Учебная работа. Договора и международное сотрудничество в области противоракетной обороны
договора и международное сотрудничество в области противоракетной обороны
Введение
противоракетный договор оборона
Вторая мировая война явилась временем глубоких потрясений для всего человечества. Итоги этого глобального конфликта ощущались практически в каждом уголке земного шара. Тяжелые последствия немецких бомбардировок обнажили необходимость изобретения военных средств, способных обеспечить надежную защиту важнейших государственных объектов и гражданского населения от ракетных ударов.
Со времен возникновения первых противоракетных систем разработки в данной области вооружений находились на острие научно-технического прогресса. Построение архитектуры противоракетной обороны любого из государств — это всегда беспрецедентный по масштабам проект, включающий новейшие достижения в сфере радиолокационных и ракетостроительных технологий, а также в теории передачи информации и автоматизированного управления. Кроме того, данная отрасль военно-промышленных комплексов стран является не только одной из наиболее наукоемких, но и требующих колоссальных бюджетных затрат.
Основной задачей комплексов ПРО является отражение любой атаки, производимой при использовании баллистических ракет. однако процесс реализации этой функции сопряжен с трудностей. Во-первых, ликвидация угрозы должна производиться на значительном расстоянии от защищаемого объекта. Во-вторых, весь набор необходимых операций должен быть осуществлен в кратчайшие сроки, что объясняется высокой скоростью полета ракеты. В-третьих, успех выполнения поставленной задачи во многом зависит от верного определения точки нанесения удара, так как в состав сложной цели помимо боевого компонента входит большое число ложных целей, отражателей и генераторов помех. Тем не менее, в системах обеспечения безопасности государств, обладающих вооружениями данного класса, системы противоракетной обороны занимают довольно прочные позиции.
Актуальность темы исследования обусловлена тем, что изучаемая проблематика имеет непосредственное отношение к странам, находящимся в самых различных регионах нашей планеты. Пристальное внимание международного сообщества обращено как в сторону обладателей наиболее совершенными средствами защиты, так и в сторону проблемных государств. Кроме того, в данном контексте стоит обратить внимание и на роль таких субъектов современного миропорядка, как негосударственные акторы. Возможность завладения элементами ядерных вооружений преступными группировками, в том числе и террористическими, также дает импульс для развития противоракетных систем, так как потенциально представляет опасность не только для важнейших стратегических объектов тех или иных стран, по которым, скорее всего в период возможных военных действий могут быть нанесены первые ракетные удары. В случае попадания ядерного оружия в руки террористических организаций под угрозу попадает, в первую очередь, гражданское население.
Совершенствование класса наступательных вооружений напрямую связано с развитием вооружений оборонительных. Причем эту связь можно проследить не только при наблюдении за эволюцией ВПК отдельных государств. Во многом сопряженность развития боевого и защитного оружия довольно серьезно влияет на их внешнеполитический курс и, как следствие, на отношения между акторами. И это может служить как почвой для сближения, так и источником конфликтогенных тенденций в международном общении.
На момент начала второго десятилетия XXI-го века комплексами ПРО обладали Россия, США, Израиль, Япония, Китай и т.д. однако именно Российскую Федерацию и Соединенные Штаты можно без преувеличения назвать передовиками в деле разработки и совершенствования противоракетных систем. Москва и Вашингтон, являясь крупнейшими ядерными державами и обладательницами мощными комплексами защиты от ракетного нападения, наиболее тесно контактируют между собой по проблемным вопросам, касающимся ПРО. Эти контакты носят по большей части политический характер и далеки от реального практического сотрудничества. Противоречия, порождаемые разностью взглядов сторон на процесс построения противоракетных оборонительных структур, создает определенную атмосферу напряженности в отношениях между указанными странами. С учетом того, что РФ и США являются одними из важнейших политических игроков, недостаток взаимопонимания по вопросам систем противоракетной обороны выступает дестабилизирующим фактором не только на уровне двустороннего диалога, но и в глобальном масштабе. эффективное и полномасштабное взаимодействие этих двух крупнейших держав в сфере ПРО, напротив, во многом способствовало бы как улучшению отношений непосредственно между ними, так и укреплению стратегической стабильности в целом.
На проблематику, которой посвящено данное исследование не раз обращали внимание отечественные специалисты самого широкого спектра: представители политических кругов, журналисты, экономисты, военные.
Общим принципам функционирования систем противоракетной обороны посвящена статья Ходаренка М. «принципиальные основы концепции». В своей работе автор также описывает основные задачи, стоящие перед комплексами ПРО, и указывает на конкретные трудности, с которыми сопряжен процесс создания и работы соответствующих систем.
Истории развития систем ПРО и влиянию данного процесса на развитие двустороннего диалога Москвы и Вашингтона посвящена работа Колтунова В., Кубышкина А. и Степанова В. «Противоракетная оборона: история и современность», а также доклад Союза экономистов за сокращение вооружений «россия и противоракетная оборона США — история и современное положение».
Интерес вызывают труды Есина В.И. В статье «проблема ПРО в глобальной политике» фактор оборонительных вооружений представляется по большей части как конфликтогенный, что подтверждается наличием двух крупных «противоракетных кризисов» в истории взаимодействия США и СССР/России по данному вопросу. Работа «ЕвроПРО без мифов и политики» содержит информацию о планируемом ходе реализации новой концепции противоракетной обороны США и том, как это может повлиять на потенциал стратегических ядерных сил РФ.
особую ценность представляет собой труды Козина В.П. В статье «ЕвроПРО: тупик, из которого еще можно найти выход», автор уделяет внимание деятель Соединенных Штатов на европейском континенте, целью которой является развертывание глобальной противоракетной структуры. помимо этого, исследователь предлагает варианты решения проблемы ПРО в американо-российских отношениях, делая упор на том, что удачный исход зависит в большей мере от образа действий Вашингтона. В подобном ключе выполнена работа «Новое пространство безопасности и фактор ПРО», где говорится о приоритетной роли программы ПРО во внешнеполитическом курсе Белого дома, роли участия в этой инициативе Североатлантического альянса и условиях сотрудничества с ними России. Однако в бошей степени среди работ Козина В.П. выделяется монография под названием «Эволюция противоракетной обороны США и позиция россии (1945-2013)», которая является итогом всей научной работы, проделанной автором по данной тематике. глубокому анализу подвергается история развития противоракетной обороны Штатов со времен появления первых подобных комплексов, пристальное внимание уделяется проекту ПРО президента Барака Обамы, подробно описывается деятельность СССР и РФ в деле разрешения проблемы оборонительных вооружений в контексте двусторонних отношений с США.
О перспективах возможного сотрудничества Кремля и Белого дома по вопросам ПРО писали Мизин В., Немцев Ю., Новикова Д., Паршкова Ю. и т.д. Следует отметить, что многие специалисты сходятся во мнении: сотрудничество США и россии по вопросам противоракетной обороны возможно и, более того, необходимо. Подобной точки зрения придерживаются составители доклада «проблемы и перспективы сотрудничества России с США/НАТО в сфере противоракетной обороны» Е. Бужинский, В. Дворкин, В. Трубников и др.
Говоря о проблеме обеспечения стратегической стабильности в исторической ретроспективе и месте в этой системе фактора ПРО, нельзя не упомянуть труды такого крупного исследователя, как А.А. Кокошин. В работе «проблемы обеспечения стратегической стабильности» автор, помимо прочего, много внимания уделяет формированию и применению в СССР концепции «асимметричного ответа», как реакции на появление в США программы «Стратегической оборонной инициативы». О проектах использования космического пространства в военных целях, к коим можно отнести и противоракетные технологии, Кокошин пишет в работе «Россия и международная безопасность в космосе».
В целом следует сказать, что фундаментальных трудов, включающих в себя разделы, касающиеся различных аспектов проблематики настоящего исследования (теория, история, перспективы) в отечественной историографии насчитываются единицы, что говорит о необходимости дальнейшего изучения и систематизации материалов и документов по данной теме.
В ходе написания данной работы крайне полезным представился совместный труд отечественных и зарубежных авторов «Противоракетная оборона: противостояние или сотрудничество», опубликованный под редакцией А. Арбатова и В. Дворкина. В данной коллективной монографии Э. Риди, Д. Льюис, Д. Уэлкинг обращают свои взгляды на проблему связи нераспространения наступательного и оборонительного оружия, историю развития противоракетных американских систем, описание программы ПРО Б. Обамы.
Эволюции американской ПРО посвящена брошюра, выпущенная Информационным отделом Агентства по противоракетной обороне США «Missile Defense: the first seventy years», содержащая информацию о развитии оборонных программ Соединенных Штатов от их появления до 2013 г. Сведения о технической структуре и возможностях программы ПРО США можно получить из доклада Р. Хендриксона «Европейский поэтапный адаптивный подход (ЕПАП) ПРО». Тему того, как в будущем может меняться программа ПРО США, затрагивает в своей статье Ф. Коул.
При формировании источниковой базы данного исследования были использованы следующие документы: Заявление РФ относительно противоракетной обороны от 8 апреля 2010 г., Заявление Президента РФ Дмитрия Медведева в связи с ситуацией, которая сложилась вокруг системы ПРО стран НАТО в Европе 2011 г., в котором подробно описаны меры, которые могла бы принять российская сторона в случае дальнейшего бесконтрольно расширения глобальной ПРО США. Так же использовался ряд Посланий Президента Федеральному Собранию РФ 2007 г., 2008 г., 2010 г., касающихся проблемы ПРО. Обязательно следует выделить Договор между СССР и США об ограничении систем противоракетной обороны 1972 г., долгое время являвшийся основой стратегической стабильности в отношениях двух стран, Протокол к Договору по ПРО 1974 г., внесший дополнительные ограничения на владение Советским союзом и Соединенными Штатами противоракетными комплексами. При написании работы также были привлечены: Речь президента Рейгана 1983 г., посвященная проекту Стратегической оборонной инициативы, комментарии президента США Б. Обамы об усилении ПРО в Европе 2009 г., Заявление министра обороны США Ч.Хейгла 2013 г., в котором говорится о корректировке планов США в сфере ПРО и т.д.
Объектом данного исследования выступает международная ситуация вокруг проблемы построения систем противоракетной обороны.
Предмет исследования — влияние процесса создания архитектуры ПРО на отношения между США и Российской Федерацией.
Хронологические рамки исследования определяются промежутком с 1956 г. по 2014 г. В 1956 г. в СССР было положено начало практической деятель по созданию комплексов защиты от ракетного нападения, включавших себя элементы, схожие с компонентами сегодняшних ПРО. Работы над созданием систем, направленных на ликвидацию ракетных угроз были начаты в 1956 г. и в США. Верхняя хронологическая граница исследования была определена в связи с заявлением Вашингтона в апреле 2014 г. о приостановлении переговоров с Москвой по противоракетной обороне в связи с ситуацией на Украине.
Географические рамки исследования обусловлены границами Европейского региона, как части построения глобальной ПРО США, а также территорией Соединенных Штатов и российской Федерации.
При написании данного исследования были использованы следующие методы: исторический подход при систематизации материалов и документов по рассматриваемой теме; историко-описательный метод при описании исторических событий; сравнительный метод при рассмотрении основных тенденций развития ПРО США и СССР/россии; аналитический метод при изучении мнений и точек зрения экспертов по проблематике исследования.
Цель настоящего исследования — изучить ход эволюции систем противоракетной обороны, а также влияние данного процесса на американо-российские отношения.
В соответствии с поставленной целью был определен круг задач: во-первых, рассмотреть основные тенденции развития противоракетных комплексов и отношений между СССР/Россией и США во второй половине XX — начале XXI вв.; во-вторых, проанализировать характер российско-американского диалога по проблеме ПРО в 2009-2014 гг.
Определяя степень изученности темы, следует сказать, что проблема распространения оборонительных вооружений и влияния соответствующих тенденций на внешнюю политику Москвы и Вашингтона в отношении друг друга не является изученной в достаточной степени. Данный вопрос по-прежнему является одним из основных во взаимодействии России и США и в перспективе будет занимать столь же высокие позиции в иерархии интересов названных государств, что создает серьезный потенциал для будущих исследований.
1. Развитие систем противоракетной обороны и отношения СССР/россии и США с 1950-х по 2009 г.
.1 Роль СССР и США в процессе подготовки и подписания договора по противоракетной обороне 1972 г.
С того момента, как США и СССР стали обладателями ядерного оружия (1945 и 1949 г., соответственно), а затем и приступили к взятию его на вооружение, необходимость наличия средств защиты от возможного ядерного удара стала еще более очевидной. Практически одновременно Москва и Вашингтон начали работы по созданию систем противоракетной обороны.
Что касается советского Союза, то до начала 50-х гг. подобные разработки носили в основном исследовательский характер и велись с перерывами (свернуты в августе 1950 г. в связи с началом создания системы противовоздушной обороны Москвы).
Однако вскоре стало ясно, что силами ПВО надежный защитный комплекс создать не удастся. Это побудило группу советских маршалов в августе 1953 г. обратиться к Президиуму ЦК КПСС с запиской, где обосновывалась необходимость создания системы обороны от баллистических ракет. руководство страны с должным вниманием отнеслось к мнению военных. В октябре того же года вышло распоряжение Совета Министров СССР «О возможности создания средств ПРО». За ним в декабре последовало постановление «О разработке методов борьбы с ракетами дальнего действия».
Результатом обсуждения проблемы ПРО на уровне руководящих органов СССР стало постановление ЦК КПСС и СМ СССР «О противоракетной обороне» от 3 февраля 1956 г., которое перевело работу над созданием противоракетных средств из научно-исследовательского в практическое русло. Было предусмотрено создание зенитных ракет, радиолокационных комплексов будущей защитной системы, а также полигона для испытаний. Этот комплекс получил название «Система А».
С самого их начала центром разработок СССР в сфере ПРО являлось, конечно, обеспечение безопасности Москвы. Одним из первых проектов в данном направлении стала система обороны «А-35», создававшаяся на основе экспериментальной «Системы А». Однако в своем первоначальном виде «А-35» просуществовала недолго ввиду слишком высокой сложности и малой эффективности. Хотя в марте 1961 г. был осуществлен первых успешный перехват баллистической ракеты системой «А-35», полностью вышеуказанных проблем этот единичный на тот момент пример не решал, и наряду с «А-35» в сфере противоракетной обороны стали появляться новые проекты. К примеру, система «Таран», обладающая рядом прогрессивных характеристик. Основное отличие нового проекта состояло в его заявленной способности прикрытия основной территории СССР от массивного ядерно-ракетного нападения. более того, появление проекта «Таран» дал толчок возникновению новых, более совершенных систем перехвата. например, проект «Аврора», рассматриваемый Советом обороны в марте 1965 г. (так же был отклонен ввиду нестыковки затрат и предполагаемых возможностей системы).
