Учебная работа. Англо-французское военно-политическое сотрудничество

Англо-французское военно-политическое сотрудничество

Введение

Интеграционные процессы, начавшиеся в Западной Европе
вскоре после завершения Второй мировой войны и во многом продиктованные ее
политическими и практическими итогами, поставили две великие державы —
Великобританию и Францию — перед сложным будущим. Обе страны вышли из Второй
мировой войны номинально победителями, но с глубоко и необратимо подорванными
основами их былого имперского могущества. существенно пострадавшая экономика,
ослабленная вовне и внутри своих государств национальная валюта, быстро
нараставшее по всем позициям отставание от США, высокая задолженность тем же
США, распадавшиеся колониальные империи, реальная в первые послевоенные годы
угроза внутриполитической нестабильности — то состояние, в котором
Великобритания и Франция входили во вторую половину 40-х годов XX века.

Цели интеграционных процессов в Западной Европе на
всех их этапах были сложны и неоднозначны. Помимо ответа на потребности вначале
послевоенного восстановления, а позднее развития экономик государств Европы,
эти цели включали как общие для всего Запада политико-стратегические моменты
(связанные с начавшейся конфронтацией с СССР, а также предотвращением
возможности новых агрессивных актов со стороны Германии), так и собственные
интересы каждого из участников. Поэтому центральной задачей великобритании и
Франции на всю стратегическую перспективу было и остается сохранение их статуса
как великих держав, открывающего возможность влиять на мировую политику и
экономику более ощутимо (включая постоянное членство и право вето Совете
безопасности ООН).

Именно здесь, в обеспечении такого статуса, и возникло
первоначально состояние сотрудничества двух государств как устойчивый элемент и
доминирующая тенденция в их отношениях с западноевропейскими партнерами, а
также перед лицом США.

Научная актуальность темы определяется факторов,
основными из которых представляются следующие. Проблема становления
сотрудничества Великобритании и Франции именно как сотрудничества, а не просто
компонента двусторонних отношений, в отечественной научной литературе не
исследовалась; в англо- и франкоязычной ее историографии (посвященной именно
сотрудничеству и в этой части не очень обширной) описание фактически подменило
анализ. Недостаточно исследованы международно-политические аспекты этого сотрудничества:
отчасти в силу их новизны, но главным образом потому, что на протяжении долгого
времени внимание отечественных исследователей привлекли прежде всего
экономические аспекты, составлявшие в тот период главное содержание
западноевропейской интеграции. анализ перечисленных аспектов сотрудничества
представляются актуальным еще и потому, что в 90-е годы мир, процессы
западноевропейской интеграции и их в рамках англо-французское политическое
сотрудничество вступили в качественно новый этап.

Выбор объектом исследования "сотрудничества в
контексте и рамках интеграции" правомерен потому, что сам процесс
интеграции, адаптация к нему государств-участников носили и продолжают носить
беспрецедентный характер. Второй интеграции, которая была бы аналогична западноевропейской
и сопоставима с ней по достигнутому уровню развития, в мире нет.

Предметом исследования являются содержание и эволюция
сотрудничества великобритании и Франции как великих и ядерных держав в
политических процессах и институциональных рамках западноевропейской
интеграции; переход этого сотрудничества от отдельных актов к становлению
состояния сотрудничества как режима двусторонних отношений в рамках
интеграционных объединений.

Выбор всего перечисленного в качестве предмета
исследования обусловлен научной и политической глубиной проблемы.
Великобритании и Франции как на протяжении нескольких веков признанным лидерам
европейской и мировой политики в большой мере, чем любым другим государствам
Западной Европы, нужно было менять, даже переламывать многое в традициях и
практике их мышления и политики, чтобы адаптироваться к реалиям собственного
изменившегося положения, послевоенных мира и Европы, ограничениями, налагаемым
институтами, нормами и самой логикой интеграционных процессов. Противоречия и сложности
этой адаптации и сегодня во многом определяют перспективы дальнейшей эволюции
ЕС и интеграционных процессов в Европе в целом.

Практический Интерес представляет история становления
такого сотрудничества на потенциально критическом этапе его перехода от внешних
условий и двусторонних отношений, когда сотрудничество возможно, но, строго
говоря, не обязательно, к условиям и отношениям, когда оно становится
императивным не в прагматичных, утилитарных целях, но и для сохранения самого
статуса государства в системе евроатлантических отношений.

Целями исследования являются установление хронологии и
анализ фактической эволюции политико-стратегического и военно-политического
сотрудничества великобритании и Франции в рамках политических процессов
западноевропейской интеграции по основным проблемам, так или иначе
обсуждавшимся и решавшимся в ЕС, ЗЕС и НАТО на протяжении 80-х 90-х годов;
научная оценка хода и итогов описанного взаимодействия двух государств с точки
зрения становления между ними состояния сотрудничества в
политико-стратегических и военно-политических вопросах и предварительных
выводов о степени устойчивости такого сотрудничества.

Достижение названных целей работы обусловило
выполнения следующих научных задач:

определения фактической стороны и оценки хода
процессов англо-французского взаимодействия в деле политического оформления
"единой Европы" (проблемы будущего ЗЕС, выработки общей внешней
политики и политики в вопросах безопасности, а также разработки
"европейской идентичности" в сферах безопасности и обороны);

выявления характера взаимодействия Великобритании и
Франции в вопросах общей стратегии Запада после "холодной войны" и
распада СССР (проблемы расширения миссии и числа членов НАТО; и реорганизации
военных структур альянса);

формулировки выводов по существу рассматриваемых
явлений и процессов, что в свою очередь потребовало привлечения некоторых
категорий теории политики и несколько повышенной для исторической работы опоры
на отдельные концепции политологии и теории международных отношений (прежде
всего на концепцию интеграции).

Хронологические рамки исследования — с 1980 по 1999
год, с отдельными экскурсами в последующие годы и события, — охватывают период,
на первую половину которого пришлось завершение "холодной войны",
позднее распад соцсодружества и СССР, а с ними конец ялтинско-потсдамской
системы международных отношений, биполярной конфронтации в мире и Европе; а на
вторую половину — становление США-центристского мира, усиление процессов
глобализации и резкое изменение всей обстановки в Европе. Смена систем
международных отношений совпала во времени с началом качественно нового этапа
западноевропейской интеграции: переходом от Европейских Сообществ к союзу. В
этих условиях интеграционные процессы в Западной Европе оказались перед необходимостью
вписываться в меняющиеся мировые и европейские реалии и решать комплекс
принципиально иных для себя задач, сама постановка которых подталкивала
интеграцию к федеративному пути развития, ставя тем самым политику Франции,
великобритании и других государств-членов ЕС перед существенно более сложными
внутриполитическими проблемами.

Степень научной разработанности проблемы оценивается в
двух ракурсах. Во-первых, явление сотрудничества великобритании и Франции в
контексте и рамках западноевропейской интеграции вторично по отношению ко
внешней политике каждого из двух государств и к самой интеграции. Во-вторых,
историческая и теоретическая разработанность проблем внешней политики
Великобритании, Франции, а также проблематики интеграционных процессов в Западной
Европе в отечественной и зарубежной литературе весьма высока. Проблематика же
собственно сотрудничества, особенно в контексте становления сотрудничества как
режима политических отношений пока не стала предметом специальных
монографических исследований.

В работе использованы данные отечественных
страноведческих исследований внешнеполитических курсов великобритании и Франции
в XX веке и интеграционных процессов в
Европе.

значительная часть проведенного исследования по
проблематике западноевропейских интеграционных процессов основываются на
отечественной научной литературе, которая посвящена военно-политическим
аспектам интеграции.

Научная новизна работы определяется самой постановкой
проблемы, недостаточно разработанной в научной литературе. В исследовании
предпринимается попытка анализа движущих сил и причин налаживания
сотрудничества между двумя великими ядерными державами в процессе адаптации
каждой из них к новым международным условиям, отмеченным значительным
относительным сужением реальных возможностей обоих государств.

Глава I. Проблема ЗЕС и англо-французское
взаимодействие в процесс политического формирования единой Европы

 

1. дилеммы реанимации Западноевропейского союза (1984-1989 г.г)

С распадом СССР и закреплением США в роли бесспорного
и пока безальтернативного государства-лидера в международной системе в
геополитическом положении великобритании и Франции происходят три
принципиальной значимости изменения. Резко ограничивается поле
мирополитического маневрирования: в условиях однополярной системы
общестратегический вес отдельных западноевропейских государств оказывается
недостаточным. Особое значение приобретает новая для Европы угроза
межнациональных и этноконфессиональных конфликтов и международного терроризма в
самой Европе.

