Учебная работа. Энергетическая политика Китая в Центральной Азии
Энергетическая Политика Китая в Центральной Азии
ПЛАН
Введение
факторы, определяющие энергетическую политику Китая в Центральной Азии
Нефтепровод западный Казахстан-Китай
Газопровод века
Заключение
Использованная литература
ВВЕДЕНИЕ
Центральная Азия — регион, особенный своим геополитическим положением, наличием значительных запасов энергетических ресурсов, потенциальной конфликтностью, религиозно-этнической спецификой. Регион привлекает значительное количество внешних игроков — США, Европейский союз, Россию, страны Ближнего и Среднего Востока, Восточной и Южной Азии, поэтому политическая расстановка сил в регионе постоянно претерпевает изменения. В начало второго десятилетия XXI в. Центральная Азия вступает при наличии сети трубопроводов для экспорта энергоресурсов в Китай, что на долгую перспективу закрепляет за этой страной одну из ключевых ролей в политической и экономической жизни региона.
Основным компонентом энергетической политики КНР в Центральной Азии с середины 1990-х гг. является стратегия «выхода за пределы» («цзоу чуцюй»), суть которой заключается во внедрении китайского капитала и технологий на международный рынок. Более того, по мнению китайских исследователей, центр тяжести данной стратегии прежде всего должен находиться в России и странах Центральной Азии, поскольку они «владеют богатыми нефтегазовыми ресурсами, являются дружественно настроенными соседями и обладают относительной политической стабильностью» . В 1997 г. премьер Госсовета КНР Ли Пэн в своей статье «Политика Китая в отношении энергетических ресурсов» обозначил, что стратегия «выхода за пределы» ознаменовала новую эру в развитии энергетической дипломатии Пекина и привела китайские компании на глобальный энергетический рынок. Было отмечено, что, стремясь развивать собственный нефтегазовый комплекс, Китай должен использовать также иностранные ресурсы для своего развития. При этом премьер призвал задействовать «любые средства, включая лоббирование, финансовую помощь и обмен информацией, для достижения цели по диверсификации источников поставок энергоресурсов в Китай». Реализация данной стратегии должна сократить разрыв между внутренним производством и потреблением энергоресурсов и укрепить энергетическую безопасность путем диверсификации источников их импорта. С момента начала реализации данной стратегии в отношении стран Центральной Азии Китай планомерно продвигает свои энергетические интересы. Создается впечатление, что у стран региона отсутствует собственное стратегическое планирование, что дает Китаю возможность беспрепятственно проводить избранную линию. Какова роль Центральной Азии в обеспечении энергетической безопасности КНР? Какие инструменты использует Китай для решения своих энергетических задач в регионе? И действительно ли в китайско-центральноазиатском энергетическом взаимодействии фактор взаимности отсутствует? В данной статье представлен анализ этих вопросов.
ФАКТОРЫ, ОПРЕДЕЛЯЮЩИЕ ЭНЕГЕТИЧЕСКУЮ ПОЛИТИКУ КИТАЯ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ
Существует несколько особых факторов, которые в значительной степени обусловливают и определяют энергетическую политику Китая в Центральной Азии.
Во-первых, КНР непосредственно граничит со странами региона, вследствие чего Центральная Азия исторически была сферой геополитических и торгово-экономических интересов Китая. Через регион проходил Шелковый путь, а в XVIII-XIX вв. цинские правители при завоевании Синьцзяна претендовали на некоторые земли нынешней Центральной Азии, вплоть до озера Балхаш. В настоящее время население Синьцзян-Уйгурского автономного района (СУАР), граничащего с Казахстаном, Киргизией и Таджикистаном, этнически близко населению Центральной Азии: там проживают такие нации, как казахи, уйгуры, киргизы, узбеки, таджики и др., имеющие родственные связи с гражданами центрально-азиатских стран.
