4. Политическая реальность стран пост-социализма была такова, что при большей фрагментации парламент имел большие шансы на принятие эффективного и консолидированного решения, чем при меньшем количестве вето-игроков. Это объяснялось тем, что в условиях доминирования крупных анти-европейских и зачастую нереформируемых партий (таких, например, как «Движение за демократическую Словакию»), более мелкие либеральные и посткоммунистические (социал-демократические) силы были вынуждены использовать коалиционную тактику и выступать на выборах в качестве составных частей крупных коалиций для противостояния ревизионизму и неэффективному управлению властвующей элиты. В этой модели, данное дополнение к теории как нельзя лучше подходит для объяснения политических процессов в вышеупомянутых странах-кандидатах в период закрытия ими главы Соглашения о вступлении. коалиция «Народного движения» и партии «новая эра» в Латвии, союз «Демократического союза» и «Либерального демократического конгресса» в Румынии, «коалиция коалиций» в Словакии — это всё примеры объединения оппозиционных парламентских партий для противостояния курсу доминирующих авторитарных или неэффективных партий власти. Соглашение о вступлении стало дополнительным стимулом для объединения оппозиции в крупные коалиции, поскольку, в отличие от ранее принятых документов, от закрытия глав АА и, не в последнюю очередь, от закрытия такой важной главы как Судебная власть и фундаментальные права, действительно зависело достижение главной внешнеполитической цели, которую ставили перед собой все рассматриваемые страны пост-социализма из Центральной и Восточной Европы — вступление в Европейский союз. Нужно отметить, что скорость закрытия рассматриваемой нами главы варьировалась: в некоторых странах, таких, как Венгрия, Словакия и Словения правительству и оппозиции удавалось договориться на первом же заседании внутрипарламентского комитета, в то время, как в Латвии, Польше, Хорватии и Чехии её обсуждение вызывало продолжительные политические дебаты, которые, несомненно, замедлили скорость европейской интеграции этих стран. Именно этим фактором определяется тот факт, что Венгрия, Словакия и Словения смогли закрыть эту главу за 8-10 месяцев и, тем самым, были определены нами в группу высокой скорости европейской интеграции, в то время, как Латвии, Польше, Хорватии и Словении потребовались дополнительные месяцы для того, чтобы прийти к консенсусу по этой повестке. Эти страны были отнесены нами к группе средней скорости европейской интеграции.

В целом, необходимо отметить, что в этой модели мы операционализировали зависимую переменную именно через призму количества месяцев, понадобившихся конкретной стране для закрытия одной главы Accession Agreement, для того, чтобы оценить общую эффективность работы парламентов при столкновении с необходимостью закрыть все, даже наиболее трудные с точки зрения затрачиваемых материальных и нематериальных ресурсов, главы этого Соглашения. На наш взгляд, фактор средней и высокой фрагментации как нельзя лучше вписывается в этот контекст, поскольку, как ни парадоксально, в условиях постсоциалистических парламентских систем, высокая или средняя фрагментация играла на руку не только проевропейской оппозиции, но и анти-европейским доминирующим силам, которые зачастую поддерживались мелкими евро-скептическими националистическими партиями, которые тормозили процесс закрытия той или иной главы Соглашения, в особенности, если она была связана с изменением статус-кво в институциональной сфере.

Фактор средней поляризации по европейской повестке, который объясняет ускорение евроинтеграционного процесса в Хорватии, Латвии и Словакии, неразрывно связан с вышеописанным фактором фрагментации. Закрытие глав Соглашения о вступлении разделило национальные парламенты стран-кандидатов на два лагеря. В первом лагере обосновались партии евро-оптимисты, которые были готовы неукоснительно следовать требованиям Брюсселя, во втором — евро-реалисты, которые призывали правительство тщательно просчитывать последствия всех принимаемых решений и не стремится вступить в единую Европу любой ценой. Это означало, что евро-реалисты в целом находились в евро-оптимистическом секторе своих национальных парламентов, но при этом довольно скептически относились к некоторым инициативам Брюсселя. Примерами таких партий являются «Хорватская партия прав», партия «Латвийский путь» и «Словацкий демократический и христианский союз». Все эти партии опасались изменения экономического, политического и институционального статус-кво своих стран в худшую сторону, а также потери части государственного суверенитета Хорватии, Словакии и Латвии вследствие передачи этими странами части полномочий по контролю за внешними границами и определению ключевых для макроэкономической стабильности показателей, на уровень Брюсселя. Для проевропейских партий, существование партий-реалистов представляло реальную угрозу для вступления их стран в Европейский союз, поэтому, как это произошло, например, в Словакии, идеологически враждебные друг другу политические силы были вынуждены создавать правящие многосоставные коалиции для того, чтобы получить большинство в парламенте и, как следствие, продавливать решения, необходимые для закрытия определённых глав, в обход партий-реалистов.

Как мы отмечали выше, Словакия и Латвия попали сразу в две части формулы, объясняющей ускорение процесса европейской интеграции. Это связано с тем, что в случае этих стран, сработало как дополнение к теории вето-игроков, так и фатор среднего уровня поляризации по европейской повестке. В Латвии партия «новая эра», «Народная партия» и «первая партия Латвии» были вынуждены пойти на создание коалиции в условиях усиления позиций евро-скептичной «За права человека в единой Латвии» и евро-реалистического «Союза зеленых и фермеров». Несмотря на то, что фрагментация парламента Латвии в период закрытия Главы 4 Соглашения о вступлении в 2001-2002 годах, была ненамного ниже, чем в предыдущий электоральный цикл (в электоральный цикл 1998-2002 годов эффективное число партий равнялось 4,57, а в 1994-1998 этот показатель равнялся 5,11), необходимые для закрытия данной главы документы удалось принять и имплементировать гораздо быстрее, чем при закрытии предыдущих глав, поскольку с 2002 года проевропейские партии использовали коалиционную тактику и принимали решения в обход евро-реалистов и евро-скептиков, которые в совокупности контролировали 28% парламентских мест.

В случае Словакии события развивались по этой же логике. после того, как в 1998 году на парламентских выборах победила «коалиция коалиций» все последующие евро-оптимистические правительства придерживались тактики фактического исключения партий евро-реалистов — «Движения за демократическую Словакию» и «Словацкого демократического и христианского союза», из процесса принятия решений по европейской повестке. В результате, период 1998-2002 годов, то есть период закрытия традиционно сложных глав Соглашения о вступлении, в число которых входила и Глава 4, стал для Словакии самым плодотворным этапом на пути к европейской интеграции.

QCAmv: что влияет на замедление скорости закрытия главы Соглашения о вступлении?

В этом части мы выявим факторы, которые повлияли на замедление скорости европейской интеграции Болгарии, Литвы и Румынии.

Таблица истинности демонстрирует тот факт, что за замедление евроинтеграционного процесса в этих трех странах были ответственны совершенно разные комбинации включённых в анализ факторов (См. таблицу истинноси для Модели 2 (б) в приложение 21, Таблица 25, С. 142).

После удаления 325 повторяющихся и логически противоречащих друг другу предположений, и минимизации количества комбинаций по правилам булевой алгебры, нам удалось вычислить следующую формулу, объясняющую замедление процесса европейской интеграции в случае Болгарии, Литвы и Румынии:

polarization{1} + fragmentation{1}* government efficiency{0}

иными словами, уменьшение скорости европейской интеграции, понимаемой как количество месяцев, понадобившихся для закрытия одной главы Соглашения о вступлении, зависело от среднего уровня идеологической поляризации парламента ИЛИ среднего уровня фрагментации партийной системы вкупе с низким качеством государственного управления.

первая часть формулы объясняет замедление европейской интеграции в Румынии, в то время, как вторая — в Болгарии и Литве.

Таблица объяснительная формула для замедления скорости европейской интеграции. Модель 2

ФакторыОбъяснённые случаиRaw coverageConsistencyideological polarization{1}ROM0.871.00000fragmentation{1}* government efficiency{0}BUL, LIT0.751.00000Solution coverage: 1.0consistency: 1.0

В нашу модель попали страны, где процесс закрытия Главы 4 Соглашения о вступлении — Судебная времени среди стран, которым удалось открыть и закрыть эту главу. В свою очередь, Solution coverage продемонстрировало тот факт, что полученные в результате анализа части формулы способны объяснить уменьшение скорости европейской интеграции в анализируемых нами кейсах со стопроцентной вероятностью.

Интерпретация результатов: уменьшение скорости европейской интеграции

В центре внимания уменьшения скорости европейской интеграции находятся факторы идеологической поляризации, фрагментации партийной системы и довольно необычный фактор качества государственного управления. Это означает, что в этом разделе своё подтверждение нашли Гипотеза 1 (фактор идеологической поляризации), альтернативная гипотеза 4 (дополнение к теории вето-игроков) и Вспомогательная гипотеза 3 (фактор качества государственного управления), в то время, как Гипотезы 2 (фактор поляризации по европейской повестке), 3 (фактор евро-оптимизма/евро-скептицизма значимых партий) и 4 (фактор фрагментации партийной системы), а также Вспомогательные гипотезы 1 (фактор ВВП на душу населения) и 2 (фактор социального капитала) оказались неадекватны для объяснения политической реальности Болгарии, Литвы и Румынии как стран-аутсайдеров евроинтеграционного процесса в данной модели.

Замедление процесса европейской интеграции в Румынии объясняется простой логикой противостояния партий (и партийных коалиций) правого и левого толка в электоральный цикл 2004-2008 годов, то есть, в период, когда страна занималась закрытием Главы 4 Соглашения о вступлении. По-сути, процесс закрытия глав Соглашения в последние три года перед вступлением Румынии в Европейский союз стал своеобразным рычагом давления для левых партий и партийных коалиций, которые находились в оппозиции по отношению к правой правящей коалиции «национальный союз СДП и ГПР» (Uniunea Națională PSD+PUR). основным опасением левых, которых поддерживала евро-скептическая «великая Румыния» было то, что после вступления Румынии в Европейский союз национальные производители и, прежде всего, фермеры, понесут большие убытки вследствие того, что они будут неспособны конкурировать с импортёрами из развитых стран Западной Европы. Самый пессимистичный сценарий, по мнению крупнейшей левой коалиции Румынии этого периода — «Альянса справедливости и правды» (Alianţa Dreptate şi Adevăr), заключался в полном исчезновении национальных производителей с румынского рынка. В связи с этим, левые силы выбрали тактику «торговли» с правящей правой коалицией, где лояльность по отношению к закрытию глав Соглашения (включая Главу 4) обменивалась на предоставление протекционистских гарантий для национальных производителей, которые вступали в силу после официального вхождения Румынии в состав европейского союза в 2007 году. Тактика «торговли» была выгодна для обеих сторон, поскольку левые партии за счёт обмена с правящей коалицией представлялись защитниками довольно широкого класса малых предпринимателей и фермеров, что способствовало увеличению их политического капитала перед парламентскими выборами 2008 года, в то время, как «Национальный союз СДП и ГПР» получал возможность выполнить своё предвыборное обещание ввести Румынию в состав ЕС, что было особенно важно в свете того, что в 2004 году Румынии было отказано в предоставлении статуса члена европейского союза по причине недостаточности реформ и слабой развитости институтов демократии и рыночной экономики. Тем не менее, процесс «торговли» занимал очень много времени, что обуславливолось необходимостью учитывать интересы всех участвующих в переговорах политических сил. В результате скорость закрытия выбранной нами для анализа Главы 4 в Румынии оказалась самой медленной среди всех включённых в эту модель кейсов — 18 месяцев.