Как справедливо отмечал в конце 80-х годов французский
теоретик международных отношений, известный деятель Французской
социалистической партии, бывший советник президента Франции и член
государственного совета Р.Дебрэ, "конец диархии США-СССР заставляет нас перейти
от мира, в котором риск запланированной мировой войны коренился в региональных
конфликтах, к миру региональных конфликтов, грозящих вылиться в
незапланированную мировую войну".

Западноевропейские государства, однако, гораздо более
устраивал бы многополярный мир, в котором они могли бы эффективнее отстаивать
свои экономические и другие интересы.

Сейчас существует лишь одна сверхдержава. Но это не
значит, что мир стал монополярным… Усилия единственной сверхдержавы по
созданию монополярной системы стимулируют еще большие усилия других крупных
держав обеспечить движение к многополярности. Потенциально крупные региональные
державы все больше самоутверждаются продвижением собственных интересов, нередко
приходящих в конфликт с интересами Соединенных Штатов. таким образом, мировая
политика, которая прошла от биполярной системы времен холодной войны через
кратковременный период монополярности, подчеркнутый войной в Персидском заливе,
переживает сейчас один-два десятка лет сочетания монополярности с
многополярностью, прежде чем вступить в подлинно многополярный мир XXI века", писал С. Хантингтон,
видный американский международник.

Однако многополярность может быть достигнута лишь
единением Европы — отдельным, даже ведущим западноевропейским государствам
такая задача вряд ли посильна. Единение предполагает прежде всего общность
валюты, внешней политики и обороны.

Западная Европа шла к единой валюте несколько
десятилетий. Главным предназначением европейской валютной интеграции было и
остается обеспечение многосторонних расчетов, поскольку экономические связи в
Европе всегда были многосторонними, а национальные хозяйства тесно
переплетались. В 1950-1959 гг. действовал Европейский платежный союз. В 70-е
гг. прошлого столетия, когда мир перешел к плавающим курсам, многосторонние
расчеты вновь оказались под угрозой. Тогда страны Сообщества создали «валютную
змею», позже — Европейскую валютную систему с собственной коллективной единицей
ЭКЮ.

В 90-е гг. прошлого столетия всеобщая либерализация
движения капитала резко снизила эффективность коллективной привязки курсов.
Кризис Европейской валютной системы 1992-1993 гг. показал, что удержать в одной
«упряжке» свыше десяти разных валют уже не удаётся. Оставалось либо отпустить
их «на волю», либо отказаться от них, создав единую валюту.

Ход интеграционных процессов в Европе был закреплен в
Маастрихтском соглашении, которое было принято в 1992г. В нем прописаны
определения условий перехода к Экономическому валютному союзу (приложение 1 и
2). Экономическая часть соглашения главным образом посвящена переходу к единой
европейской валюте, тогда как политическая часть определяла необходимость более
тесной интеграции при решении всех необходимых вопросов.

После шести лет существования ЭВС можно подвести
некоторые итоги. Различия в уровне экономического развития не стали роковым
фактором, конфликты между участниками не оказались критическими, и развала
Союза тоже пока не предвидится. Исходя из данных (приложение 3) существенного
ускорения экономического роста, равно как и полного обуздания связано с неравномерностью процессов
экономической интеграции.

Великобритания не торопится обсуждать вопрос о
присоединении к зоне евро, поскольку не видит в европейской валюте панацеи от
экономических болезней Европы. Аналогичную позицию занимает Дания. Не нашла
поддержки европейская валюта и в Швеции. Столь осторожная позиция наиболее
благополучных стран Сообщества, по сути, представляют собой вотум недоверия
единой Европе.

Проблематика политического формирования единой Европы
объективно выходит для Великобритании и Франции (как и других ведущих
западноевропейских стран) с начала 80-х годов на первый план. Основным
интеграционным политическим институтом практически всей Западной Европы с 1954
г. представлялся (но не всегда был на деле) Западноевропейский союз (ЗЕС).
История создания и последующего функционирования ЗЕС является определяющей,
важной и неотъемлемой частью и одним из существенных факторов формирования
англо-французских отношений в послевоенной Европе. Оживлению интереса к ЗЕС в
середине 80-х годов предшествовала непростая история самого ЗЕС и всего
комплекса международных отношений в Европе на протяжении "холодной
войны".

В течение 1945-1947 гг. произошли глубокие изменения в
мире: "новый курс" Г. Трумена и
фултонская речь У.Черчилля положили начало "холодной войне". Бывшие
союзники по антигитлеровской коалиции, две великие державы-победительницы США и
СССР вступили в стремительно набиравшую остроту военно-политическую и
политико-идеологическую конфронтацию; Европа и мир оказались поделенными на два
враждебных лагеря. В такой обстановке результатом политического сближения
великобритании и Франции стал подписанный 4 марта 1947 г. Дюнкеркский пакт,
который явился единственным официальным договором о союзе между Францией и
Великобританией в XX веке и самим
своим фактом фиксировал возникновение новой международной обстановки — начало
"холодной войны" между Западом и Востоком. Заключением пакта
великобритания и Франция сигнализировали о своей готовности принять активное
участие в "войне" такого рода наряду с США.

Неутешительные показатели экономического
восстановления этих двух стран (особенно у Великобритании) в первые
послевоенные годы способствовали тому, что помимо политических задач
(несомненна антигерманская и, еще более актуальная для европейцев в условиях
ожидавшегося тогда нападения со стороны СССР, антисоветская направленность
англо-французского договора), пакт становился первым межправительственным
документом, призванным координировать экономическое развитие двух государств и
внешнеполитические действия их правительств. таким образом, Дюнкеркский пакт
можно считать также и первым опытом двух европейских государств на пути к
европейским интеграционным процессам в экономической, внешнеполитической и
военной областях. И хотя эти планы остались на бумаге, внешнеполитическим
интересам великобритании и Франции, будь то по вопросам европейской военной и
единой европейской экономической политики или же их отношения к СССР и США,
отныне суждено было расходиться лишь относительно, в рамках нараставших на
Западе интеграционных процессов. Реальное же значение Дюнкеркского пакта как
попытки создания англо-французского альянса состояло в том, что в обстановке
набиравшей обороты "холодной войны" и особенно с приходом
коммунистического режима в Чехословакии (февраля 1948 г.) именно на основе
этого антигерманского пакта возникли такие военные структуры западноевропейской
безопасности, как Брюссельский договор (4 марта 1 948 г.) с его ярко выраженной
европейской направленностью и явным (при поддержке США) лидером в лице Франции,
и Североатлантический договор (4 апреля 1949 г.) с включенными в него
американскими гарантиями безопасности их послевоенных союзников в Западной
Европе и оговоркой об особых отношениях между США и Великобританией.

интересы США в начавшейся "холодной войне" и
конфронтации с СССР требовали перевооружения Германии и ее прямого включения в
единый военно-политический союз евроатлантической зоны. К тому же членство ФРГ
в таком союзе достаточно надежно гарантировало бы против возрождения в ней
политики реваншизма. Но это требовало восстановления политического статуса
Германии, которая пребывала в положении оккупированной страны с правительством,
жестко контролируемым державами-победительницами. однако формулу
"экономический гигант -политический карлик" только предстояло найти;
а вторая мировая война с ее невероятными жертвами и жестокостями была еще
слишком близка, чтобы в Западной Европе конца 40-х — начала 50-х годов легко
приняли перевооружение и военно-политическое возрождение Германии, ее
вступление в НАТО наравне с государствами-победителями.

Тогда Великобритания взяла на себя инициативу по
созданию военно-политической западноевропейской организации, способной
осуществлять действенный контроль за перевооружением Германии. таким образом,
британская заинтересованность в поддержании посредством НАТО вовлеченности США
в Европе еще более усиливалась бы, тогда как мощь Германии оказывалась бы
одновременно и подконтрольна через модифицированный Брюссельский договор, и
обуздана с помощью членства Германии в НАТО. В 1954 г. на основе
переработанного Брюссельского договора с предоставлением британских гарантий
Европе появился Западноевропейский союз, задуманный как "организация с
нечетко выраженной структурой, по сути консультативного характера,
ориентированная прежде всего на оборону, которая… допускала бы перевооружение
Западной Германии при условии различных ограничений. Она также давала Западной
Германии возможность стать членом НАТО".