Во-вторых, в регионе располагаются значительные запасы стратегически важных для Китая энергетических ресурсов, в частности нефти, газа и урана. С начала XXI в. страны Центральной Азии использовали свои возможности и интенсифицировали усилия по разработке ресурсов нефти и газа. В результате темпы освоения удвоились. Только Казахстан в регионе обладает запасами нефти, сравнимыми со странами Персидского залива (более 1 млрд т). Доказанные запасы составляют 5,5 млрд т. В 2010 г. добыча нефти в Казахстане составила 81,6 млн т, что равно 2,1 % мировой добычи. При среднегодовом потреблении в 12 млн т за последние три года, экспортный потенциал Казахстана на сегодня составляет примерно 70 млн т нефти в год. Добыча нефти в Узбекистане и Туркменистане не столь значительна и в основном соответствует объему потребления.
Но самый привлекательный энергоресурс в регионе — природный газ. Наибольшими запасами природного газа среди стран Центральной Азии обладает Туркменистан — 8 трлн м 3. Добыча газа в Туркменистане в 2010 г. составила 42,4 млрд м 3, что значительно меньше объема добычи газа в Узбекистане.
Тем не менее благодаря большим запасам при наличии крупных инвестиций Туркменистан способен увеличить уровень добычи к 2015 г. до 180 млрд м 3. При годовом внутреннем потреблении примерно в 20 млрд м 3 это значительно увеличит экспортный потенциал страны. Казахстан и Узбекистан также обладают определенными экспортными возможностями в газовой отрасли. На сегодняшний день эти возможности — примерно на уровне 10 млрд м 3. Казахстан обладает одними из крупнейших в мире запасами урана.
При этом в 2009 г. Казахстан вышел на первое место по объемам добычи урана в год. В стране действует 21 рудник . В списках стран с наибольшими извлекаемыми запасами урана присутствует и Узбекистан.По запасам гидроэнергетических ресурсов Таджикистан занимает восьмое место в мире и одно из первых мест по удельным запасам (на душу населения и на единицу территории). Согласно внутренним оценкам, Таджикистан может за год выработать до 527 млрд кВт· ч электроэнергии, что предполагает значительный экспортный потенциал в сфере электроэнергетики.
В-третьих, Политика КНР в Центральной Азии взаимосвязана с развитием собственных западных провинций, которые непосредственно граничат со странами региона. К западным районам в КНР относятся провинции Шэньси, ГаньсуЮньнань, Гуйчжоу, Сычуань, Цинхай, город Чунцин и пять автономных районов — Нинся, СУАР и Тибет, Гуанси и Внутренняя Монголия. характерными признаками этих территорий являются следующие черты: значительные пространства — свыше 70 % территории страны, низкая плотность населения — 28 % средней плотности по Китаю, богатство природными ресурсами, неразвитая региональная инфраструктура, более низкий уровень образования и более низкий показатель ВВП на душу населения, чем в среднем по стране. непосредственно со странами Центральной Азии граничит СУАР — самый большой район Китая, занимающий почти одну шестую территории страны (1,6 млн км 2). одновременно это один из самых слабозаселенных китайских регионов. С этнокультурной точки зрения СУАР является частью Центральной Азии. Ханьцы в 2008 г. составляли всего 39,2 % населения района. примерно половина населения приходится на уйгуров. Также здесь проживают казахи, киргизы, таджики и представители других национальностей13. Большинство населения исповедует Ислам. На протяжении всей второй половины ХХ в. в СУАР неоднократно происходили беспорядки на этнической почве. Предотвращение проникновения националистических и религиозных движений в СУАР из Центральной Азии, а также Афганистана — важный аспект политики безопасности Китая. Но, кроме того, для противодействия появлению сепаратистских движений в СУАР и прекращения беспорядков Китаю важно социально-экономическое развитие этого района, улучшение жизни местного населения. При этом в СУАР имеются значительные запасы энергетических ресурсов. На район приходится 30 % всех перспективных запасов нефти и газа Китая, значительная часть запасов угля. Согласно современным оценкам Китайской национальной нефтегазовой корпорации (КННК), доказанные запасы нефти только в одном Таримском бассейне на территории СУАР достигают 620 млн т, а природного газа — 1,06 трлн м 3. Тем не менее, по экономическим причинам развития нефтегазового комплекса СУАР до 1990-х гг. не происходило — себестоимость добычи и производства энергоресурсов была значительно выше, чем в восточных районах страны. более того, в условиях отсутствия инфраструктуры импортировать энергоресурсы, используя морские перевозки, было гораздо выгоднее, чем инвестировать в разработку западных месторождений и транспортировку энергоресурсов через всю территорию Китая. В результате те незначительные объемы нефти, что добывались в СУАР, потреблялись на внутреннем рынке региона.