В Болгарии и Литве события развивались по иному сценарию. Отрицательное влияние фактора низкого качества государственного управления на скорость европейской интеграции этих государств довольно очевидно: эффект от недостатка контроля на местном уровне за реализацией принимаемых законов и в принципе слабой связи между центром и регионами заключался в том, что проведение реформ, которые, в том числе, включали в себя преобразования в судебной системе, в этих двух странах превратился в крайне сложный и длительный процесс. Намного более необычным оказался эффект от фактора средней фрагментации партийной системы. Эффективное число партий для Болгарии и Литвы в период закрытия ими Главы 4 Соглашения о вступлении не превышало 4-4,5. По логике «классических» теорий такой показатель является не идеальным, но приемлимым для достаточно быстрого принятия политических решений. В чем же причина того, что Болгария и Литва, обладая такими партийными характеристиками, оказались в числе аутсайдеров евроинтеграционного процесса в этой модели? Ответ кроется в дополнении к теории вето-игроков, которое применялось нами для объяснения успеха евроинтеграционного процесса в некоторых постсоциалистических странах-кандидатах в предыдущем разделе.

Европейская интеграция Болгарии и Литвы пала жертвой противоречивой политической реальности, характерной для парламентской жизни стран пост-социализма. К моменту начала закрытия Главы 4 (2001-2002 год) в болгарском парламенте находилось 11 политических партий, однако лишь две из них — Социал-демократическая партия Болгарии и «Национальное движение «Симеон Второй» (Национално движение Симеон Втори, НДСВ) могли считаться лидирами на протяжении всего электорального цикла 2001-2005 годов. Данный электоральный цикл стал первым в истории европейской интеграции Болгарии, когда малые политические партии не образовали ad hoc коалицию против крупной анти-реформистской и анти-европейской политической силы, роль которой на протяжении 1990-х годов играла Социалистическая партия Болгарии. Национальная ассамблея созыва 2001 года отличалась от парламентов 1990-х годов ещё и тем, что в нём отсутствовали партии-еврофобы и партии-евроскептики, которые были характерны для болгарской политической реальности в первой половине её евроинтеграционного квеста. Условия снизившейся фрагментации партийной системы и резкого снижения евро-скептицизма, казалось, открывали для Софии большие возможности в плане ускорения процесса европейской интеграции. Тем не менее, отсутствие необходимости для таких крупных партий как Социал-демократическая партия Болгарии, объединяться с большим количеством малых партий для противостояния большим анти-европейским политическим силам и бесконфликтный характер отношений между левой оппозиций и центристским правительством «национального движения «Симеон Второй», привело к тому, что европейская повестка в этот период не использовалась в качестве инструмента политической борьбы и, напротив, отошла на второй план. Болгарский кейс во многом схож со случаем Черногории, которая столкнулась с такой же «евроинтеграционной летаргией» в 2012-2014 годах вследствие уменьшения градуса конфликтности и уровня фрагментации в Скупщине. таким образом, видимое упрощение процесса принятия решений в национальной ассамблее Болгарии обернулось принципиальным отказом от принятия решений в направлении евроинтеграции. необходимо, однако отметить, что замедление болгарской евроинтеграции зависело не только от отказа использования евроинтеграционной повестки в качестве инструмента внутрипарламентской борьбы со стороны основных политичских акторов, но также от разочарования и усталости от интеграции, которые были характерны для ведущих партий страны в период с 2003 по 2004 год, и были вызваны отказом Брюсселя включить Болгарию в число стран, которые должны были войти в состав ЕС в мае 2004 года.

История закрытия Главы 4 Соглашения о вступлении Литовской Республикой повторяет неудачный опыт Болгарии. В электоральный цикл 2000-2004 годов впервые за весь период интеграции правительство было сформировано проевропейской колицией «Социал-демократической коалиции Алгирдаса Бразаускаса» и «Центристским союзом Литвы» (Lietuvos centro sąjunga). несмотря на то, что в литовском Сейме, в отличие от болгарского парламента, присутствовали евро-скептические партии, их вес в принятии решений был небольшим, поскольку они контролировали всего 5% парламентских мест и поэтому не могли быть серьёзной целью для противодейсвия со стороны коалиционного правительства. Как ни парадоксально, новое литовское правительство, которое состояло из партий, которые на протяжении последних четырёх лет, будучи в оппозиции, настаивали на ускорении проведения реформ, направленных на закрытие глав Соглашения о вступлении (среди них была и судебная реформа) после прихода к власти сконцентрировались на областях, никак не связанных с европейской интеграцией. В результате, в отсутсвие про-реформистского и проевропейского противовеса, который мог включать в себя коалицию малых проевропейских партий по типу «Союза отечества — литовских консерваторов» (Tėvynės sąjunga — Lietuvos krikščionys demokratai), действовавшей в электоральный цикл 1996-2000 годов, новое правительство растянуло проведение судебной реформы и закрытие Главы 4 Соглашения о вступлении на 14 месяцев.

Выводы

Проведённый нами в этой части работы качественный сравнительный анализ множественных значений, позволил выделить факторы, которые привели к ускорению процесса европейской интеграции, понимаемого как количество месяцев, потребовавшихся стране-кандидату для закрытия одной главы Соглашения о вступлении (Главы 4), в Венгрии, Латвии, Польше, Словакии, Словении, Чехии, Черногории, Хорватии и Эстонии, и замедлению этого процесса в Болгарии, Литве и Румынии.

Главной детерминантой успеха Венгрии, Латвии, Польши, Словакии, Словении, Чехии, Черногории и Эстонии на их пути к европейскому членству, стала средняя или высокая фрагментация их партийных систем, в то время, как в Латвии, Словакии и Хорватии на первый план вышла средняя поляризация национальных парламентов по европейской повестке.

В свою очередь, при анализе стран, скорость европейской интеграции которых находилась на низком уровне — Болгарии, Литвы и Румынии, мы пришли к интересному выводу, что на замедление процесса интеграции Румынии повлияла средняя идеологическая поляризация её парламента, в то время, как европейскую интеграцию Болгарии и Литвы замедлило сочетание факторов среднего уровня фрагментации их партийных систем и низкого качества государственного управления.

Таким образом, проведённый анализ подтвердил правильность выдвинутой нами Альтернативной гипотезы 4 и Вспомогательной гипотезы 3, но опроверг наши гипотезы 1, 2, 3 и 4 и Вспомогательные гипотезы 1 и 2. Такой результат во многом определён сужением временного горизонта анализа в пользу процесса закрытия Главы 4 Соглашения о вступлении — Судебная важными являются не социально-экономические характеристики, которые заключены в наших контрольных переменных, а характеристики национальных парламентов.

главным результатом проведённого анализа в рамках этой аналитической модели является подтверждение способности дополнения к теории вето-игроков, которое было выделено нами в предыдущей модели, объяснить причины успешной и относительно быстрой европейской интеграции большей части стран-кандидатов из Центральной и Восточной Европы. парадокс дополнения к теории вето-игроков первоначально был связан с нашим тезисом об ограниченной применимости теории П.Г. Льюиса и С. Реннера и Ф. Траунера для анализа процесса европейской интеграции в странах пост-социализма. Если в идеальных условиях евро-скептицизм/евро-оптимизм ведущих партий определяет увеличение или уменьшение скорости евроинтеграционного процесса, то в странах пост-социализма, характеризовавшихся нестабильностью партийной системы, отдельные партии были заменены коллективными акторами, то есть, коалициями, которые создавались по признаку отношения к европейской повестке, и противостояли друг другу в борьбе за «суверенное» или европейское будущее страны.

Почему же дополнение к теории вето-игроков, которое не сработало в предыдущей модели, оказалось столь важным в Модели 2? Дело в том, что данная модель посвящена анализу европейской интеграции через призму закрытия главы документа, определяющего перспективы всего евроинтеграционного процесса, и отражающего достижения и недоработки конкретного государства на предыдущих этапах европейской интеграции. Как мы отмечали выше, на этом этапе на первый план выходят стратегические инициативы ведущих политических сил, направленные на победу в сражении за будущее вне единой Европы или в её составе. Нами было доказано, что рулевыми в процессе закрытия глав Соглашения о вступлении в кейсах высокой и средней скорости евроинтеграции, были малые проевропейские партии, которые выбрали коалиционную тактику для противостояния евро-скептическим и евро-реалистическим партиям-гегемонам. Этот факт подтверждает несостоятельность теории В. Шмидт, предлагающей формулу «низкая фрагментация — быстрая интеграция» для постсоциалистических государств.

дополнительным подтверждением работоспособности дополнения к теории вето-игроков и несостоятельности «классических» теорий В. Шмидт, Дж. Цебелиса, П.Г. Льюиса и С. Реннера и Ф. Траунера и Р. Патнэма в условиях пост-социалистической реальности, является пример низкой скорости европейской интеграции в терминах Модели 2 в Болгарии, Литве и Румынии, где консенсус по европейской повестке и средний уровень фрагментации парламента на этапе закрытия анализируемой нами Главы 4 Соглашения о вступлении привели к замедлению евроинтеграционного процесса из-за отсутствия точек конфликта в отношениях между ведущими политическими игроками, и, как следствие, снижения активности партий на евроинтеграционном поприще.

При этом стоит отметить, что теоретическая перспектива, предложенная Д. Финк-Хафнер и Т. Хогтоном, которая говорит нам о том, что меньшая поляризация парламента по европейской повестке, ведёт к увеличению скорости европейской интеграции данной страны, доказала свою эффективность в этой модели лишь частично. С одной стороны, ни один из рассматриваемых кейсов не характеризовался высоким уровнем поляризации по европейской повестке в период закрытия Главы 4 Соглашения о вступлении. С другой стороны, как показал кейсов высокой и средней скорости европейской интеграции, существует прямая зависимость между средним уровнем поляризации (0,5) и ускорением евроинтеграционного процесса. Аналогичная зависимость, но с другим знаком, была обнаружена при анализе кейсов Болгарии, Литвы и Румынии, где средняя поляризация по европейской повестке (1) привела к уменьшению скорости евроинтеграции. Данная зависимость вполне вписывается в логику действия дополнения к теории вето-игроков», поэтому мы признали Гипотезу 1, основанную на теории Д. Финк-Хафнер и Т. Хогтона, не подтвердившейся в этой модели.