От решительных действий Лондона по созданию такого
института европейской безопасности, как ЗЕС, выиграла прежде всего сама
Великобритания. Настойчивые требованиям Франции предоставить британские
гарантии сначала Европейскому оборонному сообществу (European Defence Community EDC), а затем и ЗЕС, на фоне неспособности Франции
реально играть роль европейского лидера — наладить работу в Европейском
объединении угля и стали (ЕОУС, создано в 1949 г.) и Совете Европы, вызвали
разочарование в США и способствовали укреплению англо-американских "особых
отношений". Как заявлял один из британских парламентариев от
Консервативной партии, "мы стали ближе, совершив акт, который дает Америке
новую уверенность в стабильности ее европейских союзников под британским руководством
…и дает нам возрождение нашего влияния в мире в целом". Так Лондон
постарался продемонстрировать как США, так и западноевропейским государствам,
что Интеграция в области безопасности и обороны может продвигаться в Западной
Европе лишь при условии сохранения военного присутствия и надежных гарантий со
стороны США (т.е. их "тесной вовлеченности").

Создание ЗЕС — структуры, воспринимавшейся ёе
участниками как союз государств-жертв нацистской агрессии против возможности
повторения подобного со стороны ФРГ в будущем, — способствовало укреплению
позиций Великобритании в Западной Европе, несколько ослабленных
предшествовавшим "самоустранением" ее от воплощения французских идей
строительства новой Европы и предоставлением Франции возможности возглавить
этот процесс самостоятельно.

Таким образом, выполнив задачу превращения новой
Германии в передовой плацдарм НАТО на пути предполагаемого агрессора с Востока,
ЗЕС сохранился, поскольку выполнял еще одну важную для западноевропейцев роль:
вплоть до 1973 г., т.е. до вступления в силу договоров о принятии
великобритании в структуры ЕЭС, он оставался единственным официальным каналом
для налаживания и поддержания связей между Лондоном и входившими в ЗЕС
европейскими странами, пребывавшими в тот период в состоянии "интеграционной
чересполосицы" (ещё сосуществовали две экономические группировки ЕЭС в
ЕАСТ, Франция вышла в. 1966 г. из военных структур НАТО, членство государств
Западной Европы в ЗЕС не всегда совпадало с их же членством в НАТО). Но
сохранился как бы в латентном, "спящем" состоянии: после разрешения
проблемы перевооружения ФРГ и принятия ее в НАТО никто не предполагал и не
стремился наделять ЗЕС какими-либо дополнительными функциями. Но н распускать
ЗЕС как сыгравший свою роль тоже было невозможно: положенные в его основу
договоры стали базой международно-правовой легитимизации интеграционных
процессов, опорой всей весьма сложной и еще неустойчивой системы
военно-политической безопасности в западной части Европы.

Таким образом, специфическая британская
заинтересованность в сохранении ЗЕС и поддержании его функционирования
фактически предрешила его судьбу как второстепенной организации, созданной в
свое время как бы "про запас". Позднее серьезные изменения в мире и в
содержании западноевропейских интеграционных процессов стали причинами
пробуждения интереса Великобритании и Франции к реанимации Западноевропейского
союза в 80-х годах и приданию ему нового статуса в 90-х, после окончания
"холодной войны".

В начале 80-х годов на фоне стремления США
(администраций Р.Рейгана, а позднее и Дж.Буша-старшего) в рамках пересмотра
отношений между Востоком и Западом подвергнуть ревизии ядерную стратегию НАТО
появились признаки кризиса англо-американских "особых отношений"
между Великобританией и США, что вызвало сильную озабоченность в Лондоне и
обусловило его готовность "обратиться к ЗЕС как такому институту,
посредством которого он (Лондон ) мог продемонстрировать, что европейцы готовы
взять на себя большую долю ответственности за собственную оборону, и который
мог бы также служить механизмом более тесного сотрудничества в вопросах
обороны". По свидетельству министра иностранных дел (в правительстве
М.Тэтчер) Дж.Хау, Британия подошла к реанимации деятель ЗЕС с
"осторожностью", выступая за сдержанную деятельность Союза, дабы
убедить американских политиков, что европейцы серьезно. относятся к их
требованиям увеличить военные ассигнования и тем самым взять на себя часть
военных расходов.

В 1981 г. Великобритания поставила вопрос о
возможности обсуждения вопросов безопасности (но не обороны) сначала в рамках
"европейского политического сотрудничества" ("Еuropean Political
Cooperation"), а затем и в рамках ЗЕС.
Однако, несмотря на проявившийся в начале 80-х годов некоторый всплеск интереса
британской стороны к ЗЕС, инициатива по возобновлению работы этой организации в
1984 г. принадлежала Франции.

однако видение роли и места этой организации в
западноевропейских делах у них было различным. Великобритании ЗЕС представлялся
находящимся в тени НАТО межправительственным форумом, предназначенным лишь для
обсуждения вопросов европейской безопасности. При этом Париж стремился создать
ограниченные европейские оборонные возможности вне рамок НАТО при своей
лидирующей руководящей роли.

Столь разное видение предназначения ЗЕС тем не менее
не помешало возобновлению его работы. Ряд прозвучавших на протяжении 1983-1984
гг. энергичных призывов сначала министра внешних отношений Франции К. Шейсона,
а затем французского министра обороны Ш. Эрню к возобновлению деятель ЗЕС
(под предлогом защиты от советской военной угрозы (появление советских ракет
средней дальности СС-20) и предотвращения эрозии натовского единства))
увенчался принятием 27 октября 1984 г. на встрече глав государств и
правительств стран-членов ЗЕС Римской декларации, реанимировавшей функционирование
союза.

государства члены ЗЕС наметили направления для развертывания
сотрудничества, включая вопросы обороны, налаживания диалога со
странами-членами Организации (Варшавского договора (ОВД), сотрудничество в деле
производства вооружений, контроля за вооружениями и разоружением. Было
декларировано обязательство западноевропейских стран увеличить европейский
вклад в НАТО. На институциональном уровне было принято решение о возобновлении
работы Совета ЗЕС, причем было решено, что сессии Совета ЗЕС с участием
министров иностранных дел и обороны должны были отныне проводиться два раза в
год. Были определены взаимоотношения между парламентской ассамблеей ЗЕС и
Советом ЗЕС. Также более четко была прописана роль Агентства по контролю за
вооружениями. В этой связи предусматривалось образовать при Совете ЗЕС (в
качестве неофициального органа) консультационный комитет начальников штабов и
руководителей организаций, занимавшихся планированием производства вооружений в
странах-членах ЗЕС.

главный результат римской встречи состоял в том, что
семь европейских государств (Великобритания, Франция, Германия, Италия,
Бельгия, Нидерланды, Люксембург) официально провозгласили свое стремление
превратить ЗЕС в "полноценное" политическое объединение, выражающее
их особые интересы в обеспечении безопасности Западной Европы силами самих
западноевропейских государств. "Золотая мечта" французов о создании
независимой от НАТО и США европейской военно-политической организации начала,
казалось бы, сбываться.

Великобритания настаивала на том, чтобы реорганизация
ЗЕС производилась без увеличения бюджета союза и численности постоянного
персонала его органов, что создавало препятствия не только для "повышения
самостоятельной политической роли" этой организации, но и просто для ее
нормального функционирования.

Кроме того, Британия настояла на том, чтобы в
Платформе, как ее официально назвали, "Европейские интересы", была
особо подчеркнута солидарность западноевропейских союзников с США. В вопросе о
переносе в одно место важнейших органов ЗЕС, размещавшихся в то время в Париже
и Лондоне, Англия отстаивала их концентрацию в Лондоне или Брюсселе.
Руководство Франции, как и следовало ожидать, не соглашалось с этим подходом,
опасаясь, что при переносе его штаб-квартиры в Брюссель ЗЕС, благодаря
соседству со штаб-квартирой НАТО, превратится в нечто вроде улучшенной версии
Еврогруппы НАТО, лишь включающей Францию, тогда как при размещении в Париже ЗЕС
получал бы, по мнению Франции, более независимую роль. (Принципиально вопрос
был решен в пользу Брюсселя в феврале 1990 г. на внеочередной встрече стран ЗЕС
в Париже.)