В-четвертых, Китаю крайне важно, чтобы Центральная Азия была для него стабильным в стратегическом плане тылом. В этой связи определяющим фактором является образовавшийся после распада Советского Союза силовой вакуум в Центральной Азии. россия оказалась не в состоянии удержать новые государства под своей опекой и предоставить им необходимую помощь. В то же время США предпринимают усилия для включения стран региона в сферу своего экономического и политического влияния, сформировав и закрепив их прозападную ориентацию. Так, в 1999 г. Конгресс США одобрил предложенный сенатором Сэмом Браунбаком «Акт о стратегии Шелкового пути», определивший стратегические интересы США в регионе. Существует предположение, что американцы стремятся поставить под свой контроль энергетические ресурсы и транспортно-энергетические структуры бассейна Каспийского моря, Казахстана и других центральноазиатских стран. Процесс расширения НАТО, его программа военного сотрудничества «Партнерство во имя мира», распространяемая в том числе на страны Центральной Азии, и операция в Косово в 1999 г. стимулировали опасения Китая, что военное и политическое влияние США подступает к непосредственным границам КНР . Террористическая акция против США 11 сентября 2001 г. и последовавшая за ней операция в Афганистане коренным образом повлияли на расстановку сил в регионе. Присутствие вооруженных сил США не могло отвечать интересам Китая даже при том, что нестабильность в Афганистане также являлась угрозой безопасности во всей Центральной Азии. Китай признает антитеррористическую роль США в Евразии, но стремится предотвратить их трансформацию в военную угрозу собственной безопасности. Более того, для Китая стратегически важно изменить региональный порядок так, чтобы исключить США из возможных территориальных или энергетических споров. Новая концепция национальной безопасности КНР, представленная Цзян Цзэминем в 1998 г., предполагает достижение безопасности за счет сотрудничества и совместного развития между соседними государствами. По мнению российских исследователей, стратегия безопасности в Евразии для Китая предусматривает экономическую поддержку государств Центральной Азии для обеспечения их опоры на собственные силы и предотвращения их зависимости от любой великой державы, включая даже Китай. таким образом, геоэкономическое внедрение обеспечивает геополитическое влияние. Такая позиция предопределила политику активной финансовой и экономической экспансии в регионе, что должно было позволить Китаю стать главным инвестором и торговым партнером центральноазиатских государств и тем самым создать благоприятное для себя международное окружение.
В-пятых, важным фактором региональной политики Китая в Центральной Азии является традиционное геополитическое восприятие собственной роли в качестве стратегического звена между морскими державами и континентальной частью Евразии. Согласно китайской концепции, роль Китая в Евразии исходит из его положения «сухопутной и морской державы». Полагается, что, находясь между главными сухопутными державами (Россия и Индия) и главными морскими державами (США и Япония), Китаю необходимо играть связующую роль. А для этого Китай должен обладать сильной экономикой и последовательно продвигать развитие взаимовыгодных дружественных отношений с соседними странами.
Помимо указанных факторов, китайские аналитики активно указывают на наличие взаимно дополняемых энергетических интересов у Китая со странами Центральной Азии: странам региона необходимы инвестиции для освоения своих нефтегазовых ресурсов и Рынок сбыта, а Китай нуждается в диверсификации источников энергии.
На мой взгляд, такие взаимно дополняемые интересы имеются у стран Центральной Азии с любой другой крупной державой — потребителем энергоресурсов, которая заботится о собственной энергетической безопасности: с США, со странами ЕС, с Индией, Японией. именно поэтому Китай крайне озабочен ростом влияния других великих держав в регионе. Китайские исследователи понимают, что именно стратегические трубопроводы смогут усилить геоэкономическую и геополитическую взаимозависимость между поставщиком (Центральная Азия) и потребителем (Китай).