Глава 4. Анализ скорости закрытия всех глав Соглашения о вступлении в ЕС в постсоциалистических странах

последняя глава курсовой работы посвящёна анализу скорости европейской интеграции стран пост-социализма через призму закрытия этими государствами глав Соглашения о вступлении. В отличие от Модели 2, в этой модели мы операционализируем нашу зависимую переменную как количество месяцев, которое понадобилось конкретной стране для закрытия всех (35 или 31) глав Accession Agreement (См. кодировку зависимой и независимых переменных в Приложение 23, Таблица 26, С. 143). такой подход поможет нам, во-первых, оценить общую эффективность работы парламентов рассматриваемых государств на предпоследнем этапе переговоров с ЕС по вопросу вступления, а, во-вторых, даст нам возможность проверить правильность выводов, которые были сделаны нами по итогам анализа в предыдущей модели. Может ли дополнение к теории вето-игроков быть использовано для анализа политической реальности постсоциалистических стран-кандидатов в этой модели? И будут ли теории В. Шмидт, Д. Финк-Хафнер и других исследователей, делавших свои предсказания по поводу успеха или провала процесса евроинтеграции, применимых к идеальным условиям консолидировавшихся демократий, столь же мало применимы для объяснения изменения темпов европейской интеграции в случае стран Центральной, Восточной и Южной Европы? На эти вопросы мы постараемся ответить в этой модели.

особенности операционализации и кодировки.

Отличием зависимой переменной в этой модели от Модели 2, является то, что в этом разделе мы понимаем скорость европейской интеграции как количество месяцев, которое понадобилось анализируемым странам-кандидатам для закрытия всех глав Соглашения о вступлении. Это означает, что необходимо произвести перекодировку независимых и контрольных переменных в соответствии с изменившимися хронологическими рамками, которые в этой модели затрагивают период с начала переговоров о закрытии глав Соглашения о вступлении и до момента закрытия последней главы AA. Например, если для Болгарии процесс закрытия глав Соглашения о вступлении начался в феврале 2000 года, то нас будут интересовать только электоральные циклы промежутка 1997-2005 годов, данные которых мы будем использовать для кодировки независимой переменной идеологическая поляризация (См. приложение 24, Таблица 27, С. 144). Аналогичное изменение временного горизонта было произведено и по отношению к другим независимым переменным. Например, как и в случае с переменной идеологическая поляризация, для которой мы взяли значения временного промежутка 1997-2005 годов для кейса Болгарии, для высчитывания медианного значения фрагментации партийной системы этой страны, мы также взяли данные для электоральных циклов 1997-2005 годов.

Стоит отметить, что некоторые страны, а именно Литва, Венгрия, Польша и Чехия предварительно закрыли несколько глав Соглашения — эти главы не будут учитываться при кодировке зависимой переменной для этих кейсов. Мы исключаем из анализа страны, которые на данный момент не закрыли все главы AA — Албанию, Боснию и Герцеговину, Македонию, Сербию и Черногорию.

кодировка и установка пороговых значений в рамках QCAmv. Модель 3.

Как мы уже отмечали, в этой модели зависимая переменная скорость европейской интеграции понимается как количество месяцев, которое потребовалось анализируемым странам пост-социализма для закрытия всех глав Соглашения о вступлении.

Мы устанавливаем два пороговых значения для зависимой переменной на уровне 48 и 57. первый порог отделяет страны группы высокой скорости европейской интеграции (приложение 26, Таблица 29, С. 145). Данные пороговые значения были выбраны изходя из простой логики разделения выборки из 12 кейсов на три равные части.

Что касается независимых и контрольных переменных, их кодировка не отличается от кодировки, которая использовалась в Модели 2. Это также означает, что нами используются те же пороговые значения для каждой переменной, что и во второй модели.

QCAmv: что влияет на увеличение скорости закрытия глав Соглашения о вступлении?

Мы составили таблицу истинности для высокой (2) и средней (1) скорости европейской интеграции в Модели 3. Она определяет две чёткие группы стран, где ускорение евроинтеграционного процесса было обусловлено одним и тем же набором факторов (См. таблицу истинности для Модели 3(а) в приложение 28, Таблица 31, С. 149). В первую группу входят Латвия и Польша, а во вторую — Чехия и Венгрия. В случае Латвии и Польши главными детерминантами ускорения евроинтеграционного процесса, понимаемого как скорость закрытия глав Соглашения о вступлении, стали средний уровень евро-оптимизма ведущих партий, средняя фрагментация парламента, высокая идеологическая поляризация, отсутствие поляризации по европейской повестке, средний уровень ВВП на душу населения, среднее качество государственного управления и средний уровень социального капитала. В свою очередь, увеличение скорости европейской интеграции Чехии и Венгрии было определено средним уровнем евро-оптимизма ведущих партий, средней фрагментацией парламента, высокой идеологической поляризацией, отсутствием поляризации по европейской повестке, высоким уровнем ВВП на душу населения, средним качеством государственного управления и средним уровнем социального капитала. Все остальные кейсы представляют собой уникальные случаи сочетания факторов, приведших к увеличению скорости европейской интеграции.

после удаления 973 комбинаций, которые содержат одинаковые и противоречивые факторы влияния и сокращения количества оставшихся предполагаемых комбинаций по правилам булевой алгебры, мы получили следующую формулу, объясняющую увеличение скорости европейской интеграции в рассматриваемых нами кейсах:

{2} + fragmentation{1}*polarization on the EU accession agenda{0}

Выше обозначенная формула означает, что увеличение скорости европейской интеграции, понимаемой в этой модели как количество месяцев, потребовавшихся странам-кандидатам для закрытия всех глав Соглашения о вступлении, зависело от высокого уровня фрагментации партийной системы ИЛИ от среднего уровня фрагментации партийной системы вкупе с нулевым уровнем поляризации по европейской повестке.

первая часть формулы справедлива для кейсов Эстонии и Словакии, в то время, как вторая часть объясняет увеличение скорости европейской интеграции в Чехии, Венгрии, Латвии, Польше, Литве и Словении.

Таблица объяснительная формула для увеличения скорости европейской интеграции. Модель 3

ФакторыОбъяснённые случаиRaw coverageConsistencyfragmentation{2}EST, SLO0.51.00000fragmentation{1}*polarsation on the EU accession agenda{0}CZH, HUN, LAT, POL, LIT, SLE0.871.00000Solution coverage: 1.0consistency: 1.0

Как видно из данной таблицы, в объяснительную модель вошли только те страны, которые попали под «большое расширение» Европейского союза в 2004 году. В свою очередь, Solution coverage подтверждает объяснительную способность модели для всех рассматриваемых кейсов.

Интерпретация результатов: увеличение скорости европейской интеграции

По результатам Модели 3 для группы стран с высокой и средней скоростью европейской интеграции, в фокусе нашего внимания вновь находятся факторы фрагментации национального парламента и поляризации по европейской повестке. На основании выводов, полученных в результате КСА анализа в этом разделе, мы можем заявить о том, что подтверждение нашли Альтернативная гипотеза 4 (дополнение к теории вето-игроков) и гипотеза 2 (фактор поляризации по европейской повестке) в то время, как Гипотезы 1 (фактор идеологической поляризации), 3 (фактор евро-оптимизма/евро-скептицизма значимых партий) и 4 (фактор фрагментации партийной системы), а также Вспомогательные гипотезы 1 (фактор ВВП на душу населения), 2 (фактор социального капитала) и 3 (фактор качества государтственного управления), оказались неадекватными для объяснения результатов анализа в этой модели.

Результаты анализа в этом разделе демонстрируют тот факт, что, как и в Модели 2, в данной модели политические партии в странах-кандидатах с высокой и средней скоростью европейской интеграции действовали в рамках логики дополнения к теории вето-игроков. Так в Словакии и Эстонии на первый план вышло стремление проевропейских партий к кооперации и объединению в большие коалиции для противостояния анти-европейским (или евро-реалистическим) силам. В свою очередь, в Венгрии, Латвии, Литве, Польше, Словении и Чехии большую роль сыграла нулевая поляризация национального парламента по европейской повестке, которая дополнила институционально благоприятный фон для быстрого закрытия глав Соглашения о вступлении.

Из всего вышесказанного следует, что КСА анализ воздействия факторов, характеризующих партийные системы постсоциалистических стран-кандидатов, на скорость их европейской интеграции, проведённый в этой модели, подтвердил выводы, которые были сделаны нами в Модели 2, по поводу «истории успеха» этих 8 стран на евроинтеграционном поприще.

QCAmv: что влияет на замедление скорости закрытия глав Соглашения о вступлении?

последний раздел в этой главе будет посвящён анализу факторов, которые привели к уменьшению скорости европейской интеграции в Болгарии, Румынии и Хорватии. Таблица истинности для этих кейсов демонстрирует тот факт, что в каждом конкретном случае на уменьшение скорости европейской интеграции воздействовали различные комбинации факторов.

После удаления 189 повторяющихся и логически противоречащих друг другу комбинаций, и минимизации количества оставшихся комбинаций по правилам булевой алгебры, мы вычислили следующую формулу, объясняющую замедление процесса закрытия глав Соглашения о вступлении в случае Болгарии, Румынии и Хорватии:

{0}+polarization on the EU accession agenda{1}

таким образом, в этой модели уменьшение скорости европейской интеграции, понимаемой как количество месяцев, понадобившихся для закрытия всех глав Соглашения о вступлении, зависело от низкого уровня фрагментации национального парламента ИЛИ от среднего уровня поляризации парламента по европейской повестке.

первая часть формулы работает в случае Румынии и Хорватии, в то время, как вторая справедлива для кейса Болгарии.

Таблица объяснительная формула для уменьшения скорости европейской интеграции. Модель 3

ФакторыОбъяснённые случаиRaw coverageConsistencyfragmentation{0}ROM, CRO0.871.00000polarization on the EU accession agenda{1}BUL0.51.00000Solution coverage: 1.0consistency: 1.0

В данную аналитическую модель попали только те страны, которые не были включены в программу расширения 2004 года и которым пришлось ждать ещё несколько лет, прежде чем они смогли присоединиться к Европейскому союзу. В свою очередь, показатель Solution coverage демонстрирует тот факт, что полученная в результате анализа формула смогла объяснить уменьшение скорости европейской интеграции во всех анализируемых нами кейсах.