Гаагская платформа, принятая 27 октября 1987 г.,
зафиксировала компромисс в позициях европейских государств и обозначила основополагающие
концепции безопасности Западной Европы при подтверждении необходимости
сохранения американского присутствия и американских ядерных гарантий Европе.

-1989 гг. отмечены несовпадением позиций
великобритании и Франции по целому кругу вопросов западноевропейской оборонной
политики, в решении которых Западноевропейскому союзу, по логике, должна была
бы принадлежать первостепенная роль. У великобритании и Франции была разные
взгляды на роль ЗЕС в деле разработки общей западноевропейской военной политики
и определения общей позиции стран Западной Европы на переговорах по
разоружению. Франция полагала, что именно органы ЗЕС должны были сыграть
решающую роль в разработке общей позиции западноевропейцев, а великобритания, в
свою очередь, начала блокировать принятие решений относительно идеи европейской
встречи на высшем уровне по проблемам разоружения в области обычных вооруженных
сил и вооружений. вероятно, она делала это из опасения, что коллизия позиций
Франции и США могла бы вынудить ее выбирать между двумя партнерами и тем самым
оказать мощное предопределяющее влияние на ее политические пристрастия и
ориентацию.

В целом к концу 80-х годов общеевропейский оптимизм
вокруг возрождения деятель ЗЕС исчез, т.к. в условиях "нового
политического мышления" М.С.Горбачева и американского недовольства
продвижением процессов западноевропеской интеграции пропали политические
стимулы для дальнейшего развития этой организации. Будущее союза было неясно. В
основе его реанимации лежал неустойчивый компромисс между французским
устремлением двигаться дальше по пути создания европейской оборонной
идентичности и британским желанием ограничить возобновление деятель ЗЕС
политическими аспектами взаимоотношения между Западной Европой и США.

нетрудно заметить, однако, что то занимая единую
позицию, то — чаще в большей или меньшей степени, противореча друг другу,
Великобритания и Франция совместно имели возможность фактически определяющим
образом влиять на деятельность и само политическое существование ЗЕС по всему спектру
политических альтернатив: от полного блокирования до достаточно тонкой
нюансировки содержания документов, решений и акций ЗЕС. важно подчеркнуть, что
такая возможность могла возникнуть и быть реализована лишь в том или ином
взаимодействии Великобритании и Франции, но не любым из этих двух государств в
отдельности.

2. Великобритания и Франция в процессе формирования «европейской
идентичности в безопасности и обороне» (ЕИБО)

Если общая внешняя Политика Западной Европы,
формируемая и проводимая через механизмы будь то ЗЕС, ЕС или обеих интеграций,
в принципе не вызывает недоверия ни у США, ни в НАТО (понятно, что конкретные
интересы, направления и содержание этой политики не могут не отличаться от
политики, например, США; во в то же время сохраняется единство всех ведущих
стран Запада во взглядах на мир и на идущие в нем процессы), то
"европейская идентичность" в проблемах безопасности и обороны (ЕИБО)
объективно является определенным вызовом (в смысле "challenge", а не "conflict")
НАТО: неизбежно возникает вопрос о ее соотнесении с имеющимися обязательствами
сторон в рамках НАТО, и в том числе с конкретными интересами (а не только
принципиальными подходами) США в этих сферах.

В период "холодной войны" и ракетно-ядерной
конфронтации СССР и США Западной Европе оставалось только мириться с ее
положением потенциального "поля боя" между двумя сверхдержавами. Она
не могла своими силами и влиянием прекратить конфронтацию, а в ее рамках не
была заинтересована ни в уходе США из Европы и неизбежной при этом потере
американских ядерных гарантий, ни тем более в том, чтобы отношения двух блоков
приблизили реализацию этих гарантий, сделали ее неотвратимой. Поэтому в периоды
относительного улучшения отношений между СССР и США Западная Европа неизменно
поднимала вопрос о надежности ядерных гарантий США; в периоды обострения
советско-американских отношений, напротив, стремилась снять остроту их
напряженности. В самой Европе не было угрозы возникновения локальных конфликтов
за пределами центральной конфронтации (в ее рамках они были возможны лишь
внутри каждого из блоков, но не в отношениях между НАТО и ОВД). За пределами
Европы серьезных угроз интересам и позициям западноевропейских государств и
ЕЭС/ЕС (до фолклендской войны между Аргентиной и Великобританией) не возникало,
общие интересы Запада в целом надежно обеспечивались США. поэтому на протяжении
60-х — 70-х годов роль Западной Европы в системе безопасности и обороны
западного мира рассматривалась преимущественно в контексте проблемы
"разделения бремени" (военных расходов и иных материальных затрат) в
рамках альянса НАТО. В октябре 1984 г. во время Римского саммита семи стран ЗЕС
(на котором принималось решение о возрождении этой организации) была затронута
тема военных аспектов собственно европейского сотрудничества, однако тогда она
так и не получила какого-либо реального воплощения.

С распадом СССР положение изменилось принципиально,
притом сразу по всем основным его характеристикам. Угроза ядерной конфронтации
с правопреемницей СССР Россией перешла в 90-е годы в разряд теоретической
возможности. Но одновременно реальностью стали конфликты в Европе (и
возможность новых), к управлению которыми Западная Европа была абсолютно не
готова, Проблема американских гарантий приобрела трансевропейские аспекты — в
постконфронтационных условиях возникали или могли возникнуть угрозы интересам
Западной Европы за пределами европейского континента. Если в условиях
конфронтации США с высокой долей вероятности достаточно энергично реагировали
бы на такие ситуации под реальным или надуманным предлогом советской угрозы,
теперь такой предлог отпадал. Защищать же европейские интересы, если угроза им
не является одновременно угрозой позициям и интересам Запада в целом, США
автоматически уже вряд ли будут. Поддержка США отдельным западноевропейским
государствам не гарантирована даже в Европе, если только участницей конфликта
не окажется ядерная держава — россия.

Внешне картина выглядит упрощенной и потому
парадоксальной: как если бы только с исчезновением "советской военной
угрозы" западноевропейские государства и их политические элиты впервые
серьезно задумались о проведении совместной политики в области безопасности.
Анализируя ситуацию, сложившуюся вокруг ЕИБО после окончания холодной войны
(когда оборонное западноевропейское сотрудничество стало более вероятным, но
необходимость в таковом вроде бы уменьшилась; на самом же деле Потребность в
таком сотрудничестве выросла, но это должно было быть качественно иное
сотрудничество по сравнению с временами холодной войны), британский
исследователь В.Рис отмечал, что "при отсутствии общей внешней угрозы
государствам оказалось трудно договориться о том, какие же интересы (в сферах
безопасности и обороны) их объединяют. особенно сложным оказался вопрос о
действиях, которые следует предпринимать, когда кризис происходит где-то за
пределами Европы. Эго поднимало проблему способности европейских государств
действовать в отсутствие вмешательства США, равно как и проблему пригодности
тех институций, которыми они располагают".

постоянные консультации между НАТО и ЗЕС по
формированию европейской идентичности, в сферах безопасности и обороны"
были начаты, видимо, по итогам распада советского блока и в близком преддверии
объединения Германии (3 октября 1990 г.) или сразу после этих событий.
Официальная историография НАТО фиксирует дату 18 февраля 1991 г., когда В. ван
Эйкелен, генеральный секретарь ЗЕС, посетил штаб-квартиру НАТО для консультаций
с М.Вернером, в то время генеральным секретарем НАТО, по вопросам ЕИБО и
будущего сотрудничества между НАТО и ЗЕС. Видимо, тогда было принятого
принципиальное решение о включении соответствующих положений в документы,
готовившиеся в рамках обновления стратегической концепции НАТО и всей системы
отношений ЗЕС-НАТО-ЕС.