Энергетическая Политика Китая в регионе не была равномерной и изменялась в зависимости от геополитических, экономических и внутриполитических факторов как в самом Китае, так и внутри государств региона. Промежуток от начала 1990-х гг. до настоящего времени можно условно разделить на два периода:
с начала 1990-х гг. по 2003 г.;
с 2003 г. по 2011 г.
НЕФТЕПРОВОД ЗАПАДНЫЙ КАЗАХСТАН-КИТАЙ
Реализация практических шагов КНР по импорту нефти и газа из Центральной Азии продвигалась в рамках уже сформулированных проектов транспортировки: нефтепровод Западный Казахстан-Китай и газопровод Туркменистан-Китай (через Узбекистан и Казахстан). По причине увеличения спроса в Китае на энергоресурсы эти проекты стали экономически целесообразными. наиболее гарантированным партнером для Китая в регионе был Казахстан, стремящийся диверсифицировать свой экспорт нефти, но на данном этапе способный сделать это лишь с помощью Китая. большинство приобретенных Китаем активов нефтедобывающей промышленности Казахстана находится на западе страны, поэтому в итоге проект предполагал наличие сети трубопроводов, соеди няющих г. Атырау в Западном Казахстане и г. Алашанькоу в СУАР.
В июне 2003 г. в ходе государственного визита нового председателя КНР Ху Цзиньтао в Казахстан КННК подписала с правительством Казахстана договор о строительстве казахско-китайского нефтепровода Атасу-Алашанькоу для переправки 400 000 баррелей сырой нефти в день. При этом Казахстан мог покрыть лишь 200 000 баррелей сырой нефти в день и поэтому в 2003 г. на встрече с Нурсултаном Назарбаевым Ху Цзиньтао поднял вопрос о возможности подключения России к данному проекту. В 2004 г. КННК и КазМунайГаз подписали соглашение о совместных инвестициях паритетных условиях в строительство нефтепровода Атасу-Алашанькоу протяженностью 962,2 км и проектной мощностью 10 млн т нефти в год. Для этого было создано совместное предприятие — КазТрансОйл — с равными долями обеих компаний. строительство второго этапа проекта завершилось в декабре 2005 г., а в июле 2006 г. он был введен в эксплуатацию. По нефтепроводу Атасу-Алашанькоу в Китай поставляется нефть с месторождений Центрально-го Казахстана. Поставки нефти из западных регионов Казахстана были уже возможны, для чего в Атасу была построена сливная эстакада для приема нефти с железнодорожных цистерн и дальнейшей ее перевалки в трубопровод Атасу-Алашанькоу.
Уже в 2006 г. АО НК КазМунайГаз и КННК подписали новое соглашение о строительстве недостающего участка нефтепровода Казахстан-Китай — из Кенкияка в Кумколь, которое было завершено в 2009 г. В 2010 г. этот участок работал в половину проектной мощности, то есть перекачал примерно 10 млн т нефти, что было равно примерно 2,2 % от общего объема потребления нефти в КНР (455 млн т). К 2013 г. трубопровод достигнет проектной мощности и начнет перекачивать до 20 млн т нефти в год. Тем не менее оценка ресурсной базы нефтепровода показывает, что ресурсов КННК для выхода на плановую мощность недостаточно. поэтому для его заполнения планируется брать российскую нефть из нефтепровода Омск-Павлодар-Атасу-Шимкент. В ноябре 2007 г. Астана и Москва договорились о поставках российской нефти в Китай.
Крупномасштабный проект нефтепровода Западный Казахстан-Китай можно считать реализованным. Этот проект стал частью китайского энергетического коридора Запад-Восток, в который входят также трубопроводы по транспортировке сырой нефти и нефтепродуктов на западе КНР. Создание нефтепровода Казахстан-Китай должно превратить Синьцзян в нефтяной склад и ускорить развитие сопутствующих отраслей, что сыграет важную роль в экономическом развитии КНР.
ГАЗОПРОВОД ВЕКА
Еще более значительный трубопроводный проект в Центральной Азии — проект прокладки газопровода из Туркменистана в Китай через Узбекистан и Казахстан. Генеральное соглашение о строительстве газопровода из Туркменистана в Китай и ежегодных поставках в КНР 30 млрд м 3 природного газа в течение 30 лет Ашхабад и Пекин подписали в 2006 г. В соответствии с Соглашением, Китай брал на себя обязательства проведения консультаций «с правительствами транзитных стран с целью достижения соглашений о взаимовыгодных условиях транзита природного газа через их территории».