С прекращением работ над одними проектами начиналась работа над другими, продолжалась доработка над компонентами уже существующих систем («А-35»). Все это, естественно, сопровождалось колоссальным расходованием средств.
В истории развития ПРО США так же начитывается немало амбициозных и дорогостоящих проектов.
Началось все в 1956 г., когда в Штатах приступили к работе над программой с символическим названием «Defender» («защитник»). В рамках ее реализации занимались такими вопросами, как непосредственная разработка будущих систем борьбы с ракетами, оценка их возможностей поиска, сопровождения и перехвата баллистических ракет. На основе программы «Defender» возник проект системы «Nike-Zeus» («Найк-Зевс», 1957 г.), имевшей, как и первые советские проекты, довольно скромные характеристики. «Найк-Зевс» могла прикрывать лишь отдельные объекты на территории Соединенных Штатов. низкий уровень эффективности системы, обусловленный техническими причинами, привел к закрытию программы в 1962 г. Это вызвало к жизни новый комплекс разработок «Nike-X» («Найк-Икс», 1963 г.) являвшийся, в принципе, усовершенствованной версией двух предыдущих систем. Улучшенный вариант ракеты «Найк-Зевс» получил название «Спартан». Увеличенная дальность и высота перехвата ракет, повышенная маневренность создавали возможность для прикрытия целых районов.
Для защиты отдельных объектов, находящихся в обороняемой зоне, разрабатывалась ракета «Спринт», имеющая более короткий радиус действия (дальность и высота перехвата — 40 и 30 км, соответственно). Это позволило создать своеобразную двухуровневую систему защиты (всего района и его единичных объектов), которую планировалось использовать для отражения удара, направленного на 25 американских городов (50 — в расширенном варианте).
после пересмотра потенциала системы «Найк-Икс» и вынесения вердикта о невозможности отражения ею массированного ядерного удара в сентябре 1967 г. было принято решение о свертывании этой программы и начале работы над следующей («Sentinel», «Часовой»). Это был своего рода новый этап работ в США в сфере ПРО, т.к. при удачном развертывании компонентов «Часового» стало бы возможным обеспечение безопасности всей государственной территории при условии того, что нападение не будет носить характер массированного. При этом «Сентинел» должна была защищать не только пусковые шахты межконтинентальных баллистических ракет, но и население. Для этого требовалось развернуть на территории страны минимум 17 противоракетных баз по большей части вблизи крупных городов. Это вызвало широкий общественный резонанс, в том числе и среди рядовых американцев.
Под давлением противников вышеупомянутой системы, вступив на пост президента Соединенных Штатов в 1969 г., Ричард Никсон принял решение о реорганизации программы «Часовой», преобразованной с внесением ряда определенных корректировок в последствии в систему «Сейфгард». новый комплекс был переориентирован на защиту по большей части пусковых шахт МБР и аэродромов бомбардировочной авиации, хотя задача прикрытия 48 штатов (хоть и не полного) оставалась актуальной.
Активное развертывание систем «Сейфгард» было приостановлено как раз подписанием договора по ПРО 1972 г., о котором речь пойдет далее.
В целом хотелось бы отметить ряд сходств в эволюции систем противоракетной обороны СССР и США до подписания соответствующего договора.
Во-первых, что касается самой технологии перехвата, обе стороны рассматривали два их варианта. первый — уничтожение ракеты путем мощного взрыва на большом расстоянии. Другой вариант — так называемое попадание «пулей в пулю», т.е. посредством прямого контакта противоракеты и самой ее цели.
Во-вторых, четкая односторонняя направленность, точное определение направления угрозы, что характерно для отношений того времени между данными странами.
В-третьих, работы были начаты и велись приблизительно в одно и то же время.
В-четвертых, ход эволюции технологий ПРО как в Союзе, так и в Штатах начинался от разработки комплексов малого радиуса действия к постепенному его расширению. Разработки эти шли в достаточно быстром темпе, что было обусловлено бурным развитием наступательных технологий противника.
Можно без преувеличения сказать, что развитие систем противоракетной обороны с самого их зарождения являлось неотъемлемой частью набирающей обороты гонки вооружений. очевидно, что вопрос ограничения развертывания оборонных противоракетных комплексов представлялся не менее важным, чем те же меры в отношении средств нападения.
крупные подвижки на пути к решению вопроса, касающегося ограничения систем противоракетной обороны Соединенных Штатов и советского Союза, наметились еще в середине 60-х годов. довольно интересным представляется факт, что инициатива исходила со стороны именно американского руководства. В июне 1967 г. в Гласборо (штат Нью-Джерси) состоялась встреча председателя Совета Министром СССР А.Н. Косыгина с Президентом Соединенных Штатов Америки Л. Джонсоном и Министром обороны США Р. Макнамара. На этой встрече советской стороне впервые было предложено заключить соглашение об ограничении систем противоракетной обороны. Параллельно было сделано следующее заявление: в случае, если Советский союз ответит на предложения США отказом, это может спровоцировать последних к усилению своих ядерных сил.
Однако положительного ответа Джонсон и Макнамара не услышали. По мнению советского руководства, неприемлемо было ограничивать один вид вооружений (оборонный компонент), не уделяя внимание другому, даже более опасному (стратегические ядерные вооружения). Используя лозунг «Оборона — это морально, а нападение — безнравственно», советская сторона выдвигала следующие контрпредложения: либо решить сначала проблему разоружения, либо заниматься параллельно как сокращением СЯС (стратегических ядерных сил), так и вопросами ПРО.
Позиция СССР на тот момент была вполне оправдана. Она основывалась на том факте, что в США в декабре 1960 г. был разработан Единый комплексный оперативный план (Single Integrated Operational Plan, SIOP), представляющий собой сценарий ведения полномасштабной ядерной войны против СССР. В 1961 г. его заменил SIOP-2, предусматривающий следующие меры: уничтожение советского ядерного арсенала; подавление системы ПВО; уничтожение органов и пунктов военного и государственного управления; уничтожение крупных группировок войск; нанесение ударов по городам.
Естественно, что в случае реализации данной программы, США понадобился бы весь их арсенал. здесь следует отметить, что на момент начала 60-х гг. XX в. американцы обладали явным преимуществом перед СССР как по числу ядерных боезарядов, так и по количеству средств доставки (3110 против 432 и 1532 против 187, соответственно). В подобных условиях Советскому союзу было необходимо позаботится о сокращении отставания от противника в сфере ядерных вооружений. очевидно, что усечение программ ПРО в обход снятия проблемы ограничения СЯС никак не могло устроить советскую сторону.
США же, напротив, могли бы получить колоссальные выгоды, реализуя они свои идеи, касающиеся ограничения противоракетных систем. Предложение о сокращении оборонного компонента нельзя было назвать просто жестом доброй воли. Под подобными инициативами так же были соответствующие основания. Дело в том, к началу 60-х годов в Союзе обнаружилась явная тенденция опережения США в области разработок по ПРО. Уже в 1961 г. советским инженерам удалось осуществить безъядерный перехват ракеты. сегодня это можно назвать серьезным техническим прорывом, т.к. уменьшилась необходимость использования ядерных боезарядов, опасных не только в военном, но и в экологическом отношении. американцы смогли повторить успех советских ученых только через 23 года.
Таким образом, если бы СССР сразу пошел навстречу Штатам, имеющееся советское преимущество (хоть и ограниченное) было бы потеряно. американцы обеспечили бы себе ведущие позиции во всех аспектах, сравнявшись с СССР по показателям возможностей ПРО и опередив союз по количеству ядерных вооружений. Да и аргументы американская сторона выбрала, как казалось, разумные. Развитие оборонительных систем обязательно влечет за собой прогресс наступательных вооружений. Это только раскручивает оружейную гонку и нарушает «хрупкое равновесие между странами, основанное на ядерном сдерживании».
Из вышесказанного следует, что позиции обеих сторон во многом были мотивированы и отвечали требованиям сложившейся на то время ситуации. Однако по характеру эти позиции были неодинаковы. СССР выступал в роли «догоняющей» стороны, вынужденной отвечать на потенциальные вызовы противника. вполне отвечало логике холодной войны.
Хотя взгляды советского руководства на проблему ПРО были довольно категоричны, все же Советский Союз не стал полностью абстрагироваться от американских предложений, одновременно сохраняя уверенность в необходимости комплексного подхода к проблеме сокращения вооружений. В мае 1968 г. в ООН советская сторона в лице заместителя Министра иностранных дел В.В. Кузнецова выразила свою готовность приступить к обсуждению темы ограничения стратегических вооружений (ОСВ). Спустя месяц американскому правительству от Министра иностранных дел СССР А.А. Громыко было направлено предложение обсудить взаимное сокращение как оборонительных вооружений, так и наступательных сил. Л. Джонсон ответил согласием. Однако переговоры были прерваны почти на полгода в связи с августовскими событиями в Чехословакии.
лишь 15 декабря 1968 г. контакты возобновились, когда новый Министр обороны США К. Клиффорд в своем публично выступлении выразил готовность американского правительства вновь приступить к обсуждению проблемы ОСВ. Смягчению позиции Вашингтона способствовало осознание американским руководством отсутствия возможности в короткий промежуток времени создать щит, обеспечивающий полное прикрытие всей территории государства. Сказывалась и крайне высокая стоимость подобных разработок.
Активная фаза обсуждения проблемы ПРО являлась частью переговорного процесса по ограничению стратегических наступательных вооружений, которые начались 17 ноября 1969 г. в городе Хельсинки. Состав делегаций включал в себя специалистов разного профиля, как политиков, так и ученых. От советского Союза в Хельсинки были направлены следующие лица: В.С. Семенов (глава делегации, заместитель министра иностранных дел), генерал-полковник Н.В. Огарков (первый заместитель начальника Генштаба), генерал-полковник Н. Н. Алексеев (председатель научно-технического комитета Генштаба), Г.М. Корниенко (заведующий отделом США МИД СССР), академик П.С. Плешаков (заместитель министра радиоэлектронной промышленности). В составе американской делегации находились: посол Дж. Смит (глава делегации, директор Агентства по контролю над вооружениями и разоружению), его заместитель Ф. Фарли, Нитце П. (бывший заместитель министра обороны США), Г. Браун (бывший министр ВВС США), Л. Томпсон (бывший посол США в СССР), генерал Р. Аллисон. Набор таких высокопоставленных лиц говорил о важности предстоящих обсуждений. Интересными представляются обстоятельства, при которых генералу Аллисону было присвоено очередное воинское звание. Данное распоряжение было отдано, когда американское руководство узнало, какой высокий ранг имели военные делегаты СССР, направленные в Хельсинки. Тем временем советская группа уже летела в столицу Финляндии. Поспешность и сам факт принятия этого решения расценивался как подтверждение серьезности, с которой американская сторона относилась к предстоящей встрече.
Однако встреча эта носила скорее подготовительных характер. Повестка дня как таковая определена не была. Основной целью обеих сторон было узнать, какие намерения имеют Москва и Вашингтон. О полной симметрии взглядов, конечно, говорить, не приходилось ни по вопросу стратегических ядерных вооружений, ни по вопросу о соответствующих оборонительных средствах. Советская сторона была вполне восприимчива к тезису американцев о разрушительном воздействии мощных национальных систем ПРО на стратегическую стабильность, однако Москва была против параллельного ограничения систем противовоздушной обороны (ПВО) СССР, на чем в свою очередь настаивала американская делегация. По соображениям, высказываемым представителям Вашингтона, советские силы ПВО имели потенциальные возможности перехвата баллистических ракет.
Тем не менее на переговорах в Хельсинки проявилась одновременно была обнаружилась и заинтересованность в развитии диалога. Следствием этого стало начало второго раунда переговоров, проходивших в Вене с 16 апреля по 14 августа 1970 г. Как и первые обсуждения в Хельсинки (с 17 ноября до 22 декабря 1969 г.), переговоры в столице Австрии были частью международного процесса по ОСВ, в который по-прежнему была включена проблема ПРО. Со стороны Советского Союза было предложено ограничить системы противоракетной обороны функцией защиты столиц. Соединенные Штаты так же рассматривали подобных вариант, однако говорили и о возможности полного отказа от ПРО.
С наступлением нового переговорного этапа разногласий по поводу ограничения стратегических вооружений не убавилось. более того, стороны понимали бесперспективность (по крайней мере, на тот момент) попыток решить одновременно проблемы ограничения наступательных и оборонительных вооружений. поэтому было решено основное внимание переключить на второй аспект ограничения оружейной гонки, т.к. в этой сфере столкновение мнений было менее масштабным. 20 мая 1971 г. от имени правительств СССР и США было заявлено о намерении «сосредоточить усилия в текущем году на подготовке соглашения по ограничению развертывания систем противоракетной обороны (ПРО). Достигнута также договоренность, что при заключении соглашения по ПРО будут согласованы некоторые меры и в области ограничения стратегических наступательных вооружений». В тот же день при обмене письмами между Косыгиным и Никсоном были провозглашены исходные положения, составившие в будущем основу для продолжения советско-американских переговоров об ОСВ:
«- ограничения на системы ПРО должны быть одинаковыми для обеих договаривающихся сторон;
договор по ПРО и временное соглашение о некоторых мерах в области ограничения СНВ должны быть подписаны одновременно;
в основу временного соглашения по СНВ должен быть положен принцип «замораживания» этих вооружений на существующих у сторон уровнях».
Так проблема ПРО на время стала основной в рамках советско-американских переговоров по поводу ограничения оружейной гонки. 8 июля 1971 г. в Хельсинки был открыт новый переговорный цикл. Как и прежде, СССР был готов ограничиться обороной столиц. А вот позиция США изменилась. Прежде всего, корректировке подверглось первое из вышеперечисленных исходных положений: теперь, исходя из американских планов, ограничения для обеих сторон одинаковыми не были. Согласно предложениям США, можно было либо прикрыть столицу, либо выбрать 3 (позже 2) района для обороны.
Проекты обеих сторон были логически обоснованы. На тот момент в СССР уже были начаты работы по строительству ПРО Москвы. А в США у приступили к сооружению защитных комплексов для военных баз Гранд-Фокс и Мальмстром. однако несмотря на очевидную резонность и советских, и американских предложений, к соглашению дела шли довольно неуверенно. В этих условиях Москва предоставила Вашингтону еще один вариант решения вопроса, заключавшийся в следующем: обеим сторонам разрешалось обезопасить столицу; США при этом сохраняли возможность прикрытия военных баз (но только одной); а Советский Союз приобретал право на защиту шахтных пусковых установок МБР в количестве, эквивалентном числу установок, находящихся на американской базе. однако подобный подход не мог удовлетворить США, т.к. они вряд ли бы согласились на демонтаж одной из баз, строительство которой шло уже несколько месяцев (начато еще к началу весны 1971 г.), при одновременном строительстве защитного комплекса для столицы.