Концепция "европейской идентичности в сферах
безопасности и обороны" (ЕИБО) и оформившая ее терминология были
зафиксированы в новой стратегической доктрине НАТО, принятой на Римском саммите
государств-членов альянса (7-8 ноября 1991 г.). О весьма сложном и
неоднозначном, внутренне противоречивом политическом подтексте, с которым были
связаны не только разработка и принятие, но и вся последующая эволюция
концепции ЕИБО, говорит такой факт. Изданный в 1995 г. официальный справочник
"НАТО" использует эти слова лишь в названии соответствующего двухстраничного
раздела и ни разу не употребляет их в содержании самого раздела. При этом
Декларация, принятая по итогам январского (1994 г.) саммита стран-членов НАТО,
особо приветствовала тог факт, что отношения между НАТО и ЗЕС будут строиться
на базе "взаимодополняемости и прозрачности".

Франция была настроена наиболее оптимистично в
отношении ЕИБО, поскольку считала необходимым в новых условиях продвигать
создание и развитие собственно европейских оборонных возможностей при
уменьшении влияния США и НАТО на европейские дела.

великобритания, на протяжении всего послевоенного
периода делающая упор на "трех китах" ее внешнеполитической стратегии
— приверженности НАТО, поддержанию безусловной действенности американских
ядерных гарантий Европе, и на "особых отношениях" с США, — как
всегда, осторожно отнеслась к французским замыслам европейского оборонного
строительства и оттеснения НАТО на второй план. В начале 90-х годов она
стремилась прежде всего к адаптации НАТО к новым европейским и международным
реалиям, полагая некоторое усиление изоляционистских настроений в американском
конгрессе и охлаждение ее "особых отношений" с США лишь временными
эпизодами.

Разница подходов к концепции ЕИБО двух европейских
ядерных держав, проявившаяся уже в начале 90-х годов, отразила дуализм европейского
и атлантического подходов к вопросам безопасности и обороны. Европейская
континентальная традиция склонна во многом отождествлять понятия безопасности и
обороны (что естественно с учетом исторического опыта Европы). Англосаксонская
Традиция, мощно развитая в работах американских и британских специалистов,
принадлежащих к направлению т.н. "стратегического анализа", четко
разделяет два понятия, полагая, что система безопасности как раз призвана
создавать и поддерживать в мирное время положение, до минимума сводящее риск
возникновения практической потребности в обороне. Согласно англо-американским
воззрениям, начало любой войны (а именно тут и возникает нужда в обороне)
означает, что система безопасности не сработала, оказалась неэффективной. По всем
этим причинам концепция ЕИБО изначально получила развитие сразу в двух
направлениях и в двух организационно-политических комбинациях: в рамках ЕС-ЗЕС
(французский подход) и в рамках НАТО-ЗЕС (американский и британский подходы).

В принятой на римском саммите НАТО новой
стратегической доктрине блока отмечалось, что "создание европейской
идентичности в сферах безопасности и обороны подчеркивает готовность европейцев
принимать на себя большую долю ответственности за их безопасность, и тем
способствует укреплению трансатлантической солидарности". Однако документ
не уточнял форму и функции "идентичности", а также характеризовал
НАТО как "важнейший форум для проведения консультаций и для решения всех
основных задач безопасности. В разделе "Характеристики обычных вооруженных
сил" ("Characteristics of Conventional Forces") содержалось признание ключевой роли
"интегрированных военных структур" для коллективной обороны Альянса.
Отмечалось, что "интегрированные и многонациональные европейские
структуры, развивающиеся в контексте формирующейся европейской оборонной
идентичности, будут также играть важную и все более возрастающую роль в
обеспечении способности союзных держав работать совместно в рамках их общей
обороны".

примерно в то же время государства-члены ЕС встречались
в Маастрихте для подписания "договора о Европейском союзе".
Великобритания, Франция и Германия в целом согласились с идеей расширения
возможностей ЗЕС для того, чтобы сделать организацию более способной к
проведению операций в рамках ЕИБО. Франция видела в этом путь к обретению
Европейским союзом реальных возможностей в сфере обороны. Великобритания хотела
бы увеличения эффективности ЗЕС в проведении операций различного рода, но
одновременно выступала против ненужного, с ее точки зрения, дублирования функций
ЗЕС и НАТО.

страны-члены ЗЕС 10 декабря 1991 г. разработали
декларацию о ЗЕС, которая стала приложением к основному тексту Маастрихтского
договора (февраль 1992 г.). Декларация призывала к поэтапному развитию
"подлинной ЕИБО" и была нацелена на расширение роли ЗЕС, при
одновременном укреплении НАТО и развитии совместной обороны в рамках ЕС в
соответствии с положениями статьи J.4 раздела V Маастрихтского
договора. По настоянию великобритании в декларацию было включено положение о
том, что ЗЕС является европейской опорой НАТО, имеющее особое значение в свете
того, что сам договор о ЕС и сопутствовавшая ему декларация впервые увязывали
ЗЕС и ЕС через механизм ОВПБ.

Первым шагом в деле воплощения этих договоренностей
стала организация в Брюсселе "группы планирования" (начала
действовать только в апреле 1993 г.). Франция и Великобритания имели разные
взгляды на предназначение этой структуры: Лондон стремился привязать ее как
можно теснее к НАТО, тогда как Париж рассматривал ее функционирование в более
широком контексте западноевропейской безопасности и обороны.

Сведущим шагом в направлении развития
западноевропейского оборонного измерения стала франко-германская инициатива по
созданию Еврокорпуса, полностью совпадавшая со стремлением Парижа оснастить западноевропейскую
интеграцию оборонными возможностями, которые могли бы укрепить и расширить
реальную независимость ЕС от США. Реакция Лондона (и Вашингтона) на создание
этого формирования была резко негативной. великобритания всерьез опасалась
подрыва сплоченности Альянса, который при участии США показал себя как
единственная действенная сила при разрешении кризисов в Персидском заливе и на
Балканах. Но главное, в Лондоне и Вашингтоне отлично осознавали политическое и
правовое подобных сил,
для наделения Европейского Союза легитимностью в оборонной сфере, пока еще не
перешедшей к нему от ЗЕС.

несмотря на все усилия Франции, концепция ЕИБО не
получала дальнейшего существенного развития вплоть до Брюссельского саммита
НАТО (январь 1994 г.) которого была достигнута договоренность, что ЕИБО должна
развиваться в рамках, а не параллельно, НАТО.

Принятое на Брюссельском саммите решение изучить
концепцию введения в практику создания, по аналогии с действовавшими в
Югославии, "объединенных сил для проведения специальных операций" (Combined Joint Task Forces, CJTF)
как модели вооруженных сил "единой Европы", стало шагом по приданию
ЕИБО практического воплощения. Опыт применения подобных оперативных групп в той
же Югославии показал их полную зависимость от инфраструктур НАТО — командных,
штабных, разведывательно-информационных и материально-технических. В этом
смысле "оборонное измерение" ЗЕС и ЕС не могло представлять для НАТО
реальной опасности. В целом итоги Брюссельского саммита в части, касавшейся
ЕИБО и сотрудничества ЗЕС и НАТО, совпали с британскими предпочтениями,
заключавшимися в том, что ЗЕС следует развивать более тесные связи скорее с
НАТО, нежели с ЕС.

Для Парижа признание главенства НАТО в вопросе о ЕИБО
было достаточно трудным. Франция единственной из трех ведущих стран Западной
Европы — инициаторов ЕИБО оказалась готова предоставить дополнительные
оборонные ресурсы в распоряжение ЗЕС и ЕС. На этом основании после окончания
"холодной войны" и вплоть до 1995 г. Франция отказывалась от
уменьшения расходов на оборону и даже поддерживала их небольшой ежегодный
прирост. Но и Париж, вынужденный в конце концов признать, что усиление роли ЗЕС
как оборонительной структуры ЕС не оправдало ожиданий, был крайне разочарован
неудачей этих попыток сформировать общую оборонную политику.

В этом контексте, видимо, и следует рассматривать
меморандум правительства Великобритании от 1 марта 1995 г., ставший важнейшим
британским документом по ЕИБО за весь период 1995-1997 гг. Меморандум вобрал
принципы, характерные исключительно для английской позиции на переговорах с
партнерами по ЕС, особенно в части видения будущей роли НАТО ЗЕС и ЕС.