В апреле 2007 г. Узбекистан и Китай подписали межправительственное соглашение о принципах строительства и эксплуатации газопровода протяженностью 530 км и мощностью 30 млрд м 3 природного газа в год для транзита туркменского газа. Оператором проекта на узбекском участке является узбекско-китайское СП ООО Asia Trans Gas, созданное национальной холдинговой компанией Узбекнефтегаз и КННК. строительство осуществляют китайские China Petroleum Pipeline Bureau (CPP) и China Petroleum Engineering & Construction Corporation (CPECC) и швейцарская компания Zeromax GmbH.
В июле 2007 г. во время государственного визита президента Туркмении Гурбангулы Бердымухамедова в Китай КННК заключила Соглашение о купле-продаже природного газа с государственным концерном Туркменгаз и Соглашение о разделе продукции с государственным агентством по управлению и использованию углеводородных ресурсов при президенте Туркменистана, предусматривающее полномасштабные работы по разведке и добыче природного газа на договорной территории Багтыярлык на правобережье Амударьи. В августе 2007 г. Туркменистан передал КННК лицензию на разведку и добычу газа на договорной площади Багтыярлык.
В марте 2008 г. казахстанская КазТрансГаз и китайская Trans-Asia Gas Pipeline Limited создали совместное предприятие ТОО Азиатский газопровод для строительства 1300-километрового казахстанско-китайского участка газопровода Центральная Азия-Китай. 14 декабря 2009 г. состоялся запуск газопровода Центральная Азия-Китай. В Китае весь проект позиционируется как второй газопровод Запад-Восток, а его трансграничная часть в Центральной Азии, доходящая до СУАР, является западным участком всего трубопровода. Общая протяженность газопровода — около 7000 км. При этом по территории Туркменистана проложено 188 км, Узбекистана — 525 км, Казахстана — 1293 км. В 2009 г. одновременно вместе с западным участком завершилось строительство трех ответвлений газопровода внутри СУАР, благодаря которым Урумчи (административный центр Синьцзяна) и ряд других районов Северного Синьцзяна стали первыми в Китае потребителями центральноазиатского газа. По территории самого Китая планируется проложить более 4860 км газопровода. Из СУАР, пересекая всю территорию страны с запада на восток, газопровод протянется до Гуанчжоу и Гонконга (в настоящее время осуществляется строительство морского участка газопровода протяженностью 29,3 км).
В 2010 г. казахстанская КазМунайГаз и КННК создали совместное предприятие по строительству газопровода Бейнеу-Шимкент (из западных районов Казахстана) с пропускной способностью 10 млрд м 3 в год для подключения к газопроводу Центральная Азия-Китай и обеспечения газом южных территорий Казахстана. строительство ветки началось в 2010 г.В июне 2010 г. Узбекистан и Китай договорились о строительстве к декабрю 2011 г. второй очереди газопровода из Узбекистана в Китай, по которой КНР будет получать узбекский газ в объеме 10 млрд м 3 в год. В апреле 2011 г. Ташкент и Пекин в рамках государственного визита президента Узбекистана Ислама Каримова в КНР подписали соглашение о строительстве третьей очереди, пропускная способность которой составит 25 млрд м 3 в год. В реализацию проекта (стоимость — 2,2 млрд долл.) будут привлечены Государственный банк развития Китая и КННК. Более того, в сентябре 2010 г. российская нефтегазовая компания Лукойл договорилась с КННК о поставках газа с узбекских месторождений. Начало поставок планируется на 2014 г. В 2010 г. импорт природного газа в Китае составил 17 млрд м 3, что равно 17 % от общего потребления. Из них 4,4 млрд м 3 уже пришло в Китай из стран Центральной Азии (остальной импорт был в виде сжиженного природного газа, СПГ). С учетом действующей первой и второй очередей этой газовой магистрали Китай с начала 2014 г. станет получать до 65 млрд м 3 туркменского и узбекского газа ежегодно. По прогнозам КННК, в 2015 г. потребление газа в Китае составит 230 млрд м 3, а объемы внутреннего производства не превысят 150 млрд м 3, следовательно,