Интерпретация результатов: уменьшение скорости европейской интеграции

Уменьшение скорости европейской интеграции в Модели 3 было обусловлено теми же факторами, что и в Модели 2 — фактором поляризации по европейской повестке и фактором фрагментации партийной системы. Таким образом, в этом разделе подтверждение нашли только Альтернативная гипотеза 4 и Гипотеза 2, в то время, как Гипотезы 1, 3 и 4 и Вспомогательные гипотезы 1, 2 и 3 вновь оказались неприменимы для объяснения разочаровывающих результатов Софии, Бухареста и Загреба на пути к европейскому членству.

Ранее мы отмечали, что 8 стран-кандидатов, попавших под расширение 2004 года, стали победителями евроинтеграционного процесса благодаря действию дополнения к теории вето-игроков. В свою очередь, для Румынии и Хорватии воздействие этого феномена обернулось проигрышем в игре, где ставкой было быстрое получение членства в ЕС. Как мы уже отмечали при интерпретации Модели 2, идеальные условия низкой фрагментации национального парламента в странах пост-социализма приводили к тому, что ведущие парламентские партии лишались необходимости выдвигать европейскую повестку на первый план в своей предвыборной и внутрипарламентской борьбе. подобный эффект в Румынии и Хорватии привёл к тому, что Интерес политических партий к вопросам евроинтеграции стал утихать, а вместе с ним начала падать и скорость закрытия глав Соглашения о вступлении, которая напрямую завесила от скорости имплементации частей acquis communitaire и принятия национального законодательства, необходимого для закрытия конкретных глав этого Соглашения.

Выводы

Проведённый нами в этой части работы качественный сравнительный анализ множественных значений по-сути подтвердил выводы, к которым мы пришли в Модели 2. Результаты анализа вновь доказали малую объяснительную спсобность «классических» теорий в случае анализа успехов и провалов европейской интеграции в странах пост-социализма и в очередной раз высветили проблему отсутствия объясняющих теорий, разработанных специально для рационализации нашего знания о том, что действительно детерминирует увеличение и уменьшение скорости европейской интеграции в этом регионе. На наш взгляд, использованная нами во всех трёх моделях дополнение к теории вето-игроков является лишь первым шагом на пути к созданию теоретических моделей такого рода.

Результаты проведённого в рамках последней модели анализа частично совпадают с результатами, полученными нами в Модели 2. увеличение скорости евроинтеграции Словакии и Эстонии был обусловлен высокой фрагментацией их партийных систем, в то время, как детерминантой ускорения процесса европейской интеграции в Венгрии, Латвии, Литве, Польше, Словении и Чехии была средняя фрагментация их партийных систем вкупе с нулевой поляризацией парламентов этих стран по европейской повестке.

обратное воздействие дополнение к теории вето-игроков оказало на Румынию и Хорватию, чей относительный провал в поле интеграции зависел от низкой фрагментации партийной системы. В случае Болгарии замедление европейской интеграции было связано со средним уровнем поляризации парламента этой страны по европейской повестке.

Итак, Модель 3 показала адекватность выдвинутой нами альтернативной гипотезы 4 и Гипотезы 2 и опровергла наши Гипотезы 1, 3 и 4 и Вспомогательные гипотезы 1, 2 и 3.

Модель 3 во многом подтвердила правильность выводов, которые были сделаны нами в Модели 2. главный вывод заключаются в том, что в отличие от первой модели, которая была посвящена анализу общей скорости европейской интеграции, в моделях 2 и 3, где главный упор делается на анализе скорости европейской интеграции стран-кандидатов в период закрытия глав Соглашения о вступлении, на первый план выходят характеристики национальных парламентов, которые заключены в наших независимых переменных, а не социально-экономические характеристики стран-кандидатов, такие, как ВВП на душу населения, которые частично влияли на скорость европейской интеграции этих стран в первой модели. Также был ещё раз подтвержден тезис о том, что для объяснения политической реальности стран пост-социализма в период их интеграции в «единую Европу», теории П.Г. Льюиса и С. Реннера и Ф. Траунера, В. Шмидт и Д. Финк-Хафнер и Т. Хогтона, которые делают акцент на важности уровня политических партий, в период европейской интеграции государства, должны быть заменены на более динамические теоретические модели, которые берут за основу анализ действий коллективных акторов — партийных коалиций, которые, как показал проведённый нами во второй главе качественный анализ, были реальными творцами европейской интеграции в своих странах.

Заключение

В этой работе мы стремились определить причины разной скорости европейской интеграции в 16 странах-кандидатах из Центральной, Восточной и Южной Европы, рассматривая этот процесс через призму партийных систем этих государств. Нас интересовали ключевые характеристики партийных систем названных стран: фрагментация партийной системы, идеологическая поляризация, поляризация по европейской повестке и евро-скептицизм/евро-оптимизм значимых партий. Помимо этого, в анализ нами были введены три контрольных переменных, которые отражали социально-экономические характеристики отобранных нами кейсов в период их европейской интеграции: ВВП на душу населения, социальный капитал и качество государственного управления.

Для того, чтобы избежать проблемы «детерминированности повесткой расширения», мы операционализировали и закодировали нашу зависимую переменную тремя разными способами: в первой модели скорость европейской интеграции понималась нами как количество месяцев, которое понадобилось стране-кандидату для вступления в ЕС (или для достижения определённого этапа европейской интеграции), во второй модели под скоростью интеграции мы понимали количество месяцев, которое понадобилось конкретной стране для закрытия одной главы АА, и, наконец, в третьей модели скорость европейской интеграции операционализировалась нами как количество месяцев, которое понадобилось стране-кандидату для закрытия всех глав Соглашения о вступлении. неудивительно, что изменение в операционализации и кодировке зависимой переменной привела к несовпадению результатов КСА анализа в Модели 1 и Моделях 2 и 3.

В случае Модели 1 на первый план вышло сочетание социально-экономических характеристик и характеристик национальных парламентов. Особенности операционализации зависимой переменной в этой модели вынудили нас провести два отдельных анализа для государств, которые сна данный момент являются членами европейского союза и для стран, которые по-прежнему имеют статус кандидатов на вступление.

Главной детерминантой увеличения скорости европейской интеграции в Словении оказалось отсутствие идеологической поляризации партийной системы, в случае Венгрии, Литвы, Словакии, Чехии и Эстонии на первый план вышла комбинация высокой идеологической поляризации и среднего уровня ВВП на душу населения, в то время, как для Венгрии, Латвии и Польши определяющей оказалась комбинация таких факторов, как средняя поляризация по европейской повестке и средний уровень ВВП на душу населения.

Для наиболее успешных стран-кандидатов Балканского полуострова — Македонии, Сербии и Черногории, наиболее важными факторами, определившими увеличение скорости их европейской интеграции, оказались фактор евро-скептицизма/евро-оптимизма значимых политических партий и фактор идеологической поляризации партийной системы. Для Черногории и Македонии как для лидеров евроинтеграционной гонки среди нынешних стран-кандидатов, характерна высокая скорость европейской интеграции, которая определяется низким уровнем евро-скептицизма (или высоким уровнем евро-оптимизма) значимых партий вкупе с отсутствующей поляризацией парламента по европейской повестке. Среднюю скорость евроинтеграции Сербии детерминировала низкая поляризация по европейской повестке.

Таким образом, Модель 1 показала адекватность теорий М. Вачудовой, Д. Финк-Хафнер и Т. Хогтона, П.Г. Льюиса и С. Реннера и Ф. Траунера, которые лежат в основе наших Гипотез 1, 2 и 3 для объяснения причин ускорения и замедления процесса европейской интеграции в странах-кандидатах пост-социализма. Также важно отметить, что в этой модели своё подтверждение получила и Вспомогательная гипотеза 1, которая базируется на предположении о том, что страны с более высоким ВВП на душу населения имеют большие шансы на ускорение евроинтеграционного процесса. В нашей интерпретации, более высокий ВВП на душу населения отражает более стабильное экономическое положение в стране, как следствие, европейская повестка имеет большие шансы появиться в поле внимания политических партий.

В Модели 2 результаты были более неожиданными. QCA анализ влияния особенностей партийных систем стран-кандидатов на их скорость европейской интеграции, понимаемой в этих моделях как средняя скорость закрытия одной главы Соглашения о вступлении (Главы 4 — Судебная большинство гипотез на «классических» теориях М. Вачудовой, Д. Финк-Хафнер и П.Г. Льюиса и С. Реннера и Ф. Траунера, не получили своего подтверждения. Ускорение европейской интеграции 7 стран пост-социализма, вступивших в ЕС, и Черногории был определён средним или высоким уровнем фрагментации национального парламента или средним уровнем поляризации по европейской повестке, в то время, как уменьшение скорости евроинтеграции Болгарии, Литвы и Румынии было детерминировано средней поляризацией парламента по европейской повестке или средней фрагментацией партийной системы вкупе с низким уровем качества государственного управления. Логически противоречивые результаты были интерпретированы нами при помощи введения объяснительной дополнения к теории вето-игроков, которое было выведено нами из качественного анализа европейской интеграции рассматриваемых 16 стран-кандидатов, который был проведён во второй главе этой работы. При формулировании этой теоретической модели, которая легла в основу альтернативной гипотезы 4, мы отталкивались от того факта, что все «классические» теории европейской интеграции фактически берут за основу известную теорию Дж. Цебелиса, которая устанавливает взаимосвязь между малым количеством вето-игроков (в нашем случае — партий) и более быстрым и эффективным принятием решений (европейской интеграцией). Политическая реальность стран пост-социализма, которая характеризовалась низким уровнем консолидации партийных систем и неустойчивыми политическими предпочтениями избирателей, однако, демонстрировала нам совершенно иную картину: в таких странах как Эстония, Латвия, Хорватия и Словакия, европейская Интеграция протекала достаточно быстрыми темпами, несмотря на большое количество вето-игроков. Благодаря использованию дополнения к теории вето-игроков нам удалось выделить парадоксальную закономерность: в случаях высокой и средней скорости европейской интеграции малые евро-оптимистические силы объединялись в крупные коалиции для того, чтобы противостоять евро-скептическим или евро-реалистическим партиям-гегемонам, или анти-европейским правящим коалициям. С другой стороны, в случае отсутствия конфликтных точек в отношениях между партиями, как это было в Румынии и Литве, скорость европейской интеграции, понимаемая как скорость закрытия одной главы Соглашения о вступлении, замедлялась. Таким образом, в Модели 2 помимо подтвердившейся Гипотезы 1 и Вспомогательной гипотезы 3 свою важность доказала и Альтернативная гипотеза 4.

Результаты анализа в Модели 3 во многом подтвердили те выводы, которые мы сделали в Модели 2. увеличение скорости евроинтеграции Словакии и Эстонии было обусловлено высокой фрагментацией их партийных систем, в то время, как детерминантой ускорения процесса европейской интеграции в Венгрии, Латвии, Литве, Польше, Словении и Чехии была средняя фрагментация их партийных систем вкупе с нулевой поляризацией парламентов этих стран по европейской повестке.