В разделе "британское видение Европы"
документа "окончательно" признается, что Великобритания является
частью ЕС и стремится видеть Европу "несущей свою долю ответственности на
мировой арене и действующей во имя блага в мире, допускающей и поощряющей
проявления гибкости, признающей разнообразие ее членов, а не пытающейся
насаждать ненужное единообразие". Далее в разделе "Европейская
оборонная Политика" констатировалось, что в соответствии с Маастрихтскими
договоренностями ЗЕС должен играть важную роль в развитии ЕИБО и "отныне
развивается в двуедином качестве: не только как одно из средств обеспечения
европейской опоры НАТО, но и как оборонительный компонент ЕС".

В очередной раз характеризуя НАТО как "фундамент
нашей совместной обороны", британское правительство высказывалось против
создания отдельных чисто европейских военных структур.

Во Франции не могли не осознавать, что преодолеть
британскую позицию по вопросам европейского оборонного строительства и ЕИБО
будет трудно. В условиях полного отсутствия идей, способных убедить европейские
страны и Британию в правильности французской официальной позиции, Париж решает
крепить европейскую оборону и развивать ЕИБО, отталкиваясь от концепции
"Европейских ядерных сил" в рамках высказанной министром иностранных
дел Франции А.Жюппе в начале 1995 г. полуофициальной формулы-предложения
"взаимосогласованного сдерживания" ("concerted deterrence", "dissuasion concertee").

На неофициальной встрече министров иностранных дел
стран-членов ЕС 10-11 сентября 1995 г. в Сантандере (Испания) обсуждался
документ, заложивший восемь принципов развития ЕИБО:

для развития подлинной ЕИБО необходимо достижение в
этом деле реального и существенного прогресса;

необходима институциональная реформа с целью упрощения
процессов формирования и более эффективного использования Европейским союзом
инструментов политики безопасности. Это потребует улучшения связей между ЕС и
ЗЕС;

дальнейшее развитие должны получить практические
аспекты операциональные аспекты ЕИБО, особенно посредством реализации концепции
СООТГ;

ЕИБО включит обновленные обязательства коллективной
безопасности, равно как и соответствующие положения обновленного Брюссельского
договора (ЗЕС), которые, возможно, получат выражение в рамках деятельности
НАТО;

НАТО и трансатлантические связи будут укрепляться;

должны быть специально рассмотрены проблемы,
вытекающие из различий в членских составах ЕС, ЗЕС и НАТО;

должны уважаться различия, существующие в интересах
безопасности и обороны государств-членов, а также в их позициях, а в случае
слияния ЕС и ЗЕС должны быть предусмотрены возможности для отклонений
(отдельных государств) от совместного политического курса;

сотрудничёство в ситуациях, требующих конкретных акций
оборонного характера, будет осуществляться заинтересованными государствами, а
общие позиции будут приниматься на основе единогласия (unanimity).

На пресс-конференции по окончании встречи министр
иностранных дел Великобритании М.Рифкинд заявил, что полное слияние ЗЕС с ЕС
невозможно по причине ассоциированного членства в ЗЕС Норвегии и Турции.

На той же пресс-конференции Франции четко дали понять,
что ее ядерное оружие может участвовать в обороне Западной Европы, а не только
самой Франции, лишь на условиях американо-английской концепции ядерного
сдерживания и механизма ее реализации, созданного в рамках НАТО.

Столкнувшись с сопротивлением британцев в ЗЕС и ЕС,
Франция решила заняться созданием более действенной европейской оборонной
идентичности в рамках НАТО. С этой целью она предпринимает ряд шагов:
соглашается на то, чтобы в непредвиденных ситуациях Еврокорпус переходил под
командование главкома сил НАТО в Европе; объявляет об участии во встречах по
линии Альянса своего министра обороны или начальника Генерального штаба; и в
конце 1995 г. объявляет о своем возвращении в Военный комитет НАТО при
сохранении неучастия в Группе ядерного планирования и Комитете оборонного
планирования.

В начале 1996 г. Форин офис опубликовал Белую книгу по
Европе, изложив в ней британскую позицию, которую последовательно отстаивал на
межправительственной конференции (МПК). В документе подтверждалось следование
принципам и предложениям, изложенным в "Меморандуме о подходе
правительства Соединенного королевства к рассмотрению вопросов обороны Европы
на Межправительственной конференции 1996 г." от 1 марта 1995 г.
Подтверждалась необходимость принятия решений в области обороны на основе
принципов приоритетности прямых межправительственных соглашений и консенсуса (intergovernmentalism and consensus). НАТО рассматривалась в качестве
"основы нашей безопасности", а также признавалась необходимость
сохранения "сильной приверженности США делу безопасности Европы". С
точки зрения британского правительства, ЗЕС открывал наилучшие возможности для
дальнейшего развития сотрудничества между странами для проведения под эгидой
Европы операций по поддержанию мира, гуманитарных операций и других действий в
случаях кризисов с привлечением материальных возможностей и инфраструктур
Альянса.

Развитие концепции ЕИБО продолжалось также в рамках
Североатлантического альянса, и здесь оно все больше и больше увязывалось с
развитием концепции СООТГ. Британия приветствовала концепцию СООТГ, поскольку
та позволяла избежать дорогостоящего "дублирования усилий, а также была
уверена, что в случае необходимости можно будет легко использовать военные
ресурсы НАТО. Единственное, что вызывало некоторое беспокойство Лондона, был
риск потенциальной отстраненности американцев от европейских событий. Поэтому
усилия британского истеблишмента были направлены на соподчинение европейских
усилий Альянсу.

Французы были теперь (в отличие от начала 90-х годов,
когда они заявили себя сторонниками СООТГ) менее оптимистичны в отношении
концепции СООТГ, рассматривая ее как механизм, сдерживающий создание отдельных
собственно европейских военных структур и возможностей при сохранении
зависимости от США. При этом французы не переставали призывать к модернизации
НАТО, которая, по их воззрениям, должна была так или иначе стать формой
снижения американского влияния в НАТО и выстраивания европейской идентичности с
тем, чтобы превратить Альянс в организацию, которая действительно служила бы
каждой из двух ее опор. В речи премьер-министра А.Жюппе содержался призыв к
созданию европейских сил численностью 500 тысяч человек, способных действовать
в кризисных ситуациях совместно с силами США или отдельно от них.

Французы последовательно стремились создавать новые
военные европейские возможности для выполнения задач без участия США. Примером
может служить программа "Гелиос". В сотрудничестве с Италией и
Испанией Франция сделала приоритетным обеспечение создания спутниковой
оптической разведывательной системы "Гелиос-I". А затем попыталась оказать давление на германское
правительство с тем, чтобы Германия приняла участие в разработке последующей
программы спутниковой радиолокационной программы "Гелиос-II" и радара "Хорус" для
нее. В дальнейшем Франция стала инициатором создания в рамках ЗЕС в Торрехоне
(Испания) центра по расшифровке информации со спутников, обрабатывающего
получаемые на коммерческой основе данные со спутников серий "Спот",
"Ландсат".

однако, несмотря на все старания Парижа, большинство
стран Западной Европы отдали предпочтение концепции СООТГ и сохранению
американских гарантий Европе. В итоге в коммюнике, принятом всеми участниками
(в том числе и Францией) министерской встречи Североатлантического совета 19
декабря 1996 г., практически в каждом параграфе, где присутствует термин ЕИБО,
постоянно следует дополнение "в рамках НАТО". главным вкладом в
развитие концепции ЕИБО в рамках НАТО признавалось согласие стран-членов ЗЕС на
"активное включение" организации в процесс оборонного планирования
Альянса; а также участие всех европейских союзников в проводимых под эгидой ЗЕС
операциях, с использованием возможностей и инфраструктур НАТО, а также в
процессах разработки таких операций и подготовки к ним.

В другом коммюнике Североатлантического совета от 3
июня 1996 г. также уже привычно повторялась формула "развитие
ЕИБО в рамках Альянса".

С приходом лейбористского правительства и изменением
позиций Великобритании по целому кругу вопросов произошло ускорение процессов
европейского оборонного строительства в рамках ЕС-ЗЕС. Выступая на
неофициальном саммите ЕС в октябре 1998 г. в Портшахе (Portschach), новый британский премьер-министр
Т.Блэр отмечал, что "роль ЕС в решении вопросов обороны и безопасности
эволюционирует по меньшей мере теми же темпами, что и само НАТО". А в
меморандуме министерства обороны великобритании говорилось: "правительство
полагает, что ЕС необходим единый и влиятельный голос в международных делах,
выражаемый своевременно и последовательно посредством общей внешней политики и
политики безопасности (ОВПБ), и что развитие развитие деятельности (ЕС) в
сферах безопасности и обороны расширит его возможности и укрепит его
положение… Правительство полагает, что способность европейцев действовать
совместно в случаях, когда США и Альянс в целом не будут задействованы, должна
развиваться, выстраиваясь на основе существующих договоренностей относительно
европейской идентичности в сферах безопасности и обороны".