Дискуссии вокруг ограничения систем противоракетной обороны продолжались. Узел был ослаблен почти через год, когда в ходе визита президента Никсона в Москву 26 мая 1972 г. был наконец-то подписан Договор между Союзом советских Социалистических Республик и Соединенными Штатами Америки об ограничении систем противоракетной обороны. Важнейшей частью договора являлась статья 3, в которой были определены показатели, по которым у сторон имелись наиболее острые разногласия. Согласно этой статье, каждая из сторон получила Право на оборону 2-х районов радиусом 150 км: один «с центром, находящимся в столице данной стороны» и другой, где «расположены шахтные пусковые установки МБР». В пределах этих районов можно было развертывать «не более ста пусковых установок противоракет и не более ста противоракет на стартовых позициях». стороны обязались так же «не создавать, не испытывать и не развертывать системы или компоненты ПРО морского, воздушного, космического или мобильно-наземного базирования» (ст. 5, ч.1). Согласно Протоколу к Договору по ПРО (от 3 июля 1974 г.), количество прикрываемых объектов было сокращено до одного (ст. 1, ч. 1 Протокола), при этом СССР отказывался от защиты базы МБР, а США — от столичного района (ст.1, ч. 2 Протокола). США выбрали для защиты базу МБР Гранд-Форкс (штат Северная Дакота).
георгий Маркович Корниенко, один членов советской делегации на переговорах по ОСВ, оценивал договор по ПРО 1972 г. как «грандиозный», т.к. «в нем нашли воплощение государственная мудрость и политическое мужество тех, кто сумел понять и признать, что в ракетно-ядерный век единственно разумным и наилучшим из способов защититься от этого оружия является взаимный отказ от защиты, то есть от создания территориальных систем противоракетной обороны страны». действительно, колоссальную значимость ДПРО 1972 г. переоценить сложно. В паре с Договором об ограничении стратегических вооружений договор по ПРО открыл путь к дальнейшему поступательному процессу разоружения. С точки зрения экономики, страны получили возможность значительно снизить расходы на ВПК. И наконец, в политическом смысле ДПРО 1972 г. способствовал переводу отношений США и СССР в стадию разрядки, стабильности и предсказуемости. конечно, предсказуемость эта была условной и держалась на страхе уничтожения своей страны в условиях отсутствия национальной ПРО, однако подобная мотивация являлась мощнейшим фактором сдерживания.
1.2 Развитие американских противоракетных систем после подписания Договора по противоракетной обороне 1972 г. и ответные меры россии
После подписания Договора по ПРО 1972 г. напряженность вокруг вопроса об оборонительных системах значительно спала. Началась работа по претворению ДПРО в жизнь.
Согласно Ст. 8 Договора в декабре 1972 г. была создана Постоянная консультативная комиссия, которая должна была «рассматривать вопросы, касающиеся выполнения принятых обязательств, а также связанные с этим ситуации, которые могут считаться неясными; предоставлять на добровольной основе информацию, которую каждая из Сторон считает необходимой для обеспечения уверенности в выполнении принятых обязательств; рассматривать возможные изменения в стратегической ситуации, затрагивающие положения настоящего Договора; рассматривать по мере необходимости возможные предложения по дальнейшему повышению жизнеспособности настоящего Договора, в том числе о внесении в него поправок в соответствии с положениями настоящего Договора» и т.д.
Что же касается работ по развитию систем противоракетной обороны на территории СССР и США после подписания ДПРО 1972 г., то они долгое время велись без существенных нарушений договора. Однако ситуация резко изменилась в марте 1983 г., когда Президент Соединенных Штатов Рональд Рейган, известный своей жесткой позицией в отношении Советского Союза, объявил о начале работ над программой «Стратегической оборонной инициативы» (СОИ). Эта оборонная система должна была представлять собой своеобразный щит, способный защитить всю территорию Штатов от массированного ядерно-ракетного нападения со стороны СССР. По замыслу своих создателей комплексы ПРО СОИ должны были иметь возможность перехвата цели на любом участке ее полетной траектории (начальном, среднем и конечном), что обеспечивалось бы расположением компонентов системы как на земле, так и в космическом пространстве. Сам Рейган говорил, что СОИ должна «освободить мир от угрозы ядерной войны. Она даст нам средства, способные сделать ядерное оружие бессильным и ненужным… Народы мира смогут защитить себя от ракетного удара, и человечество, в конечном счете, избавится от ярма взаимного страха».
Это был в высшей степени амбициозный проект, который должен был сконцентрировать в себе все научные достижения в области противоракетной обороны, имеющиеся на тот момент в США. Более того, американским ученым еще только предстояло приступить к созданию некоторых технологий (рентгеновские лазеры, пучковое оружие космического базирования).
В США к концепции «Звездных войн» (второе название СОИ, полученное из-за входивших в систему компонентов космического базирования) было не однозначное. особую настороженность в отношении «детища» Рейгана выражали научные круги, указывая на то, что реализация данной программы будет очень дорого стоить бюджету США, а техническая составляющая проекта вообще делала перспективу его претворения в жизнь крайне туманной. Беря во внимание низкий уровень потенциальной эффективности «звездного купола», бывший министр обороны США Р.Макнамара, который, к слову, был одним из инициаторов переговорного процесса в сфере ПРО, вообще отзывался о СОИ, как о «дырявом зонтике».
В Советском Союзе вести о предстоящем создании эшелонированной ПРО США были восприняты с осуждение, т.к. проект СОИ был прямым нарушением договора по ПРО 1972 г., причем по нескольким аспектам. Во-первых, реализация программы Стратегической оборонной инициативы представляла собой не что иное, как создание национальной системы ПРО США, что противоречило Статье 1, части 2 Договора. Во-вторых, использование компонентов СОИ, которые планировалось разместить в космосе, было запрещено Статьей 5, часть 1.
Чтобы разрешить вопрос о космических вооружениях, в августе 1983 г. американской стороне было предложено заключить соглашение, запрещавшее разработку любых типов вооружений космического базирования, обладающих способностью поражать цели на земле, в атмосфере или в космосе. Данную советскую инициативу подкреплял введенный тогда же мораторий на испытания противоспутниковой системы, имевшейся у СССР.
Вашингтон дал согласие на обсуждение вопроса о космических оружейных компонентах в рамках двустороннего переговорного процесса о контроле над вооружениями, но работы в области СОИ были продолжены. Через год после провозглашения программы Рейгана по распоряжению министра обороны США К. Уайнбергера была создана Организация по осуществлению СОИ (SDIO), которую возглавил генерал-лейтенант Дж. Абрахамсон. Исследования в рамках Организации были направлены на «разработку приборов для обнаружения, сопровождения, селекции и оценки степени поражения стратегических ракет в любой из фаз их полета на фоне ложных целей и помех; разработку ракет-перехватчиков стратегических МБР и БРПЛ другой стороны; создание различных разновидностей оружия, в том числе направленной передачи энергии (лучевого оружия); на создание электромагнитных пушек» и т. д.
подобное развитие событий не могло не вызвать активизации работ по ПРО и в советском Союзе, которые проводились в рамках концепции так называемого «асимметричного ответа». Сущность этой концепции состояла в следующем: даже в тяжелейших условиях, когда Штатами будет развернута национальная эшелонированная система ПРО страны, функционирующая с применением различных видов оружия направленной передачи энергии, советские ЯС должны сохранять возможность нанесения в ответ «неприемлемого ущерба» (таким образом планировалось убедить американцев в неприемлемости осуществления превентивного удара).
Примечательно, что в СССР реакция на появлении стратегии «асимметричного ответа» была схожа с отношением в США к СОИ: у обеих хватало противников даже внутри стран, где они были приняты. Что касается советской ответной концепции, большие препятствия в ее реализации были связаны со сложившимися в ходе холодной воны своего рода традициями принятия политических решений. Дело в том, что ранее было принято отвечать на угрозу, какие-либо действия американской стороны, как раз, симметрично.
Тем не менее, концепция «асимметричного ответа» выстояла и дала серьезный толчок советским научно-исследовательским и опытно-конструкторским разработкам в области перспективный оружейных технологий. 15 июля 1985 г. было принято правительственное постановление, одобрившее «комплексные долгосрочные программы проведения исследовательских и экспериментальных работ, направленных на изыскание путей создания многоэшелонной системы ПРО наземного и космического базирования».
В рамках ответной советской стратегии действий было принято решение о работе над двумя крупномасштабными проектами. Работа над первой программой, именуемой «Д-20» и представлявшей собой комплекс наземного базирования, была поручена Министерству радиопромышленности. В основу программы легли результаты предыдущих разработок, таких как А-135 и А-1035 и т.д. По замыслам советских ученых, уже к концу 1980-х годов в СССР должны были начаться испытания противоракетных комплексов, обладавших новыми возможностями как обнаружения, так и перехвата баллистических ракет. Особое внимание разработчики уделяли технологиям, позволяющим поражать цели без применения ядерных зарядов (оружие энергии направленного действия).
Параллельно с тем, как в Министерстве радиопромышленности велась работа над совершенствованием наземных противоракетных компонентов, в Министерстве общего машиностроения занимались созданием системы «СК-1000», которая имела явные сходства с американской СОИ, т.к. по аналогии с ней в своем составе должна была иметь космические средства перехвата ракет на их активной стадии полета за пределами атмосферы. Система СК-1000 должна была включать на ряду с противоракетными так же и противоспутниковые средства, которые могли бы быть использованы для борьбы с космическими компонентами СОИ. Т.о., программа СК-1000 была не просто похожа на проект Вашингтона, она во многом была направлена именно против него.
Как уже было отмечено, и в США, и в СССР научные круги трубили о невозможности (по крайней мере, в краткосрочной перспективе) реализации программы Стратегической оборонной инициативы. Что касается вышеупомянутой советской стратегии «асимметричного ответа» на действия США, то ее реализация проявилась в желании руководства СССР все-таки осуществить планы по созданию мощнейших противоракетных комплексов, объективная необходимость чего отсутствовала. По словам директора Института политического и военного анализа Александра Шаравина, «СОИ изрядно напугала наше высшее военно-политическое руководство, и мы всерьез втянулись в гонку вооружений в этой сфере».
То, что в данной главе программе СОИ президента Рейгана уделяется так много внимания, не случайно. Ее появление и развитие оказало колоссальное влияние как на обстановку внутри противоборствующих стран (СССР и США), так и на сферу международных отношений. Причем эти перемены сработали на долгосрочную перспективу.
Что касается США, следует отметить, что сегодняшнее существование в структуре Пентагона Агентства противоракетной обороны (Missile Defense Agency) это прямое следствие создания Офиса стратегической оборонной инициативы. Сегодня данное агентство занимается в том числе и проектом ЕвроПРО, оживленные дискуссии вокруг которого будут описаны в следующей главе. Кроме того, сами технологические разработки СОИ в будущем составили базу для будущих программ ПРО США.
На ситуацию в СССР инициатива Рейгана повлияла неоднозначно. Безусловно, СОИ вызвала небывалый всплеск в сфере советских НИОКР. Однако во многом это обуславливалось изменениями в самом процессе принятия политических решений. С появлением стратегии «асимметричного ответа» на разработку ответных американцам мер были брошены огромные средства. С одной стороны, это должно было усиливать военный потенциал нашего государства. С другой же стороны, совершенствование систем ПРО еще больше разгоняло гонку вооружений, что противоречило общей тенденции на их сокращение.
Существует мнение, что СОИ внесла свою лепту в распад (развал) Советского союза. Согласно данным соображениям, реакция СССР на СОИ была просчитана наперед и то, возможно ли было реализовать проект Рейгана или нет, не было столь неважно. основной целью американских политиков было нанесение сокрушительного удара по экономике СССР. Александр Шаравин комментирует данную точку зрения следующим образом: «конечно, СОИ не стала основным фактором распада СССР, но внесла заметную роль в перенапряжение военно-промышленного комплекса и всей экономики страны. Свою разрушительную роль она, безусловно, сыграла. Но, подчеркиваю, не определяющую».
таковыми были следствия второго кризиса ПРО в советско-американских отношениях, окончание которому было положено в начале 1990-х годов. непосредственным завершением кризиса можно считать подписание Вашингтоном и Москвой договора СНВ-1, в котором было указана приверженность сторон положениям договора об ограничении систем противоракетной обороны 1972 г.
В конце 1992 г. победу на президентских выборах одержал кандидат от демократической партии Билл Клинтон. Согласно его распоряжению, американская программа ПРО была переориентирована со стратегической в сторону создания системы противоракетной обороны театра военных действий (ПРО ТВД). Смена позиции американского руководства была обусловлена результатами войны в Персидском заливе (1990-1991 г.), привлекшей внимание к необходимости защиты американских военных подразделений от баллистических ракет меньшей (от 500 до 1000 км) дальности т.н. «государств-изгоев». В свете этих событий большее количество американских средств поступало теперь на модификацию тактических оборонительных систем, среди которых особо выделялась система ПРО ТВД THAAD (Theater High Altitude Area Defense), обладавшая способностью к перехвату баллистических ракет на высоте 120-150 км, т.е. фактически в космосе.
Несмотря на то, что долгое время летные испытания комплекса THAAD были неудачными, развитие технологий в области ПРО ТВД вновь вернули Америку к разговорам о стратегической ПРО. С 8 ноября 1994 г. лидирующие позиции в Конгрессе США заняли республиканцы, ратовавшие за создание ПРО всей территории Штатов. В феврале 1995 г. Конгрессом был одобрен законопроект «об укреплении национальной безопасности» (National Security Revitalization Act), в котором высказывалось требование развертывание комплексов ПРО сразу, как только это будут позволять технические условия.
изначально Конгресс не имел возможности реализовать свои требования, касавшиеся НПРО (до 1999 г. республиканцам не удавалось преодолеть президентское вето и обструкцию голосования демократами). однако настойчивое давление республиканцев без полного внимания не оставалось. В 1997 г. администрация Клинтона подготовила проект создания национальной противоракетной системы, получившей условное название «3+3». Суть данного плана состояла в разработке за 3 года комплекса национальной ПРО с возможностью его развертывания в следующие 3 года (к 2003 г.). Разместить комплексы ПРО в рамках плана «3+3» планировалось на Аляске (сначала 20, потом 100 единиц). В западной части Алеутского архипелага на о. Симия должен был быть расположен основной радар (РЛС наземного базирования), дополняемый радарами раннего предупреждения в Британии, Гренландии, штатах Массачусетс, Аляска и Калифорния. На третьем окончательном этапе РЛС НБ планировалось разместить на территории других стран.