Замедление европейской интеграции Румынии и Хорватию произошло из-за низкой фрагментации партийных систем этих стран. В случае Болгарии замедление европейской интеграции было связано со средним уровнем поляризации парламента этой страны по европейской повестке.

Таким образом, Модель 3 показала адекватность выдвинутой нами альтернативной гипотезы 4 и Гипотезы 2 и опровергла наши Гипотезы 1, 3 и 4 и Вспомогательные гипотезы 1, 2 и 3.

Из всего выше сказанного следует несколько выводов, которые должны стать основой для дальнейших исследований в области европейской интеграции стран постсоциалистического пространства:

.«Классические» теории, ставящие во главу угла деятельность на уровне политических партий, доказали свою малую эффективность при объяснении провалов и успехов процесса европейской интеграции в странах пост-социализма. Партийный подход должен быть пересмотрен в пользу подхода партийных коалиций, более подходящего для анализа политической реальности постсоциалистических стран Центральной, Восточной и Южной Европы.

.Единственной основной теорией, не доказавшей свою состоятельность при интерпретации результатов анализа в Модели 1, посвящённой рассмотрению факторов влияния на общую скорость европейской интеграции, оказалась теория В. Шмидт, которая создает логическую связь «меньшая фрагментация — быстрая интеграция». Фактически, эта теория пала жертвой «неидеальной» политической реальности постсоциалистических стран-кандидатов, которая наиболее ярко проявила себя в Модели 2 и Модели 3. На наш взгляд, для более адекватной оценки политических процессов в странах пост-социализма, необходимо отказаться от линейной логики, заключённой в теории Шмидт, и выработать новую теоретическую модель, базирующуюся на принципах дополнения к теории вето-игроков.

.Проведённый нами анализ доказал возможность создания аналитических моделей, где в качестве кейсов выступают страны, чьи партийные характеристики, прежде всего, электоральные циклы, не совпадают по временным рамкам. Тем не менее, выбранный нами для кодировки данных метод медианных значений, кажется нам достаточно ограниченным с точки зрения отражения динамики и вариации зависимой и независимых переменных. В последующих сравнительных исследованиях феномена европейской интеграции, данная проблема может быть решена при помощи выбора более совершенного метода кодировки, учитывающего временные лаги.

Библиография

I. законы и иные правовые акты

1.1. Международные правовые акты

1.1.1.Croatia 2010 Progress Report {COM(2010) 660}. — Brussels, 09 November 2010. — SEC(2010) 1326. — 71 p.

1.1.2.EC 2000 Progress Report on Lithuania. — LITHUANIA — Progress Report — 13/10/2000. — 83 p.

.1.3.European Commission. Bulgaria 2005 Comprehensive Monitoring Report {COM (2005) 534 final}. — Brussels, 25 October 2005. — SEC (2005) 1352. 88 p.

.1.4.Joint Report to the European parliament and the Council on Serbia’s progress in achieving the necessary degree of compliance with the membership criteria and notably the key priority of taking steps towards a visible and sustainable improvement of relations with Kosovo. — Brussels, 22.4.2013. — JOIN (2013) 7 final. — 12 p.

.1.5.1998 Regular Report on Czech Republics progress towards accession. — Brussels, 20.06.1998. — 51 p.

.1.6.1998 Regular Report on Estonias progress towards accession. — Brussels, 21.09.1998. — 55 p.

.1.7.1998 regular report from the Commission on the Polands progress towards accession. — Brussels, 1998. — 56 p.

.1.8.1998 Regular Report on Slovakias progress towards accession. — Brussels, 30.09.1998. — 52 p.

.1.9.1998 Regular Report on Slovenias progress towards accession. — Brussels, 13.03.1998. — 55 p.

.1.10.1999 Regular Report on Estonias progress towards accession. — Brussels, 13.10.1999. — 86 p.

.1.11.1999 regular report from the Commission on Latvias progress towards accession. — LATVIA — Regular Report — 13/10/99. — 96 p.

.1.12.1999 Regular report from the Commission on Lithuanias progress towards accession. — LITHUANIA — Regular Report — 13/10/99. — 87 p.

.1.13.1999 regular report from the Commission on the Polands progress towards accession. — Brussels, 1999. — 95 p.

.1.14.2004 Regular Report on Romanias progress towards accession {COM(2004) 657 final}. — Brussels, 6.10.2004. — SEC(2004) 1200. — 163 p.

.1.15.2011 Progress report for the former Yugoslav Republic of Macedonia {COM(2011) 666 final} {SEC(2011) 1200 final} {SEC(2011) 1201 final} {SEC(2011) 1202 final} {SEC(2011) 1204 final} {SEC(2011) 1205 final} {SEC(2011) 1206 final} {SEC(2011) 1207 final}. — Brussels, 12.10.2011. — SEC(2011) 1203 final. — 84 p.

II. специальная литература

.1.Статьи:

2.1.1.Dzihic V., Wieser A. The Crisis of Expectations-Europeanisation as acquis démocratique and its limits. The case of Bosnia-Herzegovina and Serbia L’Europe en formation. — 2008. — №. 3. — P. 81-98.

2.1.2.Feldman M. European integration and the discourse of national identity in Estonia // National Identities. — 2001. — №. 1. — P. 5-21.

.1.3.FinkHafner D. Europeanization in managing EU affairs: between divergence and convergence, a comparative study of Estonia, Hungary and Slovenia // Public Administration. — 2007. — №. 3. — P. 805-828.

.1.4.Fink-Hafner D. Factors of Party System Europeanisation: a Comparison of Croatia, Serbia and Montenegro // The Journal of the Central European Political Science Association. — 2007. — Volume 3. — № 1+2. — P. 26-50

.1.5.Fink-Hafner D. The Democratisation and Europeanisation of Party Systems The Journal of the Central European Political Science Association. — 2007. — Volume 3. — Number 1+2. — P. 5-10.

.1.6.Freyburg T., Richter S. National identity matters: the limited impact of EU political conditionality in the Western Balkans // Journal of European Public Policy. — 2010. — №. 2. — P. 263-281.

.1.7.Gaber-Damjanovska N., Jovevska A. Current Events and Political Parties Development in the Republic of Macedonia // Institute for Sociological, Political and Juridical Research, Skopje. — 2007. — №. 16. — P. 1-90.

.1.8.Giatzidis E. Bulgaria on the road to European Union // Southeast European and Black Sea Studies. — 2004. — №. 3. — P. 434-457.

.1.9.Golosov G.V. The Effective Number of Parties A New Approach // Party Politics. — March 2010. — Vol. 16. — №. 2. — P. 171-192.

.1.10.Gromes T. The prospect of European integration and conflict transformation in Bosnia and Herzegovina //European Integration. — 2009. — №. 4. P. 431-447.

.1.11.Jano D. From Balkanization’ to Europeanization’: The Stages of Western Balkans Complex Transformations // L’Europe en Formation. — 2008. — №. 3. — P 55-69.

.1.12.Jović D. Croatia and the European Union: a long delayed journey // Journal of Southern Europe and the Balkans. — 2006. — №. 1. — P. 85-103.

.1.13.Jovic D. Croatia after Tudjman: the ICTY and issues of transitional justice. — 2009. — P. 1-13.

.1.14.Jović D. Hrvatska vanjska politika pred izazovima članstva u Europskoj Uniji // Politička misao. — 2011. — №. 02. — S. 7-36.

.1.15.Handl V. Choosing between China and Europe? Virtual inspiration and policy transfer in the programmatic development of the Czech Communist Party // Journal of Communist Studies and Transition Politics. — 2005. — №. 1. — P. 123-141.

.1.16.Hanley S. A Nation of Sceptics? The Czech EU Accession Referendum of 13-14 June 2003 // West European Politics. — 2004. — №. 4. — P. 691-715.

.1.17.Hanley S. From neo-liberalism to national interests: ideology, strategy, and party development in the euroscepticism of the Czech right // East European Politics & Societies. — 2004. — №. 3. — P. 513-548.

.1.18.Hashimoto T. Victory for European Albania: Democratic Election as a step towards’ strong states’ // European Perspectives. — 2009. — №. 1. — P. 75-93.

.1.19.Haughton T. Driver, conductor or fellow passenger? EU membership and party politics in Central and Eastern Europe // Journal of Communist Studies and Transition Politics. — 2009. — №. 4. — P. 413-426.

.1.20.Haughton T. We’ll finish what we’ve started: The 2002 Slovak parliamentary elections // Journal of Communist Studies and Transition Politics. — 2003. — №. 4. — P. 65-90.

.1.21.Haughton T. When does the EU make a difference? Conditionality and the accession process in Central and Eastern Europe // Political Studies Review. — 2007. — №. 2. — P. 233-246.

.1.22.Havlík V., Vykoupilová H. Two dimensions of the Europeanization of election programs: The case of the Czech Republic // Communist and post-communist studies. — 2008. — №. 2. — P. 163-187.

.1.23.Henderson K. EU accession and the new Slovak consensus // West European Politics. — 2004. — №. 4. — P. 652-670.

.1.24.Hille P., Knill C. Its the Bureaucracy, StupidThe Implementation of the Acquis Communautaire in EU Candidate Countries, 1999-2003 // European Union Politics. — 2006. — №. 4. — P. 531-552.

.1.25.Hislope R. Between a bad peace and a good war: insights and lessons from the almost-war in Macedonia // Ethnic and Racial Studies. — 2003. — №. 1. — P. 129-151.

.1.26.Hooghe L., Marks G. Calculation, community and cues public opinion on European integration // European Union Politics. — 2005. — №. 4. — P. 419-443.

.1.27.Kacarska S. Minority Policies and EU Conditionality-The Case of the Republic of Macedonia // JEMIE. — 2012. — Vol 11. — No 2. — P. 60-79.

.1.29.Komar O., Vujović Z. Europeanisation of National Political Parties and Party System: Case Study of Montenegro // Central Europe. — 2007. — P. 51-70.

.1.30.Kopecký P., Mudde C. The two sides of euroscepticism party positions on European integration in East Central Europe //European Union Politics. — 2002. №. 3. — P. 297-326.

.1.31.Kopecký P. Parliaments in the Czech and Slovak Republics: Party competition and parliamentary institutionalization. — Ashgate Pub Limited, 2001. — P 186-190.

.1.32.Krašovec A., Lajh D. Have democratization processes been a catalyst for the Europeanization of party politics in Slovenia? // Journal of Southern Europe and the Balkans. — 2008. — №. 2. — P. 183-203.

.1.33.Krause K. D. Slovakiais Second Transition // Journal of Democracy. — 2003. — №. 2. — P. 65-79.