Такой поворот в британской политике, как подчеркивал
министр иностранных дел, объяснялся двумя причинами: "ЕС решил назначить
специального представителя по вопросам ОВПБ, что сделает влияние ЕС на внешнюю
политику и политику в области безопасности более четко выраженным и
‘персонализированным’"; а "нынешний кризис в Косово поставил нас
‘перед проблемой доверия (к решимости членов ЕС), и премьер-министр полагал бы
правильным начать уделять этому внимание..’".

Следующим шагом в развитии европейской обороны и
концепции ЕИБО стала англо-французская инициатива, принятая на двусторонней
встрече в верхах (декабрь 1998 г.) в Сен-мало. Суть этого шага заключалась в
признании необходимости реально продвигаться вперед в создании потенциала ЕИБО
при той оговорке, что такое продвижение не должно создавать помех НАТО.

Как утверждается в правительственном ответе на третий
(май 1999 г.) доклад специального комитета по обороне британского парламента,
Декларация Сен-Мало отражает согласованное мнение британского и французского
правительств, что военные акции могут предприниматься под политическим контролем
ЕС с использованием возможностей НАТО или при опоре исключительно на
национальные или многонациональные средства. Она также подчеркивает
необходимость избегать неоправданного дублирования возможностей НАТО в любых
структурах, которые будут создаваться в ЕС".

британское правительство подчеркивало, что укрепление
ЕИБО "не должно приводить к нарушению трансатлантического союза, что
вызвало бы Отчужде наших североамериканских союзников; не должно вести к
дублированию возможностей НАТО; не должно сопровождаться дискриминацией
отдельных европейских государств на том основании, что их отношения с ЕС и с
Альянсом складываются по-разному". Укрепление общей европейской политики
безопасности и обороны и европейской основы НАТО должны происходить одновременно
и взаимосогласованно, а ЕИБО не должна развиваться эксклюзивно ни в НАТО, ни в
ЕС-ЗЕС.

Произошедший в 1999 г. сдвиг к началу практической
передачи военно-политических функций и легитимности для их выполнения от ЗЕС к
ЕС способствовал развитию ЕИБО, но уже в рамках ЕС. Естественной эволюцией этой
ситуации можно считать продолжение англо-французской инициативы в ноябре 1999
г. на двустороннем саммите в Лондоне. Эта инициатива получила одобрение на
саммите ЕС 10-11 декабря 1999г., на котором Евросовет поставил перед собой цель
быть в состоянии к 2003 г. обеспечить развертывание и содержание
самодостаточных, располагающих необходимыми возможностями в плане командования,
контроля, разведки и инфраструктуры вооруженных сил для выполнения
"петерсбергских задач". Для принятия решений под эгидой Совета
министров Евросоюза создан Политический комитет по вопросам безопасности
(ПКВБ), а для осуществления оперативного планирования, оценки военной
обстановки и проведения операций по управлению кризисами создавался европейский
штаб.

таким образом, на протяжении 90-х годов был фактически
начат и стабилизирован в его последовательном продвижении процесс ЕИБО,
стратегическое содержание которого состоит в постепенной политической и
международно-правовой легитимации европейского Союза как субъекта
военно-политических (а не только политических, экономических и иных невоенных)
международных отношений. Взаимодействие великобритании и Франции при этом
определяло крайние политические позиции в непрекращавшихся консультациях,
переговорах, научных дискуссиях и политической жизни в целом, периодически
смещая их таким образом, что итоговая (результирующая) траектория фактической
эволюции ЕИБО смещалась в сторону реализации этой концепции. В конце 90-х годов
ЕС/ЗЕС имеют необходимую легитимность и инфраструктуры ЕИБО, которыми они не
располагали в начале десятилетия, хотя процесс в целом еще далек от завершения.

Выводы по главе

Проведенное исследование проблемы позволяет сделать
два основных вывода.

. На протяжении 80 — 90-х годов политическое
оформление интеграции в Западной Европе продвинулось весьма далеко. Хотя оно и
было подготовлено всем развитием западноевропейских интеграционных процессов в
предшествующие десятилетия (с конца 40-х до рубежа 80-х годов), но решающий
прорыв в политическом оформлении "единой Европы" (придание ЕС
военно-политического измерения и необходимой его легитимации в
договорно-правовых основаниях интеграционных объединений) произошел только в
90-е годы и стал возможен как следствие распада соцсодружества и СССР — а во
многом и был стимулирован этим распадом.

Итогом политического оформления интеграции стало
образование четырехуровневой системы взаимодействия интеграционных структур и
стран-членов ЗЕС, ЕС и НАТО: государства-члены НАТО и ЗЕС; страны ЕС,
являющиеся одновременно членами ЗЕС и НАТО; ассоциированные члены ЗЕС, не
являющиеся членами ЕС; ассоциированные партнеры ЗЕС, не являющиеся членами
НАТО. При этом во всем, что касается осуществления операций военного характера,
НАТО в силу имеющихся только у нее практических возможностей сохраняет пока
контроль. однако тандем ЗЕС/ЕС в принципиальном плане уже получил Право на
самостоятельные решения и проведение военно-полицейских операций, хотя не имеет
пока для этого всех необходимых средств.

. В эволюции западноевропейских интеграционных
процессов 90-е годы стали началом решающей стадии перехода от интеграции к
целостности, обозначаемой становлением единой денежной единицы, общей внешней
политики, общего понимания безопасности, путей и средств ее обеспечения, а также
общей оборонной политики. Получил развитие процесс формирования «европейской
идентичности» во всех перечисленных направлениях; началась передача
военно-политической легитимности и функций от ЗЕС к ЕС; идет, хотя и очень
медленно, создание материального, военно-технического и организационного
потенциала под выполнение этих функций. созданы политические и
международно-правовые возможности для привлечения к их выполнению государств,
не являющихся членами интеграции (ЗЕС или ЕС).

Достигнутое оформление интеграции не могло бы
реализоваться помимо или вопреки интересам и позициям Великобритании и Франции.
В содержании процесса политического оформления интеграции с середины 90-х годов
ясно обозначилось раздвоение. Упор на верность трансатлантическим связям и гарантиям
(НАТО; позиция, последователю отстаиваемая Великобританией) объективно означает
тенденцию к усилению сотрудничества в рамках Запада в целом. акцент на
европейской идентичности как таковой, особенно в сфере ЕИБО (ЗЕС/ЕС; позиция
Франции) отвечает тенденции к затруднению или нарушению такого сотрудничества.
От международных условий будет, видимо, зависеть, какая из тенденций получит
приоритет.

Вместе с тем политическое оформление
западноевропейской интеграции ставит принципиально новые проблемы в отношениях
между государствами Западной Европы и НАТО, в решении которых политике
великобритании и Франции и сотрудничеству двух этих стран будет, по видимому, принадлежать существенная роль.

британский французский отношение
политический европа

Глава II. Взаимодействие великобритании и
Франции в вопросах общей стратегии Запада (НАТО)

1. Эволюция британской и французской позиций по отношению к НАТО после
1991 г

Созданная 4 апреля 1949 г. Организация
Североатлантического договора (НАТО) изначально преследовала две цели. Первую и
наиболее очевидную представляла мобилизация всех ресурсов и возможностей Запада
на уже начавшиеся "холодную войну" и военно-политическую конфронтацию
с советским Союзом. Эта цель многократно описана в научной и политической литературе
и не нуждается в комментариях.

Ретроспективно становится все более очевидно наличие
также и второй, не менее значимой для Запада цели. Самонадеянность старых
европейских великих держав, на протяжении менее полувека ставшая причиной двух
мировых войн, грозила обернуться для Запада в целом в долговременной
перспективе тяжелейшими последствиями. Одними из непредвиденных итогов Первой
мировой войны стали: крах почти всех монархических империй в Европе, революция
в россии и целый ряд неудавшихся — хотя и весьма грозных, — революционных
попыток в некоторых других европейских государствах, революционные потрясения в
ряде латиноамериканских стран и начало внутренней (одновременно
антиколониальной и гражданской) войны в Китае. Вторая мировая война
содействовала: победе революций во Вьетнаме, Индонезии и Китае, началу распада
гигантских колониальных империй европейских держав, прежде всего британской и
французской, резкому усилению международных позиций СССР как основой
державы-победительницы во второй мировой войне.