Данный план как бы временно гармонизировал внутреннюю политическую обстановку в Вашингтоне, сочетая в себе видения проблемы ПРО как Президента, так и Конгресса. С одной стороны, республиканцы были удовлетворены началом работ над НПРО, с другой стороны, по настоянию лидера США, если к 2000 г. необходимости развертывания стратегических противоракетных комплексов не обнаружится, данный процесс можно будет отложить, не прерывая при этом соответствующих технологических исследований. Дело в том, что, по мнению Клинтона, та тот момент реальной угрозы со стороны «государств-изгоев» не существовало. Сторонники же развертывания НПРО, напротив, указывали на существование потенциальной опасности, исходящей, прежде всего, от стран третьего мира, а также КНР и Северной Кореи (особую тревогу американцев вызвал состоявшийся 31 августа 1998 г. пуск северокорейской БР повышенной дальности «Тэпходон»). примечательно, что Россия отнюдь не рассматривалась на тот момент как основная угроза ядерного нападения на Штаты даже теми, кто яро настаивал на развертывании (лишь как угроза случайного запуска ракет). Сам же Клинтон считал, что принятие в Конгрессе республиканского законопроекта о НПРО могло бы помешать нормальному развитию отношений между Вашингтоном и Москвой.
Тем не менее, в январе 1999 г. Клинтон под давлением республиканцев, указывавших на остроту северокорейской угрозы (в связи с вышеупомянутыми испытаниями ракеты «Тэпходон») заявил о необходимости модификации договора по ПРО. В этом же году для обсуждения данного вопроса была создана Группа стратегической стабильности, руководили которой Г. Мамедов (заместителя министра иностранных дел РФ) и С. Тэлботт (заместитель госсекретаря США). в течение 1999-2000 гг. был проведен ряд рабочих встреч, но российская сторона от изменений договора, являвшегося «краеугольным камнем стратегической стабильности», категорически отказалась.
Тем временем испытания в рамках проекта «3+3» проходили неудачно. Возможно, именно это обстоятельство заставило Президента США отложить начало строительства национальной системы ПРО, переадресовав это дело следующей администрации.
После того, как в ноябре 2000 пост Президента Соединенных Штатов занял республиканец Джордж Буш-младший, ситуация вокруг ПРО США поменялась коренным образом. новый американский лидер видел в создании системы национальной противоракетной обороны не иначе как исключительную задачу государственной политики, одновременно ратуя за отказ от договора по ПРО. Впервые со времен СОИ в Вашингтоне вновь всерьез заговорили о создании эшелонированной ПРО, способной перехватывать ракеты на всех стадиях полета. решительно было настроено и ближайшее окружение нового президента. Спустя месяц после выборов новый вице-президент США Р. Чейни объявил, что НПРО США будет развернута так или иначе, невзирая на позицию России.
В отношениях между Россией и США возник новый «противоракетный кризис» (первый разразился в середине 1960-х гг. с началом развертывания в СССР системы «А-35» и ответным развертыванием американцами межконтинентальных БР и БРПЛ). случился В конце 2001 г. российском руководству официально было заявлено о желании Вашингтона выйти из договора 1972 г. Комментируя этот шаг Вашингтона, Президент россии, Владимир Путин, заявил, что препятствовать подобному желанию Москва не может, однако «это вернет обе стороны к противостоянию прошлых лет и будет подрывать доверия между двумя государствами». С 14 июня 2002 г. США уже не являлись связанными обязательствами по данному соглашению. У Америки появились возможности для создания не только национальной ПРО, но и глобальной. Как отмечали сами американские эксперты, выход из Договора «оказал значительное воздействие на противоракетную программу Пентагона, поскольку это позволило без всяких ограничений использовать существующие ракетные технологии».
Подобные действия американской стороны не могли не заставить Россию действовать определенным образом. В качестве контрмер было начато совершенствование российских ядерных сил с целью придания им способности преодолевать любую американскую ПРО. Напряженность в отношениях сторон постепенно нарастала. Мотивируя выход из Договора стремлением обезопасить страну от агрессии стран третьего мира, в марте 2004 г. Пентагон объявил о намерении развертывания второго позиционного района ПРО на территории штата Калифорния (к строительству первого на Аляске приступили практически одновременно с выходом из Договора) и одновременной модификации РЛС в гренландском городе Туле и Файлингдейлз-Муре (Великобритания). Однако особо Россию нервировало желание США создать «третий позиционный район» (ТПР), развертывание которого предполагало размещение компонентов американской ПРО в Чехии (радар в 60 км от Праги) и Польше (10 двуступенчатых ракет-перехватчиков шахтного базирования как в Калифорнии и на Аляске) к 2004-2005 г.
Позиция РФ в отношении ТПР в Восточной Европе была довольно критичной. В феврале 2007 г в Мюнхене состоялась конференция по проблемам безопасности, на которой В.В. Путин выразил несогласие Москвы с действиями американской стороны, указывая на тот факт, что «ракетного оружия, реально угрожающего Европе, с дальностью действия порядка 5-8 тысяч километров, нет ни у одной из так называемых проблемных стран», против угрозы со стороны которых и были направлены компоненты глобальной ПРО США и союзников. Еще ярче свое видение проблемы президент РФ обрисовал в апреле 2007 г., обращаясь с посланием к Федеральному собранию, где заявил, что россия в ответ на планы США по созданию ТПР в Польше и Чехии может снять с себя обязательства по ДОВСЕ. более того, в случае реализации данной американской инициативы, российская сторона будет вынуждена переориентировать свои наступательные ракетные системы на угрожающие ей комплексы.
Однако чрезмерно категоричными настроения в российских политических кругах не были. В феврале 2007 г. в Хайлигендамме (Германия) на саммите тогда еще «группы восьми» россия предложила США совместно использовать Габалинскую РЛС (Азербайджан) для создания общей системы противоракетного мониторинга. Ожидаемого отклика эти альтернативные предложения не получили: было лишь указано, что опасения России беспочвенны, т.к. комплекс в Редзиково (Польша) имеет возможность перехвата не более одной российской МБР.
Следующая попытка снять напряжение вокруг ТПР была предпринята Путиным на российско-американском саммите в Кеннебанкпорте (июль 2007 г.). помимо Габалинской, в общую информационную инфраструктуру ПРО предлагалось включить Армавирскую РЛС. Согласно соображениям президента РФ, американская система ПРО, должна была стать подконтрольной Совету Россия-НАТО и превращена в общеевропейскую противоракетную систему с центрами раннего предупреждения в Брюсселе и Москве. однако отмечая важность ТПР как интегрированной части американской системы ПРО, менять свои планы в Польши и Чехии американское руководство по-прежнему отказывалось.
В атмосфере затянувшегося отсутствия должного внимания со стороны Вашингтона к опасениям и предложениям Москвы в российских военных и политических кругах вновь заговорили об ответных мерах. В частности, в марте 2008 г. первый вице-премьер Сергей Иванов пригрозил американцам развертыванием в европейской части России (Калининград) ракетных комплексов «Искандер». Спустя полгода уже Д. Медведев, находясь на посту президента РФ, обращаясь с посланием к Федеральному собранию изложил ряд конкретных мер, которые могла бы предпринять российская сторона при дальнейшем усилении США в Европе за счет противоракетных комплексов. Медведев заявил, что втянуть Россию в гонку вооружений никто не даст, однако не реагировать мы не можем. В следствие этого президент принял решение воздержаться от снятия с боевого дежурства трех ракетных полков ракетной дивизии, дислоцированной в Козельске, а также от расформирования самой дивизии, что планировалось осуществить к 2010 г. Так же для нейтрализации возможной угрозы, исходящей от американской ПРО, предусматривалось использование ресурса ВМФ России. Вновь было указано на возможность развертывания ракетного комплекса «Искандер» в Калининграде, откуда к тому же должно будет осуществляться радиоэлектронное подавление новых объектов системы ПРО Соединённых Штатов. Следует, однако, отметить тот факт, что несмотря на серьезность предложенных Медведевым мер, они носили характер вынужденных. В то время глава российского государства продолжать характеризовать отношения с США как «партнерские» и нацеленные на «позитивное сотрудничество».
Позднее в интервью французской газете «Фигаро» Д.А.Медведев указал на возможность отказа от вышеуказанных контрмер в случае, если «новая администрация Соединённых Штатов Америки возьмёт и ещё раз проанализирует все последствия соответствующих решений о размещении ракет и радара, проанализирует их эффективность, проанализирует массу других факторов, в том числе и то, насколько эти средства адекватны, чтобы реагировать на угрозы со стороны так называемых стран-изгоев».
Говоря о «новой администрации», Медведев имел в виду администрацию Барака Обамы, с которой Москва связывала не малые надежды на смягчение ситуации вокруг проблемы ПРО. О программе действий нового президента Соединенных Штатов речь пойдет в следующей главе.
За три десятилетия существования договора по ПРО 1972 г. американская сторона не раз предпринимала шаги, вступавшие в явное противоречие с положениями документа, долгое время являвшегося одной из опор, на которых держался весь фундамент российско-американских отношений. К наиболее крупным демаршам Вашингтона в первую очередь следует отнести проект Стратегической оборонной инициативы Рейгана, известного своими твердыми антисоветскими убеждениями, а также программу ПРО Дж. Буша-младшего, и вовсе решившего порвать с ДПРО. Проследив, как развивался внешнеполитический курс США, а с ним и американские противоракетные программы, можно сделать вывод: наиболее жесткую линию в отношении Москвы как касаемо двустороннего общения в целом, так и в контексте ПРО проводила именно республиканская партия. Даже во время нахождения у власти демократа Клинтона, считавшего, что форсирование темпов создания национальной ПРО Штатов может негативно сказаться на характере двусторонних отношений, за пазухой у президентской администрации имелся план развертывания масштабной системы перехвата баллистических ракет, появившийся после того, как большинство мест в Конгрессе в 1994 г. заняли республиканцы. Рассматриваемый в первой главе этап развития отношений США и СССР/России по большей части накладывается на хронологические рамки холодной войны, если принять за таковые временной промежуток 1945 до 1991 г. Однако отметим: холодное противостояние с распадом Советского государства якобы закончилось, а вот противостояние в контексте проблемы ПРО только ужесточилось. Известным атрибутом периода холодной войны в отношениях двух стран является определенный образ действий советского союза, постоянно выражавшийся в принятии тех или иных мер в ответ на выпады Вашингтона. Эта же тенденция прослеживается и в процессе принятия решений по поводу реализации американских противоракетных программ. Ответы эти порой носили асимметричный характер, что было закреплено на доктринальном уровне.
С прекращением существования СССР определенные отголоски, пожалуй, самого сложного периода в отношениях Кремля и белого дома сохранились. Россия по-прежнему выступала в роли стороны, вынужденной должным образом реагировать на планы американской администрации по развертыванию национальной системы противоракетной обороны.
2. Российско-американские диалог в контексте проблематики противоракетной обороны в 2009 — 2014 гг.
.1 новый подход США к противоракетной обороне: сущность и ход реализации
Как уже было указано выше, руководство Российской Федерации на исходе первой декады нового тысячелетия связывало большие надежды с американским лидером, пришедшим на пост США после Дж. Буша-младшего, во время президентства которого отношения двух держав трудно было назвать дружественными. Упорство и рвение Соединенных Штатов в деле реализации проекта создания глобальной ПРО, казалось, практически не оставляли шансов на выход из тупика в решении данного вопроса. Второй «противоракетный кризис» оставался неурегулированным.
Еще до победы на президентских выборах 2008 г. кандидатура на пост президента Соединенных Штатов Барака Обамы в российских политических кругах воспринималась как более желательная, нежели фигура кандидата от республиканцев Дж. Маккейна. А. Бабаков, бывший вице-спикер Государственной Думы от партии «Справедливая Россия», заявлял, что «для россии победа демократов более предпочтительна. Хотя бы по причине отсутствия сейчас в их политике откровенно русофобской риторики, в чем были неоднократно замечены представители республиканского лагеря». одновременно наши политики отмечали и значимость победы Обамы и для ситуации внутри США. «Экономический кризис и кризис доверия в Америке — это опасно и для нас. То есть, интересы совпадают, не может быть такого, что выберут того, кто условно хуже для Америки, но лучше для нас», — говорил исполняющий обязанности руководителя федерального политсовета партии «Союз правых сил» Леонид Гозман. Были и особо оптимистичные точки зрения, как, например, слова лидера партии «Яблоко» Сергея Митрохина, считавшего, что победа кандидата от демократов — «это обновление, это прогресс, новая ситуация. Это шанс на какие-то изменения в отношениях, причем изменения положительные».
Администрация Буша-младшего оставила Америке тяжелое наследство. Неэффективность действий в Афганистане, затяжная военная кампания в Ираке, разразившийся именно в США финансовый кризис, охвативший большинство стран мира… Все это вызывало рост антиамериканских настроений на международной арене и указывало на необходимость пересмотра внешнеполитического курса.
очевидно, что одним из магистральных направлений новой политики Вашингтона были отношения с Кремлем, в пользу чего играл определенный набор факторов. Во-первых, россия по-прежнему была одним из ключевых фигур в вопросах нераспространения ядерного оружия и без взаимодействия с ней решить проблему иранской и северокорейской ядерных программ, так волновавших белый дом, представлялось задачей крайне тяжелой. Во-вторых, для США россия могла бы стать соратником в деле борьбы с международным терроризмом. Нельзя так же не отметить значимость россии в обеспечении стабильности на энергетическом рынке. Сюда же стоит добавить и геополитический аспект, связанный с поворотом Москвы в азиатском направлении, а именно сближение с Китаем. Важным дополнением к данному списку является наличие в то время во властных структурах Вашингтона так называемого «российского лобби», американских политиков, работавших на российском направлении во время нахождения у власти Билла Клинтона.
однако было бы серьезным преувеличением утверждать, что желание интенсифицировать двусторонние контакты было односторонним. конечно, принято считать, что инициатором масштабных перемен в отношениях россии и США являлся именно американский президент, но нельзя упускать из виду и мотивы для сближения, имеющиеся у Кремля. среди них, прежде всего, нужно выделить угрозу международной изоляции, с которой РФ столкнулась после событий на Южном Кавказе летом 2008 г. Так же все более ощутимым для России становилось влияние мирового финансового кризиса, в условиях которого конфронтация с западными странами никак не могла играть на руку российской экономике.
Ввиду наличия как объективных, так и субъективных факторов в отношениях между Вашингтоном и Москвой наступила новая фаза, названная президентом США «перезагрузкой». Продиктованная совпадением интересов двух держав, она, должна была открыть путь для налаживания американо-российских контактов во многих сферах, в том числе и в таком проблемном вопросе, как системы противоракетной обороны.