.1.34.Kulcsár K. Az új politikai rendszer és a magyar valóság // Politikatudományi Szemle. — 2004. — №. 4. — P. 113-134.

.1.35.Kyvelidis I. State isomorphism in the post-socialist transition // European Integration Online Papers (EIoP). — 2000. — №. 2. — P. 1-15.

.1.36.Ladrech R. Europeanization and political parties towards a framework for analysis // Party politics. — 2002. — №. 4. — P. 389-403.

.1.37.Lewis P. G. Changes in the party politics of the new EU member states in Central Europe: patterns of Europeanization and democratization // Journal of Southern Europe and the Balkans. — 2008. — №. 2. — P. 151-165.

.1.38.Lavenex S., Schimmelfennig F. Relations with the wider Europe // JCMS: Journal of Common Market Studies. — 2007. — №. 1. — P. 143-162.

.1.39.Levitz P., Pop-Eleches G. Why no backsliding? The European Union’s impact on democracy and governance before and after accession // Comparative Political Studies. — 2009. — P. 1-35.

.1.40.Linek L., Mansfeldová Z. The parliament of the Czech Republic, 1993-2004 // The Journal of Legislative Studies. — 2007. — №. 1. — P. 12-37.

.1.41.Lippert B., Umbach G., Wessels W. Europeanization of CEE executives: EU membership negotiations as a shaping power //Journal of European public policy. — 2001. — №. 6. — P. 980-1012.

.1.42.Lipset M., Seong K. R., Torres J. C. A comparative analysis of the social requisites of democracy // International Social Science Journal. — 1993 — №45 (2). — P. 154-175.

.1.43.Małysa K. Kwestia europejska w programach polskej lewici po 1989 rocu. Przeglad stanowisk. // Polityka i Społeczeństwo. — 2014. — № 3(12). — S. 93-105.

.1.44.Mansfeldová Z. Central European Parliaments over Two Decades-Diminishing Stability? Parliaments in Czech Republic, Hungary, Poland, and Slovenia // The Journal of Legislative Studies. — 2011. — №. 2. — P. 128-146.

.1.45.Markowski R., Tucker J. A. Euroscepticism and the emergence of political parties in Poland // Party Politics. — 2010. — №. 4. — P. 523-548.

.1.46.Marks G., Wilson C. J., Ray L. National political parties and European integration // American Journal of Political Science. — 2002. — Vol. 46, No. 3. — P. 585-594.

.1.47.Marks G. et al. Party competition and European integration in the east and west different structure, same causality // Comparative Political Studies. — 2006. — №. 2. — P. 155-175.

.1.48.Marmola M. Nove partie w systemie partyjnum — specyfica Polski // Polityka i Społeczeństwo. — 2014. — № 3(12). — S. 83-92.

.1.49.Medvedevskina Z. and Slakota D. Baltijas valstis — miti un realitate // Kapitals. — 1998. — № 7. — S. 1-34.

.1.50.Mikkel E., Pridham G. Clinching the return to Europe: The referendums on EU accession in Estonia and Latvia //West European Politics. — 2004. — №. 4. — P. 716-748.

.1.51.MungiuPippidi A. The Return of Populism‐The 2000 Romanian Elections // Government and Opposition. — 2001. — №. 02. — P. 230-252.

.1.52.Noutcheva G. Fake, partial and imposed compliance: the limits of the EU’s normative power in the western Balkans // CEPS Working Documents. — 2007. — №. 7. — P. 1065-1084.

.1.53.Noutcheva G., Bechev D. The successful laggards: Bulgaria and Romania’s accession to the EU // East European politics & societies. — 2008. — №. 1. — P. 114-144.

.1.54.Orlović S. Democratisation and Europeanisation of Political Parties in Central and South-Eastern Europe // Politics in Central Europe. — 2007. — Volume 3. — №1-2. — P. 1-124.

.1.55.Pavlovaite I. Being European by joining Europe: Accession and identity politics in Lithuania // Cambridge Review of International Affairs. — 2003. — №. 2. P. 239-255.

.1.56.Petak Z., Musa A. Coordination for policy in transition countries: a case of Croatia // 22nd IPSA Conference. — 2012. — P. 8-12.

.1.57.Popescu M. The parliamentary and presidential elections in Romania, November 2000 //Electoral Studies. — 2003. — №. 2. — P. 325-335.

.1.58.Pridham G. Coalition behavior in new democracies of Central and Eastern Europe: The case of Slovakia // The Journal of Communist Studies and Transition Politics. — 2002. — №. 2. — P. 75-102.

.1.59.Pridham G. Legitimating European Union Accession? Political Elites and Public Opinion in Latvia, 2003-2004 // Party Politics. — 2007. — №. 5. — P. 563-586.

.1.60.Pridham G. The effects of the European Union’s democratic conditionality: the case of Romania during accession //Journal of communist studies and transition politics. — 2007. — №. 2. — P. 233-258.

.1.61.Przeworski A., Alvarez M. E., Cheibub J. A., Limongi F. What Makes Democracies Endure? // Journal of Democracy. — 1996. — №7:1 (January). — P. 39-55.

.1.62.Pšeja P., Hloušek V. Evropeizace politických stran a stranického systému v České republice // Politologický časopis-Czech Journal of Political Science. — 2008. — №. 4. — S. 299-317.

.1.63.Putnam R. Social capital: Measurement and consequences // Canadian Journal of Policy Research. — 2001. — №. 1. — P. 41-51.

.1.64.Renner S., Trauner F. Creeping EU membership in south‐east Europe: the dynamics of EU rule transfer to the Western Balkans // European Integration. — 2009. — №. 4. — P. 449-465.

.1.65.Rice T. W., Ling J. Democracy, economic wealth and social capital: Sorting out the causal connections // Space and Polity. — 2002. — №. 3. — P. 307-325.

2.1.66.Riigikogu valimine 20. september 1992. [электронный ресурс]. // Valimiste arhiiv. URL: <#"justify">Приложения

Приложения к части, посвящённой QCA анализу факторов, воздействующих на скорость европейской интеграции в странах пост-социализма (Глава 3) Модель 1.

приложение 1

Таблица 1. Пример расчёта среднего значения для кодировки независимой переменной идеологическая поляризация партийной системы для кейса Албании

Идеологическая поляризацияПартия19972002200520092015Среднее значениеСоциал-демократическая партия Албании (PSD Social Democratic Party of Albania)2,3722,0830,6560,6560,6560,8102Демократическая партия Албании (PD Democratic Party of Albania)0,4781,8830,9100,6542Албанская республиканская партия (PRSH Albanian Republican Party)2,831,786000,9232Социалистическая партия Албании (PSS Albanian Socialist Party)1,462,0831,3111,7141,7141,38033333Партия демократического альянса (AD Democratic Alliance Party)1,0931,2891,2891,2890,992союз за права человека (PBDNJ Union for Human Rights Party)4,5450,775001,064

приложение 2

Таблица 2. Пример расчёта медианного значения для кодировки независимой переменной фрагментация партийной системы для кейса Албании

Фрагментация партийной системыСтрана19972002200520092015Среднее значениеАлбания3,22,744,022,11,692,507142857

приложение 3

Таблица 3. Кодировка зависимой и независимых переменных. Модель 1

CountryЕвро-скептицизм/евро-оптимизм значимых для партийной системы политических партий (EU-skepticism/EU-optimism)Фрагментация партийной системы (fragmentation)Идеологическая поляризация национального парламента (polarization_ideology)Поляризация национального парламента по европейской повестке (EU_polarization)ВВП на душу населения (GDP per capita)Качество государственного управления (government efficiency)Социальный капитал (social capital)Скорость европейской интеграции — общая скорость вступления (EU accession speed_full)ALB5.70219142,511.0100001893.27-0.4531.362BIH2.6163571436,360.7400002709.59-0.6828.2391BUL3.8811391672,710.540000.53685.80.0133.8133CRO3.620452,721.000000.59648.980.4638.2125CZH4.73333333,721.250000.511245.630.7745.2100EST5.84615376,121.74000010468.180.7451.15102HUN5.0838792333,351.050000.58573.970.9442.03118LAT4.8219286335,800.860000.58273.130.4139.57104LIT4.5109666674,701.0300008294.660.4534.47101MAC4.644053,082.100000.52985.89-0.1534.821MONT4.993362,230.9900005000.270.0841.4748POL4.84967333,600.510000.57219.430.635.6121ROM3.737663,361.000000.54091.34-0.3430.28107SER5.804633,310.6900013972.04-0.3229.5649SLE4.5863778334,301.5600019696.990.6638.73107SLO5.604761854,170.45000017556.270.8936.595приложение 4

Таблица 4. Описание кодирования зависимой и независимых переменных. Модель 1

ПеременнаяОписание и правила кодированияИсточникЕвро-скептицизм/евро-оптимизм значимых для партийной системы политических партий (EU-scepticism/EU-optimism)3 < N < 4 = 0 - мягкий евро-скептицизм ведущих партий по отношению к европейской повестке. 4 < N < 5 = 1 - нейтральное отношение к европейской повестке. N >=5 = 2 — одобрение партиями европейского курса своей страны.Chapel Hill FoundationФрагментация партийной системы (fragmentation)2 < N < 3 = 0 - небольшая фрагментация партийной системы. 3 < N < 5 = 1 - средняя фрагментация партийной системы. N >=5 = 2 — высокая фрагментация партийной системы.собственный расчёт эффективного числа партий для каждого рассматриваемого кейса по формуле Г. ГолосоваИдеологическая поляризация национального парламента (polarization_ideology)0 < N < 0,5 = 0 - низкая идеологическая поляризация парламента. 0,5 < N < 1 = 1 - средняя идеологическая поляризация парламента. 1 < N < 2 = 2 - высокая идеологическая поляризация парламента.Manifesto ProjectПоляризация национального парламента по европейской повестке (EU_polarization)Политические игроки смогли прийти к согласию по европейской повестке уже на первом этапе европейской интеграции — 0 (отсутствие поляризации). На отдельных этапах евроинтеграции одна или несколько сил вступали в конфликт с другими значимыми политическими игроками по поводу европейской повестки — 1 (средний уровень поляризации). На протяжении всего или большей части евроинтеграционного процесса, ведущие политические силы находили в антагонистических отношениях по поводу европейского курса своей страны — 2 (высокий уровень поляризации).предварительный качественный анализ позиций ведущих политических партий рассматриваемых стран по европейской повестке + Manifesto ProjectВВП на душу населения (GDP per capita)N < 3590,1 долларов = 0 — низкий уровень ВВП (бедная страна). 3590,1 долларов < N < 12 694,21 доллара = 1 - средний уровень ВВП (среднеразвитая страна). N >=12 694,21 доллара = 2 — высокий уровень ВВП (богатая страна).World BankКачество государственного управления (government efficiency)N < -0,5 = 0 - низкое качество государственного управления. -0,5 < N < 0,5 = 1 - среднее качество государственного управления. N >=0,5 = 2 — высокое качество государственного управления.World Governance IndicatorsСоциальный капитал (social capital)N < 30% = 0 - низкий уровень социального капитала. 30% < N < 50% = 1 - средний уровень социального капитала. N >=50% = 2 — высокий уровень социального капитала.World Values SurveyСкорость европейской интеграции — общая скорость вступления (EU accession speed_full)страны-члены ЕС: N < 107=2 - группа высокой скорости европейской интеграции 107=< N <118 = 1 - группа средней скорости европейской интеграции N >= 118 = 0 — группа низкой скорости европейской интеграции страны-кандидаты на вступление в ЕС: N<49 = 2 - группа высокой скорости европейской интеграции 49== 62 = 0 — группа низкой скорости европейской интеграцииПортал Европейской комиссии и Совета Министров ЕС, статьи и книги, использованные во второй главе работы