стране будет необходимо импортировать до 80 млрд м 3. При этом к 2015 г. в стране будут введены в строй восемь новых терминалов по приему СПГ (к имеющимся трем), что значительно увеличит долю этого ресурса. При таком раскладе природный газ из Центральной Азии будет в перспективе составлять 40-60 % от общего импорта газа КНР. Остальной импорт будет покрываться за счет СПГ. Стоит отметить, что такие прогнозы не влияют положительно на ход переговоров между Китаем и Россией. В июне 2011 г. стороны снова не смогли заключить контракт по поставкам газа в Китай. сегодня речь идет уже о поставках после 2015 г., когда годовой рост потребности Китая в газе составит 16,8 %. Камнем преткновения остаются расценки. Россия, исходя из цен в Европе и расходов на перекачку в азиатском регионе, настаивает на 350 долл. за тысячу кубометров. Китайская сторона опирается на цены в Центральной Азии (200-210 долл.) и предлагает максимальный порог в 250 долл. Выходом в данных переговорах, скорее всего, станет долгосрочный план по строительству инфраструктуры в россии для экспорта СПГ. Значительным моментом для внутренней политики Китая является тот факт, что СУАР постепенно превращается в крупный коридор для импорта энергоносителей. Уже в ноябре 2007 г. в КНР был принят документ «Мнения Госсовета об ускоренном социально-экономическом развитии Синьцзяна», в котором отмечалось, что СУАР «должен придерживаться стратегии расширения открытости с ориентацией на страны Центральной Азии и постепенно превратиться в базу экспортно-ориентированной перерабатывающей промышленности» . Более того, многие западные исследователи отмечают, что для обеспечения стабильности поставок энергоресурсов из соседних государств, Китай реорганизует свои войска, находящиеся в СУАР. Так, тяжелые армейские батальоны в СУАР предназначены для защиты соответствующих месторождений и инфраструктуры в Центральной Азии. энергетический китай импорт нефть
Заключение
Энергетическая Политика Китая в Центральной Азии основана на растущем осознании Пекином важности этого региона. Результатами данной политики в первое десятилетие XXI в. стали не только газопровод Центральная Азия-Китай и нефтепровод Западный Казахстан-Китай, благодаря которым к 2014 г. страна планирует получать из региона по 65 млрд м 3 природного газа и 20 млн т нефти в год, что, безусловно, является весомым вкладом в обеспечение энергетической безопасности КНР. Перспективы получения уранового сырья и проекты в области электро-энергетики также не делают картину полной. Дело в том, что для китайских руководителей вопрос энергетической безопасности — это не просто где взять ресурсы, но и как доставить их конечному потребителю. Для Китая важны внутреннее экономическое развитие и социальная стабильность. Так, реализация широкомасштабной программы по освоению западных регионов повысило энергетические проекты. В свою очередь укрепление отношений и реальное сотрудничество со странами Центральной Азии внесло значительный вклад в развитие западных регионов КНР, в частности СУАР, который превращается в важный энергетический узел, что привлекает трудовые и финансовые ресурсы в этот район. Китайские руководители не оставляют без внимания и геополитические расчеты. тесная связь со странами региона обеспечивает Китаю надежный стратегический тыл на весьма долгую перспективу, что также необходимо для КНР. Как результат, энергетическая политика в Центральной Азии стала важной частью стратегии устойчивого развития Китая. Главными инструментами энергетической политики Китая в регионе выступают, с одной стороны, кооперативный подход в виде взаимодействия в рамках ШОС и стратегическое партнерство с каждой страной в отдельности, а с другой — элементы прагматического подхода в виде прямых инвестиций в экономики стран региона и предоставления долгосрочных кредитов. Тем самым Китай создает максимально благоприятные условия для деятельности своих государственных компаний. Главным игроком здесь является КННК. сегодня китайские компании обладают лицензиями на разработку нефтегазовых месторождений в регионе с запасами примерно в 3 млрд т нефти и 2 трлн м 3 природного газа, что не является пределом — Китай и далее будет укреплять свои позиции в энер-гетическом секторе стран Центральной Азии. В реализации энергетической политики КНР в регионе можно выделить ряд проблем. Во-первых, проблемой является политика западных государств, также заинтересованных в доступе своих корпораций к энергоресурсам региона. тут конкурентным преимуществом Китая является то, что он не выдвигает каких-либо политических или социальных условий сотрудничества, его интересы носят сугубо экономический характер. Во-вторых, проблемой можно назвать балансирующее поведение самих центральноазиатских государств, которые при сотрудничестве с внерегиональными силами стараются сохранить возможности своей внешней политики открытыми. Результатами энергетического взаимодействия с Китаем для стран