Придя к власти в январе 2009 г., администрация Обамы поначалу указывала, что настроена принять во внимание беспокойства российской стороны. В сентябре того же года Вашингтон объявил об отказе от оборонных комплексов в Восточной Европе.
Хотя соглашение США с Польшей и Чехией, касающееся развертывания в этих странах элементов структуры ПРО, денонсировано не было, такая корректировка планов США виделась знаковым событием, отлично вписывающимся в логику процесса «перезагрузки». одновременно нельзя сказать, что данный шаг нового лидера США был исключительно реверансом в сторону нашего государства. Сам Б. Обама отметил, что «здесь учитываются интересы России, которая считала, что наша предыдущая программа ПРО абсолютно не соответствует российским интересам», параллельно объясняя свое решение неожиданно медленным развитием иранской ядерной программы и в следствие этого снижением угрозы для Западной Европы.
Закономерным видится вопрос: что же в ответ получил Белый дом от Кремля? Первое: существует точка зрения, что россия в то время предпринимала попытки повлиять на Иран, убеждая Тегеран в том, что ядерное оружие ему не нужно. Официального подтверждения этому нет. А вот официальное опровержение имеется. «российские власти не определяют стратегию нашей обороны. Мы приняли решение, наиболее подходящее для нас. Оно наилучшим образом будет защищать американский народ, наши войска в Европе и наших союзников. Если при этом в россии будут чувствовать себя менее параноидально и решат более эффективно сотрудничать с нами по проблеме иранской ядерной программы, вы знаете, это бонус». Так Барак Обама попытался представить несостоятельной версию о том, что США на время ограничили свои амбиции в Европе в обмен на давление Москвы на Тегеран.
Более обоснованной представляется другая позиция: между Кремлем и Белым домом произошел своеобразный обмен. Речь идет об отмене размещения в Калининградской области оперативно-тактического ракетного комплекса «Искандер», развертыванием которого Москва пыталась «напугать» Вашингтон уже давно. Таким образом, российская сторона полностью выполнила обещания, данные американцам Д.А. Медведевым, о которых говорилось в предыдущей главе.
Но пребывать в состоянии эйфории долго российскому руководству не пришлось. Обама и прежде заявлял, что от противоракетных систем в Европе США окончательно отрекаться никто не собирается, и вдобавок к этому, заменив план Буша-младшего, американский президент выдвинул свой. Данная инициатива получила название «Поэтапный адаптивный подход к противоракетной обороне в Европе» («Phased Adaptive Approach to European Missile Defense»). Проект этот, по словам американского лидера, был многообещающим. «Наша новая архитектура ПРО в Европе обеспечит более надежную, умную и быструю защиту американских войск и союзников Америки. Она является более широкой, чем предыдущая программа, она использует проверенную и экономически эффективную технологию, она поддерживает и укрепляет нашу приверженность делу защиты территории США от угроз баллистических ракет и защиты всех наших союзников по НАТО», — указал президент. сущность ЕПАП состояла в стадиальном укреплении и развитии глобальной противоракетной обороны США и их союзников по Североатлантическому альянсу, которое должно быть проведено в рамках четырех этапов:
)До 2011 г. обеспечить защиту от региональных ракетных угроз европейским союзникам США, американским военнослужащим и их семьям при помощи наземных РЛС AN/TPY-2, а также кораблей, оснащенных перехватчиками SM-3 Block IA (ПРО «Иджис»).
)До 2015 г. — развертывание более мощной версии перехватчика SM-3 (Block IB). В дополнение к этому — размещение на территории Румынии противоракет наземного базирования SM-3. Так будет создана модернизированная ПРО для защиты от ракет меньшей и средней дальности.
)До 2018 г. планировалось создать систему защиты от ракет промежуточной дальности на базе вновь усовершенствованных перехватчиков SM-3 (Block IIA) c добавлением к ним второго наземного объекта SM-3 (в октябре 2009 г. его согласилась разместить у себя Польша).
)До 2020 г. по окончании разработки и испытаний — развертывание перехватчика SM-3 Block IIB для усиления способности противодействовать ракетам средней и промежуточной дальности и потенциальным будущим угрозам применения МКБР против Соединенных Штатов с ближнего Востока.
Конечно, проект ЕПАП неразрывно связан лично с фигурой американского президента, однако естественно, Обама пришел к этой идее не без наличия определенных обстоятельств. Для размещения противоракет на европейском континенте имелся ряд причин. Первая — это довольно сильное давление военно-промышленного комплекса США на первое лицо. Аргументация была следующей: каждые три года одно новое государство получает возможности для производства собственных БР (согласно подсчетам с 1972 по 2012 гг.), от которых, наверняка придется защищаться. Также реализация американских амбиций в Европе послужила бы отличной почвой для оказания еще большего влияния на стран-союзников по НАТО. третья, но не менее важная причина — это получение реальной материальной выгоды бюджетом США, проще выражаясь, хорошая возможность заработать. Так, нагнетая обстановку вокруг ракетных угроз для различных стран, США побуждают своих партнеров тратить немалые средства на оборонительные комплексы, производимые в Штатах, в то время как острой необходимости для этих государств может и не быть вовсе.
Новая концепция противоракетной обороны представляет собой выражение основных принципов внешней политики США в этой сфере. первый принцип: основой глобальной системы ПРО должно стать укрепление региональной безопасности, что должно обеспечиваться тесным сотрудничеством с партнерами по НАТО (прежде всего на Европейском континенте). Во-вторых, новая оборонная архитектура должна реагировать соответствующим образом именно на те ракетные угрозы, которые являются типичными для конкретного региона. В этом, как раз, и выражается «адаптивность» «ЕвроПРО». кроме того, новая система должна во многом стать более мобильной за счет противоракетных комплексов морского базирования. С технологической точки зрения, это огромный плюс, т.к. повышенная подвижность компонентов ПРО создает дополнительные трудности для их обнаружения и уничтожения противником и как следствие повышает их живучесть.
Не оставили в США без внимания и собственную противоракетную структуру. Видимо, считая наличие трех позиционных районов (как хотел Буш) недостаточным, администрация Барака Обамы решила увеличить их число до пяти, добавив к уже имеющимся на Аляске и в Калифорнии еще три на Тихом океане. таким образом, собрав воедино собственный потенциал, возможности европейских партнеров, уже развернутые компоненты, а также те, которые только предстоит создать, Соединенные Штаты получат возможность в плотную приблизиться к осуществлению своей давней мечты о глобальной ПРО.
Для описания хода эволюции американской программы ПРО важной вехой является 2012 г. В этом году в Чикаго был поведен саммит НАТО, на котором, помимо прочего, обсуждалась и западная программа противоракетной обороны, реализуемая странами альянса при главенствующей роли США. Данное мероприятия отчасти было приурочено к завершению развертывания первого этапа ЕвроПРО, анализу текущего состояния ЕПАП и некоторым прогнозам на перспективу.
В одном из итоговых документов саммита в Чикаго «Декларации чикагского саммита» (от 20 мая 2012) было отмечено, что «распространение баллистических ракет все больше и больше беспокоит Североатлантический союз и является растущей угрозой безопасности Альянса. Потенциал противоракетной обороны НАТО станет важным дополнением для сил и средств сдерживания и обороны Североатлантического союза». лидеры стран альянса заявили, что противоракетная оборона должна еще больше укрепить «трансатлантическую связь», что напрямую отвечало желаниям США, о которых было указано выше.
Следующим немаловажным итогом встречи было заявление о создании т.н. «промежуточного потенциала противоракетной обороны НАТО», где «США внесут вклад в ПРО НАТО в виде Европейского поэтапного адаптивного подхода». последняя часть высказывания представляется особо интересной, т.к. носит в себе определенную долю лукавства. Невольно возникает вопрос, кто все-таки и куда свой вклад вносит, ведь известно, что авторами построения глобальной системы противоракетной обороны являются отнюдь не сами натовцы. Что касается практического содержания «промежуточного потенциала», то завершение первого этапа ЕПАП включало в себя организацию боевого дежурства кораблей ВМС США, оснащенных системой «Иджис» с РЛС AN/SPY-1 и противоракетами «стандарт-3» (Standard Missile-3) в акватории Средиземного моря; размещение мобильной РЛС передового базирования AN/TPY-2 в Турции; договоренность с Испанией о задействовании военной-морской базы Рота с целью размещения там американских кораблей для решения задач ПРО.
Еще одним важным итогом саммита 2012 г. является оформление «чикагской триады», так же отмеченное в итоговых документах встречи. Эта триада представляет собой единство ядерных, обычных и оборонных вооружений служащее для выполнения обязательств, сформулированных в Стратегической концепции». По мнению, В.П. Козина, «такая формулировка демонстрирует несостоятельность утверждений натовских военно-политических деятелей и ряда российских экспертов о том, что средства ПРО США и НАТО никому не угрожают, так как, мол, они являются сугубо оборонительными видами вооружений и никогда не будут применяться вместе с их ракетно-ядерными и обычными боевыми средствами».
логично, что соединение данных трех компонентов может повлечь за собой ряд негативных последствий для международного мира и безопасности, в том числе и для россии. Объясняется это следующим образом: каждая из частей «чикагской триады» так или иначе несет в себе угрозу для нашей страны, особенно ЯО и противоракетные комплексы (в случае их удачного развертывания и полноценного функционирования). Интеграция этих элементов в единое целое только усилит каждый из них.
Во многих статьях чикагский саммит называют малопродуктивным, не оправдавшим надежд, не принесшим прорыва или попросту «скромным». Однако же свои плоды встреча все-таки принесла, как для союзников США, так и для россии (для РФ преимущественно негативные): для членов альянса это укрепление связи друг с другом и с США в рамках ЕвроПРО, а для россии — перспектива дестабилизации пространства безопасности.
Завершая первый этап ЕПАП, Соединенные Штаты и из союзники активно подготавливали почву для дальнейшего совершенствования структуры ПРО в Европе, в том числе укрепляли нормативно-правовую базу проекта. Как уже было отмечено, Турция стала одним из основных союзников США/НАТО при создании глобального противоракетного щита. Юридически это было зафиксировано в начале сентября 2011 г. По условиям соглашения с Анкарой в юго-восточной части Турции под Кюречиком (позиционный район «К») должен быть установлен радар (введен в строй в январе 2012 г.), обеспечивающий раннее предупреждение о ракетном нападении. В ноябре того же года было принято решение о размещении на турецкой территории ЗРК «Пэтриот» на границе с Сирией. привлекает внимание мотивировка развертывания здесь американских зенитно-ракетных комплексов ПВО/ПРО, оглашенная западными партнерами Турции: данные комплексы приобретаются Анкарой для защиты от «соседнего южного государства». Т.о., под предлогом создания защитного антисирийского потенциала для Турции, США пытаются подключить последнюю к своему крупномасштабному противоракетному плану не только как члена НАТО, но и как отдельное сентября 2011 г. американская сторона достигла договоренностей по ПРО с Румынией. Согласно планам Запада, на базе ВВС в Девеселу, что находится недалеко от болгарской границы, будет установлена база ракет-перехватчиков (24 противоракеты наземного базирования SM-3). Также здесь будут находится 200 американских военнослужащих. примечательно, что база для будущих американских противоракет была построена советскими специалистами в 1952 г.
По прошествии двух дней после подписания соглашения США с Румынией Польша объявила о вступлении в силу договора от 20 августа 2008 г., по которому ранее было запланировано сооружение базы ПРО США в Редзиково. Параллельно вводился в действие дополнительный протокол к данному соглашению от 3-го июля 2010 г., значительно повышавший значимость Варшавы в противоракетной инфраструктуре Штатов. теперь в Редзикове должна была быть расположена не просто база ракет-перехватчиков, а полноценный противоракетный комплекс с собственной радиолокационной станцией. Более того, данный комплекс должен стать самым крупным наземным сегментом ПРО США в Европе.
учитывая вышесказанное, можно сделать вывод, что американцы на самом деле не отказались от третьего позиционного района, а только усилили его, отойдя от первых президентских обещаний Барака Обамы.
естественно, что на реализации первого этапа ни США, ни их партнеры останавливаться не собирались. например, за развертыванием кораблей ВМФ США в Средиземном море по планам Пентагона должны последовать аналогичные действия в Черном, Балтийском морях, т.е. непосредственно вблизи берегов России. Это не говоря уже дальнейшем выполнении мероприятий в рамках Европейского поэтапного адаптивного подхода. более того, Барак Обама однажды заявил, что в планах у его администрации создать еще две региональные противоракетные системы для ликвидации иранской и северокорейской угрозы для их соседей (и все это в дополнение к ЕПАП). Не исключается так же и возможность того, что сам ЕПАП — это еще не предел для Америки. вполне может быть, что после его реализации США самостоятельно, либо вместе со своими союзниками разработают новый план защитных действий.
Весной 2013 г. план ЕПАП подвергся некоторым изменениям, касающимся преимущественно его четвертого этапа. Напомним, что заключительную фазу ЕПАП планировалось завершить к 2020 г., когда будет создан потенциал системы для перехвата межконтинентальных баллистических ракет путем модернизации уже развернутых к тому моменту структур. Как стало известно в середине марта 2013 г. из уст министра обороны США Чака Хейгла, Соединенные Штаты посчитали необходимым реструктуризировать свой план размещения компонентов ПРО в Европе. другими словами, отказаться о реализации четвертого этапа в его первоначальном виде. Одной из причин была экономическая (якобы недостаток бюджетных средств), на что накладывались и технические недоработки.
Основным же мотивом изменения прежних установок послужил, по заявлению шефа Пентагона, резко возросший уровень опасности, исходящей от Северной Кореи. В феврале Пхеньян вопреки воле Совета безопасности ООН провел ядерные испытания, за чем последовали жесткие санкции экономического характера против КНДР. после этого руководство Северной Кореи аннулировало договор о ненападении со своим южным соседом, аннулировало заявление о денуклеаризации полуострова и отключило телефонное сообщение с Сеулом. В добавок было объявлено о возможности нанесения превентивного удара по Южной Корее в ответ на аналогичное заявление из ее столицы.
кроме Южной Кореи, КНДР видит своим врагом также и США. Это побудило Вашингтон к размещению на Аляске еще 14 ракет-перехватчиков и дополнительной РЛС в Японии. Таким образом, США резко принялись за наращивание собственной военной мощи, существенно скорректировав европейский план. однако подчеркнем, что работа над ЕПАП будет продолжена, четвертая стадия просто завершится двумя годами позднее (в 2022 г.).