приложение 5

Таблица 5. Кодирование переменных для анализа QCAmv. Модель 1

CountryЕвро-скептицизм/евро-оптимизм значимых для партийной системы политических партий (EU-scepticism/EU-optimism)Фрагментация партийной системы (fragmentation)Идеологическая поляризация национального парламента (polarization_ideology)Поляризация национального парламента по европейской повестке (EU_polarization)ВВП на душу населения (GDP per capita)Качество государственного управления (government efficiency)Социальный капитал (social capital)Скорость европейской интеграции — общая скорость вступления (EU accession speed_full)ALB20200110BIH22100000BUL00111110CRO00111110CZH11211212EST22201222HUN21211212LAT12111112LIT11201112MAC11210111MONT10101111POL11111212ROM01111110SER21121101SLO11221212SLE21002212

приложение 6

Таблица 6. Таблица истинности для увеличения скорости европейской интеграции. Модель 1.1. (а)

v1v2v3v4v5v6v7Oid00111110BUL,ROM00211110CRO11211211CZH22211211EST21211211HUN12111111LAT12211111LIT11111211POL12221211SLO22012211SLE

приложение 7

Таблица 7. Варианты комбинаций факторов, которые ведут к ускорению процесса европейской интеграции. Вариант для Модели 1.1. (а)

СтранаФакторы, способствующие увеличению скорости европейской интеграцииCZHEU-scepticism/EU-optimism{1} * fragmentation{1} * polarization_ideology{2} * EU_polarization{1} * GDP per capita{1} * government efficiency{2} * social capital{1}ESTEU-scepticism/EU-optimism{2} * fragmentation{2} * polarization_ideology{2} * EU_polarization{0} * GDP per capita{1} * government efficiency{2} * social capital{2}HUNEU-scepticism/EU-optimism{2} * fragmentation{1} * polarization_ideology{2} * EU_polarization{1} * GDP per capita{1} * government efficiency{2} * social capital{1}LATEU-scepticism/EU-optimism{1} * fragmentation{2} * polarization_ideology{1} * EU_polarization{1} * GDP per capita{1} * government efficiency{1} * social capital{1}LITEU-scepticism/EU-optimism{1} * fragmentation{1} * polarization_ideology{2} * EU_polarization{0} * GDP per capita{1} * government efficiency{1} * social capital{1}POLEU-scepticism/EU-optimism{1} * fragmentation{1} * polarization_ideology{1} * EU_polarization{1} * GDP per capita{1} * government efficiency{2} * social capital{1}SLOEU-scepticism/EU-optimism{1} * fragmentation{1} * polarization_ideology{2} * EU_polarization{2} * GDP per capita{1} * government efficiency{1} * social capital{1}SLEEU-scepticism/EU-optimism{2} * fragmentation{1} * polarization_ideology{0} * EU_polarization{0} * GDP per capita{2} * government efficiency{2} * social capital{1}

приложение 8

Таблица 8. Таблица истинности для уменьшения скорости европейской интеграции. Модель 1.1. (б)

v1v2v3v4v5v6v7Oid00111110BUL,ROM00211110CRO11211211CZH22211211EST21211211HUN12111111LAT12211111LIT11111211POL12221211SLO22012211SLE

приложение 9

Таблица 9 Комбинации факторов, которые повлияли на замедление процесса европейской интеграции. Вариант для Модели 1.1 (б)

СтранаФакторы, способствующие замедлению скорости европейской интеграцииBULEU-scepticism/EU-optimism{0} * fragmentation{1} * polarization_ideology{2} * EU_polarization{1} * GDP per capita{1} * government efficiency{1} * social capital{1}ROMEU-scepticism/EU-optimism{0} * fragmentation{1} * polarization_ideology{2} * EU_polarization{1} * GDP per capita{1} * government efficiency{1} * social capital{1}CROEU-scepticism/EU-optimism{1} * fragmentation{1} * polarization_ideology{2} * EU_polarization{1} * GDP per capita{0} * government efficiency{1} * social capital{1}

приложение 10

Таблица 10 Таблица истинности для увеличения скорости европейской интеграции. Модель 1.2. (а)

v1v2v3v4v5v6v7Oid20100110ALB22000000BIH11201112MAC10001112MONT21011101SER

приложение 11

Таблица 11. Варианты комбинаций факторов, которые ведут к ускорению процесса европейской интеграции. Вариант для Модели 1.2. (а)

приложение 12

Таблица 12. Таблица истинности для уменьшения скорости европейской интеграции. Модель 1.2. (б)

v1v2v3v4v5v6v7Oid20200110ALB22100000BIH11200112MAC10101112MONT11211101SER

приложение 13

Таблица 13. Комбинации факторов, которые повлияли на замедление процесса европейской интеграции. Вариант для Модели 1.2 (б)

СтранаФакторы, способствующие замедлению скорости европейской интеграцииALBEU-scepticism/EU-optimism{2} * fragmentation{0} * polarization_ideology{2} * EU_polarization{0} * GDP per capita{1} * government efficiency{1} * social capital{1}BIHEU-scepticism/EU-optimism{2} * fragmentation{2} * polarization_ideology{2} * EU_polarization{0} * GDP per capita{0} * government efficiency{0} * social capital{0}

приложение 14

Таблица 14. Пример расчёта среднего значения для кодировки независимой переменной идеологическая поляризация партийной системы для кейса Болгарии Модель 2

Идеологическая поляризацияПартия20012005Среднее значениеСоциалистическая партия Болгарии (BSP Bulgarian Socialist Party)1,0531,371,2115союз Демократических Сил (SDS Union of Democratic Forces)1,7952,3372,066движение за права и свободу (DPS Movement for Rights and Freedom)1,3961,1361,266коалиция евролевых (KEL Euroleft Coalition)000Национальное движение Симеона Второго (NDSV National Movement Simeon the Second)01,1670,5835Атака (ATAKA National Union Attack)0-5,263-2,6315

приложение 15

Таблица 15. Пример расчёта медианного значения для кодировки независимой переменной фрагментация партийной системы для кейса Болгарии

Фрагментация партийной системыСтрана20012005Среднее значениеБолгария4,15,014,555

приложение 16

Таблица 16. Описание кодирования зависимой и независимых переменных. Модель 2

ПеременнаяОписание и правила кодированияИсточникЕвро-скептицизм/евро-оптимизм значимых для партийной системы политических партий (EU-scepticism/EU-optimism)3 < N < 4 = 0 - мягкий евро-скептицизм ведущих партий по отношению к европейской повестке. 4 < N < 5 = 1- нейтральное отношение к европейской повестке. N>=5 = 2 — одобрение партиями европейского курса своей страны.Chapel Hill FoundationФрагментация партийной системы (fragmentation)2 < N < 3 = 0 - небольшая фрагментация партийной системы. 3 < N < 5 = 1 - средняя фрагментация партийной системы. N >=5 = 2 — высокая фрагментация партийной системы.собственный расчёт эффективного числа партий для каждого рассматриваемого кейса по формуле Г. ГолосоваИдеологическая поляризация национального парламента (polarization_ideology)0 < N < 0,5 = 0 - низкая идеологическая поляризация парламента. 0,5 < N < 1 = 1 - средняя идеологическая поляризация парламента. 1 < N < 2 = 2 - высокая идеологическая поляризация парламента.Manifesto ProjectПоляризация национального парламента по европейской повестке (EU_polarization)Политические игроки смогли прийти к согласию по европейской повестке до начала закрытия глав Соглашения о вступлении — 0 (отсутствие поляризации). В период закрытия отдельных глав одна или несколько сил вступали в конфликт с другими значимыми политическими игроками — 1 (средний уровень поляризации).предварительный качественный анализ позиций ведущих политических партий рассматриваемых стран по европейской повестке + Manifesto ProjectВВП на душу населения (GDP per capita)3590,1 долларов < N < 12 694,21 доллара = 1 - средний уровень ВВП (среднеразвитая страна). N>=12 694,21 доллара = 2 — высокий уровень ВВП (богатая страна).World BankКачество государственного управления (government efficiency)-0,5 < N < 0,5 = 1 - среднее качество государственного управления. N >= 0,5 = 2 — высокое качество государственного управления.World Governance IndicatorsСоциальный капитал (social capital)30% < N < 50% = 1 - средний уровень социального капитала. N >= 50% = 2 — высокий уровень социального капитала.World Values SurveyСкорость европейской интеграции — общая скорость вступления (EU accession speed_AAchapter)N<10 = 2 - группа высокой скорости европейской интеграции 1013 = 0 — группа низкой скорости европейской интеграцииПортал Европейской комиссии и Совета Министров ЕС, статьи и книги, использованные во второй главе работы

приложение 17

Таблица 1.7 Кодирование переменных для анализа QCAmv. Модель 2

приложение 18

Таблица 18. Таблица истинности для увеличения скорости европейской интеграции. Модель 2(а)

v1v2v3v4v5v6v7Oid01201010BUL00211111CRO01201111CZH,HUN02211121EST01211011LAT01201010LIT01201111MONT00201112POL01111010ROM02211112SLO21002112SLE

приложение 19

Таблица 19. Варианты комбинаций факторов, которые ведут к ускорению процесса европейской интеграции. Модель 2