Центральной Азии являются инвестиции и долгосрочные кредиты, диверсификация экспорта энергоресурсов, а также тесная стратегическая связь с крупнейшей развиваю-щейся экономикой и одним из важнейших акторов мировой политики. Выигрывают ли центральноазиатские государства от такого сотрудничества? Долгосрочные кредиты нужно возвращать, как правило, ресурсами. Инвестиции вкладываются прежде всего в развитие ресурсного сектора экономики. примечательно, что Китай не осуществляет инвестиций (ни прямых, ни портфельных, ни кредитных) в инновационные высокотехнологичные проекты за пределами страны, а, наоборот, привлекает иностранные инвестиции и технологии в свою экономику. Тем не менее в данном взаимодействии фактор взаимности не отсутствует. У стран Центральной Азии сформировано стратегическое планирование, но дело в том, что это планирование ориентировано на ресурсный характер экономики, что включает привлечение иностранных инвестиций в энергетический сектор, ускоренное строительство инфраструктуры и развитие переработки энергетических ресурсов. тут подходы стран немного различны в отношении нефти. Так, стратегическое планирование Казахстана направлено на максимальную диверсификацию экспорта ресурсов, а не на развитие собственных перерабатывающих мощностей. В Узбекистане же правительство старается законодательно закреплять обязательство добывающих компаний перерабатывать нефть на заводах внутри страны. Имеется также ряд факторов, которые позволяют Китаю продвигать собственные интересы внутри региона. Во-первых, оптимистичный сценарий развития Центральной Азии предполагает, что рано или поздно большие объемы энергоресурсов будут необходимы на внутреннее потребление для обеспечения своего промышленного роста, как это происходит в большинстве государств Юго-Восточной Азии. Сегодня же распоряжение ресурсами в Центральной Азии происходит без оглядки на это, вероятно, далекое, но возможное будущее. Такое стратегическое видение важно для того, чтобы стало возможно просчитать объем энергоресурсов, который страны могут экспортировать, чтобы не свести при этом к минимуму возможности собственного промышленного развития. Эта ситуациядействительно помогает Китаю продвигать свои энергетические интересы. На общерегиональном уровне стратегическое планирование не менее важно. Страны Центральной Азии входят в состав СНГ, но организация утратила свое своей эффективности. Китай использовал недостаток интеграционной активности в регионе в свою пользу, инициировав новую структуру со своим весомым участием — ШОС. В то же время, к примеру, в Юго-Восточной Азии Китаю пришлось налаживать диалог с уже существующим сильным объединением — АСЕАН, что предполагает необходимость брать в расчет сформированные стратегические интересы участников. Во-вторых, в странах Центральной Азии существует значительный государственный контроль над энергетической сферой. Во многом такая ситуация упрощает внедрение Китая, поскольку главной задачей при таком раскладе является согласование позиций на межгосударственном уровне. компании являются лишь исполнителями принятых решений. Это в значительной степени политизирует характер отношений в энергетической сфере. В-третьих, у стран региона наметилась конкуренция с Россией по продаже своих энергетических ресурсов Китаю: у Казахстана в отношении нефти; у Туркменистана, Узбекистана и Казахстана в отношении газа. такая конкурентная среда позволяет Китаю скорректировать вопросы сроков и цен в свою пользу. К примеру, за три месяца до заключения соглашения с Узбекистаном о поставках газа в июне 2010 г. глава государственного управления по энергетике КНР Чжан Гобао заявил, что многолетние переговоры с Россией о цене на газ близки к завершению. При этом Газпром был более скептичен в своих оценках, отметив лишь факт «достижения взаимопонимания по базовым вопросам». Сообщение о продвижении в переговорах по газу с Россией могло стимулировать Узбекистан скорее пойти на условия, которые предлагал Китай. Китайские стратеги и политические деятели очень эффективно используют весь спектр экономических и политических инструментов для реализации стратегии энергетической безопасности своей страны. Опыт энергетической политики Китая в Центральной Азии, в частности четкое стратегическое видение ситуации и планирование на долгосрочную перспективу, может быть весьма полезен не только самим странам региона, но и другим государствам, заинтересованным в продвижении собственных интересов в регионе.