Реакция российской стороны на такой поворот в политике Соединенных Штатов в сфере ПРО будет описана в следующем параграфе. В целом нужно отметить, что надежды Москвы на глобальные изменения в отношениях с Вашингтоном мало оправдались. Несмотря на то, что в ведении диалога с РФ Обамой была выбрана так называемая «стратегия перезагрузки», в плане обсуждения проблемы ПРО данная стратегия оказалась контррезультативной. По началу, конечно, создавалась иллюзия понимания озабоченности России и готовности к сотрудничеству. однако вряд ли можно утверждать, что планы нынешнего президента США являются для нашего государства более приемлемыми, чем программа Буша, нанесшего не малый урон двусторонним отношениям (выход из Договора 1972 г., открытое нежелание учитывать интересы РФ), ЕПАП, безусловно, отличался. По плану новая ПРО США должна стать мобильнее, гибче и мощнее. Отказ от третьего позиционного района ПРО в Европе про сути был только сменой названий (на деле, как сделали частью ЕПАП). К созданию системы защиты от ракетного нападения Штаты привлекли еще и своих союзников по НАТО, как всегда подчеркивая свое уникальное предназначение защитника нуждающихся. Проект «Поэтапный адаптивный подход», действительно, многообещающий, особенно учитывая тот факт, что перехватывать ракеты на чужой территории как-то удобнее и спокойнее. Но позаботившись о безопасности европейских жителей, американцы не забыли и о себе, укрепив собственный щит, разместив дополнительные ПР на Аляске. И все это против столь серьезного противника, чьи ракеты не имеют даже малейшей возможности поразить территорию готовности чуть ли не в любой момент нанести удар по Штатам. Для этого Пхеньян планирует использовать разрабатывающуюся ныне ракету «Тхэпходонг-2», однако об ее успешных испытаниях пока ничего не известно. Учитывая то, что дальность полета «Тхэпходонг-2» составляет 6 тысяч км, она не долетит даже до американской базы на Гавайях (расстояние 7,8 тыс. км).
.2 Построение системы глобальной противоракетной обороны США и позиция российской Федерации
Еще со времен появления первых противоракетных систем советское, а затем и российское руководство указывало на их прямую связь со стратегическими ядерными вооружениями. достаточно вспомнить процесс подготовки договора по ПРО 1972 г., на подписание которого СССР был готов пойти при одновременном обсуждении вопроса об ограничении СЯС. Похожую ситуацию можно было наблюдать в 2009 г. Разница состояла только в том, что на этот раз проблема ПРО и ЯО поменялись местами: теперь предстояло заключить очередной договор по СНВ с параллельным учетом роли оборонительных вооружений. соответствующая увязка была указана в документе под названием «Совместное понимание по вопросу о дальнейших сокращениях и ограничениях стратегических наступательных вооружений», где в пункте 5 говорилось о «о взаимосвязи стратегических наступательных и стратегических оборонительных вооружений». Это «Совместное понимание», подписанное в Москве Медведевым и Обамой 6 июня 2010 г. должно было стать своего рода каркасом для нового договора об сокращении стратегических наступательных вооружений (ДСНВ), т.к. содержало указание на 10 элементов, из которых будет состоять новый договор по разоружению.
ДСНВ-3 был заключен в Праге 8 апреля 2010 г. В его преамбуле вновь отражалось «наличие взаимосвязи между стратегическими наступательными вооружениями и стратегическими оборонительными вооружениями». Так же было указано, что важность этой взаимосвязи в процессе сокращения стратегических ядерных вооружений все больше возрастает и «что нынешние стратегические оборонительные вооружения не подрывают жизнеспособность и эффективность стратегических наступательных вооружений Сторон».
Данные положения представляются крайне важными, а следование им или их неисполнение напрямую влияет на уровень стратегической стабильности. Симптоматично, что американцы стараются различными способами откреститься от подобных увязок. К примеру, в США считают, что положения о взаимозависимости развития СЯС и противоракетных технологий, отраженные в Пражском договоре (СНВ-3), обязательной юридической силы не имеют, так как они находятся не в основной части договора, а в его преамбуле. Соответствующая позиция Вашингтона была подтверждена в декабре 2010 г. в резолюции Сената США, касающейся ратификации ДСНВ-3. В резолюции отмечено: как и преамбула нового Договора о СНВ, так и «одностороннее заявление российской Федерации о противоракетной обороне от 7 апреля 2010 года не налагает никаких юридических обязательств на Соединенные Штаты Америки».
В свою очередь, точка зрения Москвы по вопросу обладания юридической силой отдельных положений нового договора по СНВ, так же выражена в документе, аналогичном резолюции Сената США. В Статье 4, пункте 1 Федерального закона РФ «О ратификации договора между Российской Федерацией и Соединенными Штатами Америки о мерах по дальнейшему сокращению и ограничению стратегических наступательных вооружений» указано, что положения Преамбулы ДСНВ «должны в полном объеме учитываться сторонами в ходе выполнения нового Договора о СНВ».
Так же Москва считает, что Пражский договор «может действовать и быть жизнеспособным только в условиях, когда нет качественного и количественного наращивания возможностей систем противоракетной обороны Соединенных Штатов Америки». Из этого следует, что при развертывании Штатами своей ПРО до того уровня, когда они начнут угрожать потенциалу СЯС РФ, последняя будет в праве приостановить или прекратить исполнение своих обязательств по ДСНВ-3. Данное заявление является лишь одним из звеньев цепи ответных мер, предпринимаемых российской стороной в ответ на американские усилия по созданию противоракетного щита глобального масштаба с размещением его компонентов на европейском континенте. Запад данное заявление должным образом к сведению не принял, что опять заставляло Москву реагировать определенным образом.
однако прежде нужно отметить, что позиция Москвы в отношении программы ПРО США/НАТО — это не только смесь ответных шагов и довольно жесткой критики в адрес членов альянса. Россия не раз выражала свое желание в полном объеме сотрудничать в деле построения глобальной противоракетной структуры.
В ноябре 2010 г. в Лиссабоне состоялся саммит Североатлантического блока, имевших колоссальное значение как для самой организации, так и для россии. Генсек НАТО Андерс Фог Расмуссен назвал прошедшую встречу самой успешной за всю историю существования Организации североатлантического договора. Важнейшим итогом саммита стало принятие новой концепции НАТО, а также достижения соглашения между США и их партнерами по НАТО, касающегося создания территориальной системы ПРО.
Россия, приглашенная в столицу Португалии, «чтобы углубить ее сотрудничество в областях, где у нас (НАТО и РФ) есть общие интересы», к обсуждению темы ПРО подготовилась основательно. Президент РФ Д.А. Медведев объяснил участникам форума, как видит перспективу сотрудничества в сфере противоракетной обороны российская сторона, представив вниманию партнеров проект «секторального подхода». суть его состояла в разделении всей архитектуры ПРО в Европе на т.н. «зоны ответственности», где решение о нанесении удара каждый сектор принимает самостоятельно. При этом должна быть создана общая разведывательная и информационная система. Как территория ответственности РФ может выступать пространство СНГ.
российский проект был ответом на предложения о сотрудничестве в рамках ЕвроПРО именно со стороны НАТО. Как видно, Москва эти предложения приняла, одновременно подчеркнув, что сотрудничество это должно носить исключительно равноправный партнерский характер. Как выразился на пресс-конференции Медведев: «Никакого другого участия — что называется, для мебели — быть не может. либо мы полноценно участвуем, обмениваемся информацией, отвечаем за решение тех или иных проблем, либо не участвуем вообще. Но если мы не участвуем вообще, то по понятным причинам вынуждены будем защищаться». позднее в очередном обращении к Федеральному Собранию РФ Дмитрий Анатольевич добавил: «В ближайшее десятилетие нас ждет следующая альтернатива: или мы достигнем согласия по противоракетной обороне и создадим полноценный совместный механизм сотрудничества, или же (если нам не удастся выйти на конструктивную договоренность) начнется новый виток гонки вооружений».
Российский подход, в отличие от предложений Вашингтона, основывающийся лишь на обмене необходимой информацией, предусматривал ко всему прочему оптимизацию расходов стран-участников единой системы ПРО, количество информационных средств. Последнее позволяло устранить проблему перекрытия одной системы другой. Так в Европе могла бы быть создана своеобразная система коллективной безопасности без подрыва обороноспособности отдельных стран. Помимо всего прочего реализация полномасштабного сотрудничества в рамках общей единой системы защиты от ракетного нападения позволила бы участниках системы развивать научно-технические контакты.
Однако инициатива россии была отвергнута сначала Штатами, а затем и самим Североатлантическим блоком. Мотивировано это было наличием в Вашингтонском договоре Статьи 5, согласно которой стране, не являющейся членом НАТО не могут быть переданы полномочия по обеспечению безопасности альянса. Максимум, что было взамен предложено белым домом, — это создание совместной противоракетной «кооперативной» структуры, ограниченной лишь частичным информационным взаимодействием. Это не устраивало Москву по двум причинам: во-первых, по-прежнему сохранялась потенциальная угроза использования ПРО США/НАТО против российских СЯС, а во-вторых, РФ не могла позволить себе довольствоваться местом «второстепенного игрока» в построении новой структуры безопасности.
Отсутствие точек соприкосновения по данному вопросу породило такой еще один узел противоречий, который можно обозначить как проблему гарантий в отношениях России и США. В самом общем смысле она означает нежелание представителей Соединенных Штатов закрепить на бумаге декларативные заявления о том, что элементы глобальной противоракетной системы ПРО США/НАТО не направлены против российских СЯС.
Предложения России Соединенным Штатам закрепить за собой соответствующие обязательства поступают в адрес последних еще в 2004 г. С тех самых пор обстоятельства, беспокоящие Москву, в лучшую сторону никак не изменились. Как и во времена администрации Дж. Буша-младшего, они связаны с размещением противоракетных комплексов вблизи границ РФ. По большей части, обсуждения ведутся вокруг развертывания оборонных систем на территории Польши. Ранее это был так называемый «Третий позиционный район» (во время президентства Буша), сегодня же это полноценная усиленная база ПРО США/НАТО в Редзиково, являющаяся частью европейского адаптивного подхода Барака Обамы. В частности, принципиальные Москвы вызывает способность ракет-перехватчиков SM-3 Block IIA перехватывать российские межконтинентальные баллистические ракеты (третья и четвертая фазы ЕПАП). Не зря крупный отечественный исследователь А. Арбатов пишет: «В россии многие чувствуют, что противодействием иранской угрозе противоракетная программа едва ли ограничивается, и тут американцы явно что-то не договаривают… ключевой вопрос для Москвы в том, может ли эта глобальная противоракетная система в конечном итоге повернуться против России».
Тем не менее, после отвержения Западом проекта «секторальной ПРО» россия не раз предпринимала попытки смягчить острые углы. На состоявшемся в июле 2011 г. в Сочи заседании Совета россия-НАТО министр иностранных дел РФ Сергей Лавров вновь выразил надежда на то, что она станет подлинно совместным проектом на основе принципов равенства и доверия. Хотя страны-участники альянса по-прежнему уповали на пятую статью учредительного документа НАТО, Лавров указал на сохраняющуюся возможность достичь договоренностей, укрепляющих стратегическую стабильность. И хотя внешне российская делегация была настроена позитивно, проблема гарантий никуда не улетучилась. Глава МИД РФ подчеркнул, что действительно общая система ПРО может быть создана при наличии уверенности в ненаправленности европейской противоракетной системы против кого-либо из ее участников.
Ответы натовцев хотя и были довольно дипломатичными, но вряд ли могли удовлетворить российскую сторону. «Лучшая гарантия, которую могла бы получить россия — это активное сотрудничество, участие в процессе и связи с системой — это будет лучшей гарантией», — высказался в Сочи Расмуссен. однако без гарантий никакое сотрудничество не возможно, так как план справедливого разделения ответственности Вашингтон и Брюссель не принимают, а Москва, в свою очередь, ни за что не согласится занимать второстепенные позиции в ЕвроПРО.
На этой же сочинской встрече представителями альянса было заявлено о готовности принять конкретное решение по проблеме ПРО на очередном саммите НАТО в Чикаго, который состоялся в мае 2012 г.. Какие плоды он принес, уже было описано в предыдущем параграфе. Конечно, в заключительном документе есть положение, гласящее, что «Система ПРО НАТО не направлена против России и не в состоянии подорвать российский стратегический потенциал сдерживания», что подтвердил и сам Президент Соединенных Штатов. однако с юридической точки зрения, политические заявления ничего не значили. В добавок к этому мы теперь имеем дело с «Чикагской триадой», что только осложняет выход из сложившейся ситуации.
однако довольно высокого уровня напряженность в отношениях россии и США достигла еще за полгода до Чикаго. В ноябре 2011 г. в Гонолулу (штат Гавайи) был проведен саммит АТЭС, на котором планировалось обсудить в том числе и вопросы ПРО. «Мы хотели бы сохранить позитивный вектор в нашем диалоге по ПРО и готовы к самой конкретной и углубленной работе», — сказал Алексей Приходько, помощник президента РФ. Судя по заявлению для прессы, сохранить позитивный фактор удалось, однако все же не по вопросу противоракетной обороны. Оба президента в целом остались вполне довольными итогами саммита, но реальных письменных гарантий у нас по-прежнему не было.
Спустя десять дней российский лидер сделал специальное заявление по данной проблеме. В связи с тем, что США, а в след за ними и НАТО «не собираются учитывать нашу озабоченность архитектурой европейской ПРО на данном этапе, а нас лишь убеждают, что их планы не направлены против России», должны быть предприняты следующие меры:
)введение в боевой состав РЛС системы предупреждения о ракетном нападении в Калининграде;
)усиление прикрытия объектов СЯС;
)оснащение стратегических баллистических ракет перспективными комплексами преодоления ПРО;
)разработка мер по разрушению информационных и управляющих средств системы ПРО;
)В случае недостаточности вышеуказанных мер на западе и на юге страны буду размещены современные ударные системы вооружений, обеспечивающие огневое поражение европейского компонента ПРО;
)При неблагоприятном развитии ситуации россия оставляет за собой право отказаться от дальнейших шагов в области разоружения и, соответственно, контроля над вооружениями.
В пятом пункте речь идет об упоминавшихся уже комплексах «Искандер», дух которых бродит по Европе еще со времен президентства Буша-младшего. При реальном развертывании компонентов ПРО наземного базирования в Польше, Варшава поставит территорию своей страны под серьезный удар. ОТРК «Искандер» имеют потенциал для гарантированного уничтожения базы в Редзиково, что может восстановить стратегический паритет, который, по мнению большинства российских экспертов, нарушается реализацией ЕПАП. Для еще большего эффекта подобное оружие с несколько меньшей предельной дальностью полета (280 вместо 450 км) в угрожающий период могут быть размещены в Белоруссии.
Однако подобный сценарий будет разыгран, как отмечено в заявлении, лишь в случае самого негативного развития событий. россия, как и прежде, не собирается доводить ситуацию, сложившуюся вокруг ЕПАП, до статуса критической. Возможные действия, о который говорил Медведев, являются лишь мерами адекватного реагирования на случай, если озабоченность Москвы не будет снята соответствующими юридическими обязательствами, который должны взять на себя Вашингтон и Брюссель.