СтранаФакторы, способствующие увеличению скорости европейской интеграцииCZH, HUNEU-scepticism/EU-optimism{0} * fragmentation{1} * ideological polarization{2} * polarization on the EU accession agenda{1} * GDP per capita{1} * good governance{1} * social capital{1}ESTEU-scepticism/EU-optimism{0} * fragmentation{2} * ideological polarization{2} * polarization on the EU accession agenda{0} * GDP per capita{1} * good governance{1} * social capital{2}LATEU-scepticism/EU-optimism{0} * fragmentation{1} * ideological polarization{2} * GDP per capita{1} * good governance{0} * social capital{1}LITEU-scepticism/EU-optimism{1} * fragmentation{1} * ideological polarization{2} * polarization on the EU accession agenda{0} * GDP per capita{1} * good governance{0} * social capital{1}MONTEU-scepticism/EU-optimism{0} * fragmentation{1} * ideological polarization{2} * polarization on the EU accession agenda{1} * GDP per capita{1} * good governance{1} * social capital{1}POLEU-scepticism/EU-optimism{0} * fragmentation{0} * ideological polarization{2} * polarization on the EU accession agenda{0} * GDP per capita{1} * good governance{1} * social capital{1}SLOEU-scepticism/EU-optimism{0} * fragmentation{1} * ideological polarization{2} * polarization on the EU accession agenda{1} * GDP per capita{1} * good governance{1} * social capital{1}SLEEU-scepticism/EU-optimism{2} * fragmentation{2} * ideological polarization{0} * polarization on the EU accession agenda{0} * GDP per capita{2} * good governance{1} * social capital{1}

приложение 20

Таблица 20. Таблица истинности для уменьшения скорости европейской интеграции. Модель 2 (б)

v1v2v3v4v5v6v7Oid01201110BUL00211211CRO01201211CZH,HUN02211221EST01211111LAT11201110LIT01201211MONT00201112POL01111110ROM02211212SLO21002212SLE

приложение 21

Таблица 21. Комбинации факторов, которые повлияли на замедление процесса европейской интеграции

СтранаФакторы, способствующие увеличению скорости европейской интеграцииBULEU-scepticism/EU-optimism{0} * fragmentation{1} * ideological polarization{2} * polarization on the EU accession agenda{0} * GDP per capita{1} * good governance{0} * social capital{1}CROEU-scepticism/EU-optimism{0} * fragmentation{0} * ideological polarization{2} * polarization on the EU accession agenda{1} * GDP per capita{1} * good governance{1} * social capital{1}ROMEU-scepticism/EU-optimism{0} * fragmentation{1} * ideological polarization{1} * polarization on the EU accession agenda{1} * GDP per capita{1} * good governance{0} * social capital{1}

приложение 22

Таблица 22. Кодировка зависимой и независимых переменных. Модель 3

CountryЕвро-скептицизм/евро-оптимизм значимых для партийной системы политических партий (EU-skepticism/EU-optimism)Фрагментация партийной системы (fragmentation)Идеологическая поляризация национального парламента (polarization_ideology)Поляризация национального парламента по европейской повестке (EU_polarization)ВВП на душу населения (GDP per capita)Качество государственного управления (government efficiency)Социальный капитал (social capital)Скорость европейской интеграции — скорость закрытия всех глав AA (EU accession speed_AAfull)BUL5,0838792333,2351,12152777803685,8009540,05017722933,857CRO4,620452,221,73730,59648,9799970,58571630738,275CZH4,8219286333,361,232111111011245,625120,77056238145,248EST4,66457,3751,446125010468,180490,74081382251,1552HUN4,4220753,031,44153333308573,9698740,93656754542,0339LAT5,7619047334,841,3058333330,513173,1210,45218873639,5727LIT4,8419898674,581,096738095011134,618460,47007202734,4728POL5,3099692893,0751,148404762013415,990,04760088435,647ROM4,29469042,750,6397777780,54091,33787-0,31555588730,2858SLE4,576578555,471,088976190,59696,991590,67718131838,7348SLO4,8811391673,9850,163017556,272440,89050921836,534

приложение 23

Таблица 23 Пример расчёта среднего значения для кодировки независимой переменной идеологическая поляризация партийной системы для кейса Болгарии

Идеологическая поляризацияПартия199720012005Среднее значениеСоциалистическая партия Болгарии (BSP Bulgarian Socialist Party)1,0531,0531,371,158666667союз Демократических Сил (SDS Union of Democratic Forces)0,6681,7952,3371,6движение за права и свободу (DPS Movement for Rights and Freedom)1,6551,3961,1361,395666667коалиция евролевых (KEL Euroleft Coalition)0000Национальное движение Симеона Второго (NDSV National Movement Simeon the Second)3,59201,1671,586333333Атака (ATAKA National Union Attack)00-5,263-2,6315

приложение 24

Таблица 24. Пример расчёта медианного значения для кодировки независимой переменной фрагментация партийной системы для кейса Болгарии

Фрагментация партийной системыСтрана199720012005Среднее значениеБолгария2,374,15,013,826666667

приложение 25

Таблица 25. Описание кодирования зависимой и независимых переменных. Модель 3

ПеременнаяОписание и правила кодированияИсточникЕвро-скептицизм/евро-оптимизм значимых для партийной системы политических партий (EU-scepticism/EU-optimism)3 < N < 4 = 0 - мягкий евро-скептицизм ведущих партий по отношению к европейской повестке. 4 < N < 5 = 1 - нейтральное отношение к европейской повестке. N >=5 = 2 — одобрение партиями европейского курса своей страны.Chapel Hill FoundationФрагментация партийной системы (fragmentation)2 < N < 3 = 0 - небольшая фрагментация партийной системы. 3 < N < 5 = 1 - средняя фрагментация партийной системы. N >=5 = 2 — высокая фрагментация партийной системы.собственный расчёт эффективного числа партий для каждого рассматриваемого кейса по формуле Г. ГолосоваИдеологическая поляризация национального парламента (polarization_ideology)0 < N < 0,5 = 0 - низкая идеологическая поляризация парламента. 0,5 < N < 1 = 1 - средняя идеологическая поляризация парламента. 1 < N < 2 = 2 - высокая идеологическая поляризация парламента.Manifesto ProjectПоляризация национального парламента по европейской повестке (EU_polarization)Политические игроки смогли прийти к согласию по европейской повестке до начала закрытия глав Соглашения о вступлении — 0 (отсутствие поляризации). В период закрытия отдельных глав одна или несколько сил вступали в конфликт с другими значимыми политическими игроками — 1 (средний уровень поляризации).предварительный качественный анализ позиций ведущих политических партий рассматриваемых стран по европейской повестке + Manifesto ProjectВВП на душу населения (GDP per capita)3590,1 долларов < N < 12 694,21 доллара = 1 - средний уровень ВВП (среднеразвитая страна). N>=12 694,21 доллара = 2 — высокий уровень ВВП (богатая страна).World BankКачество государственного управления (government efficiency)-0,5 < N < 0,5 = 1 - среднее качество государственного управления. N >= 0,5 = 2 — высокое качество государственного управления.World Governance IndicatorsСоциальный капитал (social capital)30% < N < 50% = 1 - средний уровень социального капитала. N >= 50% = 2 — высокий уровень социального капитала.World Values SurveyСкорость европейской интеграции — общая скорость вступления (EU accession speed_AAfull)N<48 = 2 - группа высокой скорости европейской интеграции 48=57= 1 — группа низкой скорости европейской интеграцииПортал Европейской комиссии и Совета Министров ЕС, статьи и книги, использованные во второй главе работы

приложение 26

Таблица 26. Кодирование переменных для анализа QCAmv. Модель 3

CountryЕвро-скептицизм/евро-оптимизм значимых для партийной системы политических партий (EU-scepticism/EU-optimism)Фрагментация партийной системы (fragmentation)Идеологическая поляризация национального парламента (polarization_ideology)Поляризация национального парламента по европейской повестке (EU_polarization)ВВП на душу населения (GDP per capita)Качество государственного управления (government efficiency)Социальный капитал (social capital)Скорость европейской интеграции — общая скорость вступления (EU accession speed_AAchapter)BUL21201110CRO10211210CZH11201211EST02211221HUN12201212LAT21212112LIT11201112POL21212112ROM01111110SLO12211211SLE11002212

приложение 27

Таблица 27. Таблица истинности для увеличения скорости европейской интеграции. Модель 3 (а)

v1v2v3v4v5v6v7Oid21201110BUL10211210CRO11202212CZH,HUN02201221EST21212112LAT, POL11201112LIT00111110ROM12211211SLO11002212SLE

приложение 28

Таблица 28. Варианты комбинаций факторов, которые ведут к ускорению процесса европейской интеграции. Модель 3 (а).

СтранаФакторы, способствующие увеличению скорости европейской интеграцииLAT, POLEU-scepticism/EU-optimism{2} * fragmentation{1} * ideological polarization{2} * GDP per capita{2} * good governance{1} * social capital{1}CROEU-scepticism/EU-optimism{1} * fragmentation{0} * ideological polarization{2} * polarization on the EU accession agenda{1} * GDP per capita{1} * good governance{2} * social capital{1}CZH, HUNEU-scepticism/EU-optimism{1} * fragmentation{1} * ideological polarization{2} * polarization on the EU accession agenda{0} * GDP per capita{2} * good governance{2} * social capital{1}ESTEU-scepticism/EU-optimism{0} * fragmentation{2} * ideological polarization{2} * polarization on the EU accession agenda{0} * GDP per capita{1} * good governance{2} * social capital{2}LITEU-scepticism/EU-optimism{1} * fragmentation{1} * ideological polarization{2} * polarization on the EU accession agenda{0} * GDP per capita{1} * good governance{1} * social capital{1}SLOEU-scepticism/EU-optimism{1} * fragmentation{2} * ideological polarization{2} * polarization on the EU accession agenda{1} * GDP per capita{1} * good governance{2} * social capital{1SLEEU-scepticism/EU-optimism{1} * fragmentation{1} * ideological polarization{0} * polarization on the EU accession agenda{0} * GDP per capita{2} * good governance{2} * social capital{1}

приложение 29

Таблица 29. Таблица истинности для уменьшения скорости европейской интеграции. Модель 3(б)

v1v2v3v4v5v6v7Oid11201110BUL10211210CRO11202212CZH,HUN02201221EST11212112LAT, POL11201112LIT00111110ROM12211211SLO11002212SLE

приложение 30

Таблица 30. Комбинации факторов, которые повлияли на замедление процесса европейской интеграции. Модель 3(б)

СтранаФакторы, способствующие замедлению скорости европейской интеграцииBULEU-scepticism/EU-optimism{2} * fragmentation{1} * ideological polarization{2} * polarization on the EU accession agenda{2} * GDP per capita{1} * good governance{1} * social capital{1}CROEU-scepticism/EU-optimism{1} * fragmentation{0} * ideological polarization{2} * polarization on the EU accession agenda{1} * GDP per capita{1} * good governance{2} * social capital{1}ROMEU-scepticism/EU-optimism{0} * fragmentation{1} * ideological polarization{1} * polarization on the EU accession agenda{1} * GDP per capita{1} * good governance{1} * social capital{1}

Аспирант+

Аспирант+

Учебная работа. Качественный сравнительный анализ влияния политико-партийных систем постсоциалистических стран на процессы их Европейской интеграции