Использованная литература
Джекшенкулов А. новые независимые государства Центральной Азии в мировом сообществе. М.: Научная книга, 2000. С. 165
Бао И. Китай: стратегические интересы в Центральной Азии и сотрудничество со странами региона. Центральная Азия и Кавказ. 2001. № 5. С. 117. P. Dorian. Central Asia is a Key Emerging Energy Player. Pipeline and Gas Journal. 2006, May.
№ 1 в мире! Казатомпром. 2009, 30 декабря, #»justify»>Гидроэнергетика Таджикистана: ресурсы, перспективы. Министерство энергетики и промышленности Таджикистана, #»justify»>Островский А. В. Запад догоняет Восток: десять лет программе развитии западных районов Китая: итоги и перспективы. ChinaPRO. 2010, 23 августа, #»justify»>s Energy Needs. Adelphi Paper 346. The International Institute for Strategic Studies. 2002. P. 55.Kozyrev Vitaly. Chinas Continental Energy Strategy: Russia and Central Asia. In: Collins Gabriel, Erickson Andrew, Goldstein Lyle, Murray William (eds.). Chinas Energy Strategy: The Impact on Beijings Maritime Policies. The China Maritime Studies Institute: the Naval Institute Press, 2008. P. 239.Зотов О. В. «Евразийские Балканы» в геополитике Китая: между морскими и сухопутными державами). Xuexishibao. 2006, April 26, #»justify»>Нефтепровод Кенкияк-Кумколь выйдет на полную мощность с 2013 г. ИНТЕРФАКС-Казахстан. 2010, 29 апреля, #»justify»>Проект нефтепровода из Казахстана в Китай. сайт посольства КНР в Республике Казахстан, #»justify»>Гриб Наталья, Ахундов Алек, Сидоров Александр. Туркмения вручила свои недра Китаю. Комерсантъ. 2007, 13 августа, #»justify»>первый газопровод Запад-Восток в Китае был построен и введен в эксплуатацию 1 октября 2004 г. К 2009 г. его пропускная способность превысила 12 млрд м 3, протяжен-ность — 4000 км: трубопровод начинается с Тарима (Синьцзян), тянется через 9 провинций, автономных районов и городов центрального подчинения и доходит до Шанхая.
Стартовал проект строительства трех ответвлений газопровода Запад-Восток для поставок газа из Туркменистана в Северный Синьцзян. Жэньминь Жибао. 2009, 27 сен-тября, #»justify»>Туркмения в 2012 г. начнет поставки природного газа в Гонконг. Regnum. 2011, 26 мая, www.regnum.ru/news/russia/1409138.html (последнее посещение — 10 июня 2011 г.). Report on Domestic and Overseas Oil & Gas Industry Development in 2010. CNPC Research Institute of Economics & Technology. 2011, January. Р. 14.Ibid. Р.
взгляд Китая на энергетическое сотрудничество с Россией: заместитель председателя Госкомитета КНР по развитию и реформам, начальник государственного энергетического управления Китая Чжан Гобао рассказал о ценообразовании на энергоресурсы между Россией и Китаем. ИНТЕРФАКС-Китай. 2010, 14 октября, #»justify»>См. например: Российско-китайское сотрудничество: перспективные направления и подводные камни. Наука в Сибири. 2010, 13 мая. № 19 (2754). С. 24-31.34.
Куликов Сергей. Пекин заявил о ценовой победе: российско-китайские газовые переговоры близки к финалу. независимая газета. 2010, 4 марта, http://www.ng.ru/economics/2010-03-04/4_pekin.html