среди конкретных причин отказа от дачи гарантии ненаправленности против ЕПАП против РФ, кроме политических декларации об отсутствии необходимости подобного шага, можно отметить следующие. Во-первых, данные гарантии, как говорят в Белом доме, не соберут необходимое количество голосов сенаторов, которые никогда не согласятся принять документ, вносящий хоть малейшие ограничения в развитие ПРО США. Хотя реализация подобных инициатив возможна путем принятия соответствующего решения американским президентом. Так произошло в 1994 г., когда между Москвой и Вашингтоном было подписано соглашение о взаимном ненацеливании и стратегических ядерных вооружений.
Второй причиной, мешающий решить проблему гарантий, является заявление американской стороны о том, что сам термин «гарантии ненаправленности» не имеет четкого определения. Хотя на деле согласовать его ничто не мешает.
довольно интересной можно назвать точку зрения академика Арбатова. «россия требует каких-то юридических гарантий, но не формулирует, какого именно типа гарантии. Если россия хочет новый договор по ограничению противоракетной обороны, то США и НАТО на это не пойдут. А какие другие здесь могут быть юридические гарантии, просто трудно себе представить». Однако в данной плоскости россия вопрос о гарантиях отнюдь не ставила, как утверждает другой исследователь В.П. Козин. Надо сказать, что это не единственный аспект проблемы ПРО в контексте российско-американских отношений, по которому мнения упомянутых авторов кардинально расходятся. Козин, например, уверен, что гарантии, предоставления которых РФ требует от США, не являются односторонними, так как россия готова дать аналогичные. Арбатов же указывает: у нас открыто говорят о том, что разрабатываемые отечественные комплексы ПРО направлены против США и их партнеров по НАТО.
однако существует еще одна, не менее оригинальная версия на счет того, почему же все-таки мы никак не получим эти злосчастные гарантии. «Тут есть потенциал для торговли, потому что у США есть желание решить вопросы, связанные с Сирией и, прежде всего, Ираном — и в этом плане нужно российское содействие, то есть в обмен на ПРО американцы могут попросить что-то из этого списка», — считает директора аналитического центра МГИМО А. Казанцев. опираясь на данную точку зрения, можно сделать вывод: проблема гарантий в данном контексте имеет чисто политическую окраску, а нужный момент для обмена еще не наступил.
Обсуждения вокруг проблемы ПРО заметно оживились в марте прошлого года, когда Пентагоном было заявлено о планах внести некоторые коррективы в программу ЕПАП. По ряду причин США на данном этапе отказались от реализации четвертого этапа ЕвроПРО, который вызывал у России наибольшие опасения. В СМИ на эту информацию сразу появилось множество позитивных откликов. К примеру, надежды на улучшение ситуации высказал ведущий сотрудник вашингтонской Ассоциации по контролю над вооружениями Т. Коллина. Начальник международно-договорного управления Минобороны РФ Е. Бужинский расценивал этот шаг, как сигнал Обамы президенту РФ, означающий, что США готовы скорректировать свои планы в области ПРО, учитывая обеспокоенность РФ.
Однако на деле позиция Москвы не изменилась. 18 марта 2013 МИД РФ выступил с официальными комментариями по данному вопросу, где констатировалось, что «что США продолжают придерживаться курса на укрепление своей системы глобальной ПРО и повышение ее эффективности», что только подтверждает необходимость выработки надежных юридически обязывающих гарантий. Так же было выражено беспокойство по поводу развертывания дополнительных 14 стратегических ракет-перехватчиков наземного шахтного базирования на Аляске, т.е. в АТР. действительно, после внесения коррективов в план ЕПАП предполагаемая западноевропейская угроза будет просто временно переброшена к восточным границам нашего государства. О том, что «поводы для озабоченности не сняты», говорил и заместитель министра иностранных дел Сергей Рябков. «Никакой эйфории по поводу того, что объявлено министром обороны США, мы не испытываем. И оснований для того, чтобы корректировать нашу позицию, не видим. Будем продолжать диалог и вести дело к заключению юридически обязывающих договоренностей о ненаправленности всех элементов системы ПРО США против российских стратегических ядерных сил», добавил замглавы МИД. Глава комитета Госдумы по международным делам Алексей Пушков так же изъяснялся весьма критично: «Нам долго доказывали, что именно против Ирана и, подчеркиваю, КНДР создается система ПРО в Европе. Мы говорили, что странно бороться с северокорейской угрозой, размещая элементы ПРО в Польше и Чехии. теперь США фактически признали, что Россия была права, а они нас вводили в заблуждение». однако параллельно не раз указывалось, что в Москве, как и ранее, желание вести конструктивный и эффективный диалог сохраняется до тех пор, «пока не закроется окно возможностей».
Тем временем, ситуация вновь несколько обострилась из-за недавних событий на территории нашего соседнего государства. Как сообщила заместитель помощника министра обороны США Элайн Банн, «вмешательство россии в кризис на Украине, в нарушение международного законодательства, привело к приостановке диалога наших военных, и мы не продолжаем привлекать Россию к обсуждению ПРО. Если Россия продолжит нарушать международное законода, мы пересмотрим любые будущие двусторонние контакты по ПРО».
после этих слов российское экспертное сообщество поспешило выразить свое мнение на этот счет, которое в целом сводится к тезису о том, что переговоры с США и их союзниками уже давно потеряли всякий смысл. Примечательно, как в корне изменилась позиция ранее упомянутого теперь уже экс-начальника международно-договорного управления Минобороны РФ, Бужинского. сегодня он видит отказ Пентагона от переговоров по ПРО лишь как «ритуальный шаг», подтверждающий давний провал переговорного процесса. Аналогичным образом выражается главный редактор журнала «Национальная оборона», член общественного совета при Минобороны РФ Игорь Коротченко. однако эксперты оценивают нынешнее положение в некотором смысле даже как благоприятную возможность усилить, например, свой потенциал в области ПРО.
Подводя итог вышесказанному, хочется надеяться, что окно диалога, о котором говорил Рябков все еще не закрыто. несмотря на наличие значительного количества негативных тенденций, как у нас на Родине, так и на Западе, сотрудничество РФ с США/НАТО считают не только возможным, но и желательным. С к сторонникам данного подхода относятся такие компетентные специалисты, как Р. Легволд и С. Хэдли (США), А.А. Дынкин и В.И. Есин (россия), Ж. Ланксад (Франция) и др. Этот коллектив авторов в феврале 2012 г. подготовил доклад «Противоракетная оборона: к новой парадигме», в котором шла речь о создании пунктов обмена информацией в созданных для этого центрах сотрудничества, что должно повысить эффективность обороны каждого участника.
конечно, временами от отношений Москвы и Вашингтона откровенно веяло прохладой. порой казалось, что они представляют собой новую вариацию концепции «действие-противодействие». Стали слышны высказывания о том, что «перезагрузка» не состоялась и двусторонние контакты все больше сводятся к логике «холодной войны». Подобные настроения подпитываются также и частью нашего экспертного сообщества, дескать нам и без них хорошо, давайте развивать активнее свой оборонный комплекс. Действительно, возможности у нас не плохие, имеется весомый потенциал, и мы, как говорится, и без Штатов не пропадем. однако ни есть ли это подлинный возврат к холодному противостоянию и раскручиванию гонки вооружений?
Заключение
В результате проделанного исследования и анализа фактов автор пришел к следующим выводам:
Проблема развития систем противоракетной обороны, их развертывания и совершенствования на протяжении всего изучаемого периода являлась одним из основных вопросов американо-российского взаимодействия, что обуславливает высокую степень интереса экспертного сообщества к этой сфере отношений Москвы и Вашингтона.
Период развития отношений СССР/России в контексте проблематики ПРО с 1956 по 2009 г. был временем противоречивых тенденций, то и дело сменяющих друг друга. На начальном этапе развитие систем противоракетной обороны СССР и США имело ряд общих черт. Разработка соответствующих комплексов шла практически параллельно, очень высокими темпами. В годы «холодной войны» в обеих странах противоракетные системы имели четкую направленность и были обращены против друг друга. Совершенствование противоракетных комплексов обеих сторон было неотъемлемой частью оружейной гонки, а вопрос их ограничения вошел в общий комплекс переговоров по разоружению. В период холодного противостояния манеру поведения сторон в отношении друг друга касаемо вопросов противоракетной обороны можно охарактеризовать как «действие-противодействие», в которой США выступали в роли наступающей стороны, а СССР, соответственно, в роли стороны парирующей. однако вопреки логике холодной войны именно в эти напряженные годы Москва и Вашингтон добились наибольших успехов в ограничении систем ПРО, заключив договор по противоракетной обороне 1972 г. В этот же период по Договору 1972 г. был нанесен один из наиболее болезненных ударов в виде Стратегической оборонной инициативы Р. Рейгана, что не могло не сказаться на климате общения СССР и США.
С завершением «холодной войны» и сломом биполярной структуры мира противоречивость в отношениях россии и Соединенных Штатов никуда не делась, несмотря на то, что американские системы противоракетной обороны были переориентированы с советской угрозы, на опасность, исходящую от так называемых «проблемных стран». Анализируя изменения внешнеполитического курса Вашингтона со второй половины XX до конца первого десятилетия XXI в., можно сделать вывод, что подобное чередование негативных и позитивных черт развития отношений Белого дома и Кремля в контексте ситуации вокруг ПРО во многом связано с партийной принадлежностью американского лидера. Наиболее жесткую линию в вопросах противоракетной обороны проводили республиканцы, определяя задачу создания национальной ПРО США как один из важнейших национальных интересов, подлежащих реализации вне зависимости от точки зрения на этот Москвы. В качестве наивысшей точки развития негативных тенденций в указанном промежутке времени можно определить односторонний выход США из Договора по противоракетной обороне 1972 г.
второй период (2009 — 2014 гг.), рассматриваемый в данной работе, конечно, сохранил в себе некоторые черты предыдущего, за исключением того, что они носят не столь буквальный характер. К примеру, действия Москвы, по аналогии можно воспринимать как ответную реакцию на действия Вашингтона в рамках реализации его программы ПРО, если воспринимать тактику последнего как наступательную.
однако нельзя назвать данный этап двусторонних отношений зеркальным отражением эпохи биполярного противостояния в той его области, которая рассматривается в рамках темы данного исследования, так как с началом второй декады 2000-х годов в вопросах, касающихся ПРО и американо-российского диалога, появились и новые тенденции. Во-первых, в отличие от закономерности, проявившейся в течение первого временного отрезка, смена партийной принадлежности главы белого дома, вопреки ожиданиям многих представителей российского политического, военного и научного сообществ, кардинально на решение проблемы ПРО не повлияла: задача создания мощной системы защиты от ракетного нападения по-прежнему возводится руководством США в ранг первостепенных. Во-вторых, со времени вступления в первый срок президента США Барака Обамы ПРО Штатов перестала быть просто национальной, она стала уверенно приобретать черты глобальной за счет привлечения союзников США по НАТО к делу создания общего противоракетного щита. Расширение зоны его действия переводит проблему в новую плоскость, так как противоракетная оборона США развивается бесконтрольно, россия же при этом остается за бортом данной системы наедине со своими предложениями о секторальном взаимодействии.
Состояние отношений между Российской Федерацией и Соединенными Штатами Америки по поводу распространения систем противоракетной обороны в начале второго десятилетия XXI в. вполне может быть охарактеризовано как третий противоракетный кризис. Преодолеть его острую фазу можно только при создании условий для равноправного взаимодействии России и Америки с целью повышения эффективности существующих противоракетных структур. Следует отметить, что здесь речь не идет о полном слиянии систем ПРО, так как и с политической, и с технологической точки зрения, этот процесс является крайне сложным хотя бы потому, что ни одна из изучаемых стран не будет делиться своими секретными технологиями перехвата ракет с враждебным в прошлом государством. К тому же общую систему ПРО должна будет контролировать одна сторона, и ни россия, ни США занять второстепенные позиции не готовы, что обуславливается серьезным дефицитом доверия между Кремлем и Белым домом. В качестве первоначального шага можно предложить создание интегрированной информационной структуры раннего предупреждения о ракетном нападении, что могло бы способствовать устранению одной из основных трудностей в функционировании противоракетных систем: своевременное определение боевой цели.
Следует все же сказать, что в краткосрочной перспективе развитие событий по подобному сценарию не представляется возможным в связи с наличием нерешенной проблемы юридических гарантий ненаправленности системы глобальной противоракетной обороны США против российских стратегических ядерных сил и категорическим отказом США и их союзников эти гарантии предоставить. нужно подчеркнуть, что мы говорим не о новом Договоре по ПРО, на ратификацию которого американским Сенатом не существует ни малейшего шанса. В качестве правовой формы фиксирования гарантий ненаправленности может быть избрано так называемое исполнительное соглашение, не требующее одобрения верхней палаты Конгресса. однако с учетом заявлений американского руководства, сделанных в апреле 2014 г., о приостановке переговоров Вашингтона с Москвой по вопросам ПРО, можно предположить, что в ближайшем будущем ситуация вряд ли изменится. Поэтому тема оборонительных вооружений будет нести в себе больше конфликтного потенциала, нежели создавать предпосылки для сближения.
В сложившейся ситуации позиция россии должна оставаться твердой. Если будет пройдена так называемая «точка невозврата» и система ПРО Соединенных Штатов приобретет способность перехвата межконтинентальных баллистических ракет на четвертой стадии «Поэтапного адаптивного подхода» США, а опасения российской стороны к этому моменту не будут сняты, последняя будет вынуждена действовать в соответствии с интересами обеспечения своей национальной безопасности, предпринимая адекватные меры военно-политического характера по совершенствованию собственных стратегических ядерных сил и усилению эффективности средств защиты от ракетного нападения.
список использованных источников и литературы
Источники
1.Встреча с Президентом США Бараком Обамой. URL: #»justify»>Литература
39.Арбатов А.Г. Стратегическая асимметрия и дипломатия. // Противоракетная оборона: противостояние или сотрудничество? М. 2012. С.322-349.
.Арбатов А. Г. Ядерное разоружение: тупик или пауза? // Мировая экономика и международные отношения. 2012. №2. С.3-18.
.Батюк В. Реальные и мнимые угрозы ПРО. URL: HTTP://russiancouncil.ru/inner/?id_4=673#2 (Дата обращения: 3.05.2014).
.Бужинский Е. Перспективы совместной обороны туманны. // независимое военное обозрение. 2011. № 20. С.4-5.
.Бужинский Е. российско-американский диалог по проблематике ПРО в период 2002-2012 гг. URL: HTTP://mil.ru/files/Anti-ballistic/Bujinskiy.pdf (Дата обращения: 10.05.2014).
.Васильев В., Григорьев. А. «Звездные войны» Рональда Рейгана. URL: HTTP://www.golos-ameriki.ru/content/star-wars/1627021.html (Дата обращения: 10.03.2014).
.Вильданов М. ЕвроПРО: итоги развертывания и проблемы. URL: http://www.modernarmy.ru/article/223 (Дата обращения: 12.04.2014).
.Волков К. Северная Корея пугает США несуществующей ракетой. URL: HTTP://izvestia.ru/ 537216 (Дата обращения: 18.04.2014).
.В Чикаго завершился 25-й саммит НАТО. URL: http://rus.ruvr.ru/2012_05_22/75527057/ (Дата обращения: 27.04.2014).
.Галимова М. Лиссабонский ПРОрыв. URL: http://www.mk.ru/politics/2010/11/21/lissabonskiy-proryiv.html (Дата обращения: 27.04.2014).
.Гирин А., Валецкий О. Противоракетная оборона. URL: HTTP://www.warandpeace.ru/ru /80791 (Дата обращения: 17.02.2014).
.Гортинская У. Отказ США от элементов ЕвроПРО не вызвал в Москве эмоций. Китай напрягся. URL: http://www.odnako.org/otkaz-ssha-ot-elementov-evropro-ne-vizval-v-moskve-emociy-kitay-napryagsya/ (Дата обращения: 29.04.2014).
.Дворкин В. Перспективы противоракетного сотрудничества США/НАТО и россии. // Противоракетная оборона: противостояние или сотрудничество? М. 2012. С. 192-211.
.Дегтерева Е.А. Европро как новый формат международной кооперации США в сфере противоракетной обороны // Вестник МГИМО-университета. 2013. № 4. С. 120-126.
.Десять лет без договора по ПРО // Российский совет по международным делам. 2012. № 5. URL: http://russiancouncil.ru/common/Upload _Missile_Defense_US_Russia.pdf (Дата обращения: 12.04.2014).
54.Добрынин А. сугубо доверительно: посол в Вашингтоне при шести президентах США (1962-1986 гг.). М. 1996. 688 с.
.Дубинин Ю.В. впервые «сокращение вооружений» заменило «контроль над вооружениями». // международная жизнь. 2002 №5. С. 111-115.
.Есин В. И. ЕвроПРО без мифов и политики. // Независимое военное обозрение. 2012. № 12. С. 1-9.
.Есин В.И. проблема ПРО в глобальной политике. URL: http://www.intertrends.ru/003.htm (Дата обращения: 10.05.2014).
.Золотарёв П.С. Противоракетная оборона: история и перспективы // россия в глобальной политике. 2008. № 3. URL: http://globalaffairs.ru/number/n_10948 (Дата обращения: 1.03.2014).
.Иванов И. «Перезагрузка» в российско-американских отношениях: тактический шаг или стратегический выбор? URL: http://russiancouncil.ru/tp (6.04.2014).
.Калядин А. Н. Антиракетные дебаты: две тенденции в экспертном сообществе. // Мировая экономика и международные отношения. 2012. № 6. С. 3-12.
.КНДР разорвала соглашения о мире с Южной Кореей. URL: http://www.km.ru/kndr-razorvala-soglasheniya-o-mire (Дата обращения: 15.04.2014).
.Козин В. П. ЕвроПРО: тупик, из которого еще можно найти выход. // Международная жизнь. 2012. № 6. С. 102-120.
.Козин В. П. Новое пространство безопасности и фактор ПРО. URL: http://www.redstar.ru/2011-07-25-novoe-prostranstvo (Дата обращения: 10.05.2014).
.Козин В. П. ПРО США: «восточноевропейскую» систему корректируют, а «азиатскую» наращивают? // национальная оборона. 2010. № 12. URL: http://old.nationaldefense.ru/283/308/index.shtml?id=3894 (Дата обращения (28.04.2014).
.Козин В.П. «Чикагская триада» и её последствия для россии. URL: http://army-news.ru/triada (Дата обращения: 14.04.2014).
.Козин В.П. Чикагский саммит НАТО: рождение новой триады. URL: http://www.riss.ru/_chikagskiy-sammit (Дата обращения: 14.04. 2014).
.Козин В.П. Эволюция противоракетной обороны США и позиция россии (1945-2013). М. 2013. 384 с.
.Кокошин А. А. Проблемы обеспечения стратегической стабильности. М. 2011 г. 464 с.
.Кокошин А.А. Богатуров А.Д. россия и международная безопасность в космосе. М. 2013. 272.
.Колтунов В., Кубышкин А., Степанов В. Противоракетная оборона: история и современность. URL: HTTP://www.iss-atom.ru/pro_2012.pdf (Дата обращения: 10.05.2014).
.Колтунов В. Переговоры об ограничении систем ПРО в контексте взаимного сдерживания. // Противоракетная оборона: противостояние или сотрудничество? М. 2012. С. 66-82.
.Колтунов В. Противоракетная оборона: история и современность. URL: HTTP://mil.ru/Anti-ballistic/01_Rosatom.pdf (Дата обращения: 10.05.2014.)
.Корниенко Г. Холодная война. Свидетельство ее участника. М. 2001. С. 274-333.
.Кортунов С.В. Вашингтон отрекается от договора по ПРО. // Международная жизнь. 2002 № 7. С.64-68.
.Льюис Д. Противоракетная оборона США до заключения Договора по ПРО. // Противоракетная оборона: противостояние или сотрудничество? М. 2012. С. 44-65.
.Марков С. Чем же опасен «Искандер для ЕвроПРО». URL: HTTP://dokwar.ru/armii_mira (Дата обращения: 28.04.2014).
.Мизин В.И. ПРО раздора. URL: HTTP://www.mgimo.ru/news/media/document223908.phtml (Дата обращения: 10.05.2014).
.Мизин В.И. Противоракетная оборона: альтернативный вариант. URL: HTTP://www.mgimo.ru/publications/?id=139024 (Дата обращения: 10.05.2014).
.Мизин В.И. россия-НАТО: реальны ли мечты об общей ПРО? URL: HTTP://www.mgimo.ru/document170898.phtml (Дата обращения: 10.05.2014).
. «На полях» АТЭС Медведев проведет ряд двусторонних встреч. URL: http://www.baltinfo.ru/2011/11/13/Na-polyakh-ATES-Medvedev-provedet-ryad-dvustoronnikh-vstrech-240721 (Дата обращения: 27.04.2014).
.НАТО не видит необходимости в документе о ненаправленности ПРО на РФ. URL: HTTP://ria.ru/defense_safety/20110704/397310496.html (Дата обращения: 27.04.2014).
.Немцев Ю. Российско-американское сотрудничество в области ПРО возможно. URL: http://interaffairs.ru/print.php?item=7660 (Дата обращения: 10.05.2014).
.Новикова Д. Создание общеевропейской системы ПРО и перспективы участия в ней России в оценках западных политиков и аналитиков. URL: HTTP://www.mgimo.ru/files2/Novikova5_Web.pdf (Дата обращения: 10.05.2014).
.Ознобищев С.К. Развитие «региональных» ракетных потенциалов и систем ПРО // мировая экономика и международные отношения. 2012 № 12. С. 24-32.
.Ознобищев С., Потапов В., Скоков В. Как готовился «асимметричный ответ» на «Стратегическую оборонную инициативу Р.Рейгана». URL: HTTP://ruskline.ru/analitika/2012/08/14/ (Дата обращения: 10.03.2014).
. Отказавшись от части ПРО в Европе, США наращивают собственную мощь. URL: HTTP://oko-planet.su/politik/politikmir/172888-otkaz-ssha-ot-chetvertogo-etapa-evropro-otvlekayuschiy-manevr.html (Дата обращения: 3.05.2014).
.Паршкова. Ю. Проблемы и перспективы сотрудничества россии с США/НАТО в сфере противоракетной обороны. URL: HTTP://eurasian-defence.ru/node/27257 (Дата обращения: 10.05.2014).
.88.Пасюта С. А. Обама перезагрузил ПРО. URL: http://www.ukrrudprom.ua/Obama.html (Дата обращения: 8.04.2014).
.Подвиг П. Развитие противоракетной обороны СССР и россии в XX веке. // Противоракетная оборона: противостояние или сотрудничество? М. 2012. С. 26-43.
.Политики РФ предпочли Обаму, но не ждут улучшения отношений с США. URL: http://vz.ru/news/2008/11/4/225801.html (Дата обращения: 4.04.2014).
.Пономарева Е. Лиссабонская перезагрузка. URL: HTTP://www.mgimo.ru/ experts/document5.phtml. (Дата обращения: 4.04.2014).
.Проблемы и перспективы сотрудничества России с США/НАТО в сфере противоракетной обороны. М. 2011. 43 с.
.Пырьев В., Дворкин В. программа США/НАТО и стратегическая стабильность. // Противоракетная оборона: противостояние или сотрудничество? М. 2012. С. 173-192.
.Риди Э. Влияние ПРО на нераспространение ядерного оружия. // Противоракетная оборона: противостояние или сотрудничество? М. 2012. С. 251-271.
.Ромашкина Н., Топычканов П. Региональные противоракетные программы (Индия, Израиль, Япония, Южная Корея) // Противоракетная оборона: противостояние или сотрудничество? М. 2012. С. 272-309.
.Россия и противоракетная оборона США — история и современное положение. Доклад ЭКААР-россии. 73 с. URL: http://www.fastcenter.ru/ecaar/UNru.PDF (Дата обращения: 10.05.2014).
.РФ и НАТО: в Сочи без ПРОрыва. URL: HTTP://www.mgimo.ru/document191428.phtml (Дата обращения: 27.04.2014).
.США приостановили переговоры с Россией по ПРО. URL: HTTP://obozrevatel.com/abroad-ssha-priostanovili-peregovoryi-s-rossiej-po-pro.htm (Дата обращения: 3.05.2014).
.США откажется от четвертого этапа ЕвроПРО из-за северокорейской угрозы. URL: http://m.forbes.ru/article.php?id=235743 (Дата обращения: 15.04.2014).
.США отказались от четвертого этапа развертывания ЕвроПРО. URL: HTTP://www.km.ru/ 1ssha-otkazalis-ot-chetvertogo-etapa-razve (Дата обращения: 29.04.2014).
.Стародубов В. Супердержавы XX века. Стратегическое противоборство. М. 2001. 509 с.
.Торин А. ПРО США в Румынии: обеспечение безопасности или геополитическая экспансия? URL: http://interaffairs.ru/print.php?item=7627 (Дата обращения: 14.04.2014).
.Торкунов А.В., Наринский М.М. История международных отношений. Т.3. М. 2012. 552 с.
.Уэлкинг Д. Поэтапный адаптивный план США/НАТО // Противоракетная оборона: противостояние или сотрудничество? М. 2012. С. 102-116.
.Фицпатрик М., Эллеман М. Ракетные угрозы третьих стран. // Противоракетная оборона: противостояние или сотрудничество? М. 2012. С. 85-101.
.Хендриксон Р. Европейский поэтапный адаптивный подход (ЕПАП) ПРО. технический обзор. URL: http://photos.state.gov/libraries/russia/ Technical%20Overview%20RUS.pdf (Дата обращения: 10.05.2014).
.Ходаренок М. Принципиальные основы концепции. // Противоракетная оборона: противостояние или сотрудничество? М. 2012. С. 17-26.
.Эксперты: приостановка Пентагоном обсуждений ПРО с Россией не страшна. URL: http://ria.ru/defense_safety/20140403/1002352669.html (Дата обращения: 3.05. 2014).
110.Bell L. Indefensible Policies: Our commander-in-chief retreats as Putin’s missile programs advance. URL: HTTP://www.forbes.com/ /2013/07/14/indefensible-policies-our-commander-in-chief-retreats-as-putins-missile (Дата обращения: 13.04.2014).
.Broad W. U.S. missile defense strategy is flawed, expert panel finds. URL: HTTP://www.nytimes.com/2012/09/12/science/us-missile-defense-protections-are-called-vulnerable.html?pagewanted=all&_r=0 (Дата обращения: 13.04. 2014).
112.Collina T. European Missile Defense No Answer to Russia. URL: HTTP://armscontrolnow.orgeuropean-missile-defense-no-answer-to-russia/ (Дата обращения: 9.05.2014).
113.Coyle P. The Failures of Missile Defense. URL: http://nationalinterest.org/commentary/the-failures-missile-defense-7248 (Дата обращения: 10.05.2014).
114.Dodge M. U.S. Missile Defense Policy After Russias Actions in Ukraine. The heritage foundation. URL: HTTP://www.heritage.org/2014/03/missile-defense-policy-after-russias-actions (Дата обращения: 10.05.2014).
.Engdhal W. US missile shield: Russian Bear sleeping with one eye open URL: HTTP://rt.com/op-edge/us-missile-shield-russia (Дата обращения: 11.05.2014).
.Engdhal W. Washington plays Russian roulette with missile defense. URL: HTTP://rt.com/op-edge/washington-russian-roulette-missile-defense-831/ (Дата обращения: 11.05.2014).
117.Fact Sheet: Phased Adaptive Approach to European Missile Defense. URL: HTTP://iipdigital.usembassy.gov/st/english/2011/05/2011 (Дата обращения: 10.04.2014).
.Michta A. When Missile Defense Is About More Than Missiles. URL: HTTP://www.the-american-interest.com/articles/2014/02/20/when-missile-defense-is-about-more-than-missiles/ (Дата обращения: 11.05.2014).
119.Missile Defense: the first seventy years, 2013. URL: HTTP://www.mda.mil/ first70.pdf (Дата обращения: 10.05.2014).
120.Oswald R. U.S. Pessimistic About Missile-Defense, Arms-Control Progress with Russia. URL: HTTP://www.nti.org/gsn/article/us-pessimistic-about-progress-missile-defense-arms-control-russia/ (Дата обращения: 11.05.2014).
121.Rasmussen A. NATO needs a missile defense. URL: HTTP://www.nytimes.com/2010/10/13/opinion/13iht-edrasmussen.html (Дата обращения: 9.04.2014).
122.Ricking Ch. The future of nuclear weapons. URL: http://www.dw.de/the-future-of-nuclear-weapons/a-16611159 (Дата обращения: 12.03.2014).
123.Tausher E. Ballistic missile defense: progress and prospects. URL: HTTP://www.state.gov/t/186824.htm (Дата обращения: 9.04.2014).
124.124. Weir F. Russia exasperated with US over missile defense. URL: HTTP://www.csmonitor.com/World/Europe/2012/0322/Russia-exasperated-with-US-over-missile-defense (Дата обращения: 9.04.2014).