Несомненно, третья мировая война (даже в неядерном
варианте) грозила бы весьма основательно подорвать, если не разрушить то здание
мировой политики и экономики, которое успел построить капитализм за четыре века
его истории и которое в конце XX
века, в том числе и вследствие создания НАТО, эволюционирует в систему
глобализированного мира. Но чтобы эта эволюция оказалась возможна, необходимо
было своевременно прекратить все более разрушительные и опасные конфликты между
ведущими государствами наиболее развитой, североатлантической части мира.

К рубежу 80-х — 90-х годов обе стратегические цели,
ради обеспечения которых создавалась в свое время НАТО, оказались так или иначе
достигнуты. конечно, на протяжении четырех десятилетий НАТО внесла свой вклад,
в некоторых аспектах немалый, в их достижение. Но глубокое изменение обстановки
в Европе и мире на рубеже 80-х в 90-х годов нельзя считать следствием какого-то
одного фактора, даже столь несомненно существенного, как НАТО.

Тем не менее создание НАТО и одновременно запущенные и
прошедшие под защитой (и в определенной мере под контролем) Альянса процессы
экономической, позднее и политической интеграции Западной Европы в целом,
развивавшиеся в тесной связи с лавинообразным нарастанием взаимозависимости
североамериканской и западноевропейской компонентой евроатлантического
сообщества, привели к созданию разветвленной системы сотрудничества ведущих
западных стран — прежде всего членов "большой семерки", — во всех без
исключения сферах. Противоречия, определявшие отношения между основными
державами западного мира еще в преддверии второй мировой войны, оказались
подавлены этим массивом сотрудничества.

Распад ОВД, а затем в СССР, пришедшийся на 1989-1991
гг., стал сравнимым по значимости с итогами Второй мировой войны, главным фактором
передела всей системы международных отношений на десятилетия вперед. США по
очевидным причинам автоматически занимали положение единственного, притом на
порядок оторвавшегося даже от ближайших конкурентов лидера в мировой системе.
Статус Великобритании в Франции по отношению к США, формально никак не
изменившийся, на деле качественно упал: с исчезновением второй сверхдержавы
исчезли не только конфронтация между Востоком в Западом в его
политико-военно-идеологическом смысле (хотя культурно-цивилизационные различия
остались), но и то поле, что обеспечивало пространство для политического
маневрирования и "регулирующей" функции Западной Европы в рамках
конфронтации, так сильно и зримо проявившие себя в конце 70-х — первой половине
80-х годов. Тем самым на первый для Запада план, но объективно уже в глобальном
контексте выступает задача "защищать свободу, общее наследство и
цивилизацию своих народов, основанные на принципах демократии, свободы индивида
и правления закона", провозглашенная во втором абзаце преамбулы
Североатлантического договора.

Выполнение это задачи в мире в 90-х гг. и последующий
период уже не укладывается в пределы очерченных в Договоре географических
границ — Атлантической зоны к северу от тропика Рака, поскольку в этой зоне
повседневные угрозы для перечисленных выше ценностей западной цивилизации
минимальны (оставляя в стороне отдельный вопрос об отношениях Запада с
постсоветской Россией). Становится все более необходимо расширение миссии НАТО,
включение в нее нового круга задач, просто не существовавших полвека назад. В
первой половине 90-х годов такое расширение миссии происходит, причем
одновременно двумя путями. Собственно в НАТО оно принимает форму новой
стратегической доктрины Союза, суть которой политически маскируется привлекающей
всеобщее внимание проблемой расширения членства НАТО (имеющей и свои
прагматические стороны). Вне НАТО тем же по сути целям "расширения
миссии" служит рассмотренное в главе I политическое оформление западноевропейской интеграции и
придание ей собственной идентичности в вопросах внешней политики, безопасности
и обороны.

однако успехи интеграционных процессов в Западной
Европе и особенно прорыв, достигнутый в них в начале 90-х годов (переход от
Европейских Сообществ к Европейскому Союзу и открытие нового этапа
сотрудничества в "треугольнике" ЗЕС-ЕС-НАТО) поднимает уже в
обозримой перспективе принципиально новую для этих отношений проблему. В свое
время НАТО создавалась как союз традиционного типа, основанный на воле
основавших его государств. Но постепенно западноевропейские страны-члены НАТО
эволюционировали от обычного государственного суверенитета к передаче все
большей части функций и полномочий по их исполнению наднациональным структурам
интеграции. По сути ЕС эволюционирует (медленно, противоречиво, неравномерно —
но в целом на исторической шкале отсчета пока эволюционирует) в сторону
объединения конфедералистского типа. Когда процесс обретения ЕС/ЗЕС
идентичности в сферах внешней политики, безопасности и обороны продвинется
достаточно далеко, скорее всего в обозримой перспективе встанет проблема
переоформления самих основ отношений внутри НАТО между ее североамериканской и
западноевропейской опорами. Эта проблема не тождественна перспективе отказа от
союза, а ее решение потребует новых подходов в продолжении сотрудничества. Но
приближение этой проблемы уже политически ощутимо примерно с рубежа 90-х годов.

Политика Великобритании и Франции и их взаимодействие
по отношению к НАТО на протяжении 80-х — 90-х годов и послевоенного периода в
целом всегда имели доминирующее значение для внешней политики, безопасности и
обороны каждого из двух государств, хотя в их позициях по отношению к этой
организации на всех эталах были и сохраняются значительные различия.

Вопреки распространенному мнению, у Великобритании и
Франции изначально не должно было быть никаких иллюзий насчет того, будто НАТО
так или иначе станет защитницей их колониальных интересов — на низкую
вероятность этого указывали содержащиеся в Договоре географические пределы
сферы его действия. Но если у части элиты двух стран какие-то иллюзии и
сохранялись, два события должны были их развеять. НАТО никак не участвовала в
англо-французско-изральской операции против Египта в 1956 г. Но главное, НАТО
не помогла Франции удержать ее колониальную жемчужину — Алжир, хотя в тексте
договора содержалось действовавшее вплоть до 3 июля 1962 г. прямое упоминание
"алжирских департаментов Франции" как территории, нападение на
которую должно было рассматриваться как агрессия против всех членов альянса.

Надо признать: Североатлантический договор имел для
Франции и Великобритании высокую самостоятельную Ценность, гарантируя им не
только защиту против умозрительной угрозы со стороны побежденной Германии и на
случай угрозы конфликта с СССР. Договор придавал им особый вес как великим
державам-победительницам: в Совете безопасности ООН пять таких держав были
уравнены в положении и правах, что снижало статус Франции и великобритании до
уровня Китая, еще недавно боровшегося за выход из полуколониальной зависимости.
теперь же три ведущие промышленно-финансовые державы мира объединялись в самый
мощный в истории по его военно-экономическому потенциалу союз. Видимо, не будет
преувеличением допустить, что к концу XX века Франция и великобритания остались великими державами во многом благодаря
не только их национальным усилиям, но и их членству в НАТО.

Косвенным, но актуальным доказательством этого может
служить положение россии в современной системе международных отношений. Уступая
великобритании и Франции в экономическом потенциале и масштабах участия в
мировой экономике, полностью отсутствуя в международной финансовой системе
своей национальной валютой (что делает позиции Великобритании и Франции в
перечисленных сферах существенно более прочными, нежели российские), Россия
намного превосходит два эти государства в ядерных силах сдерживания, до сих пор
оставаясь тут сопоставимой с США державой (что, казалось бы, должно заметно
укреплять российские позиции в мире). между тем на практике Россия на всем
протяжении 90-х годов сталкивается с тяжелейшей для себя и пока нерешенной
проблемой реального обеспечения своих интересов и внешнеполитического курса в
мире. логично предположить, что принадлежность к ведущему в мире по его военным
возможностям и стоящим за ними экономическому и политическому потенциалам союзу
в немалой степени компенсировала Великобритании и Франции утрату их былых
империй и тех статуса и влияния в мире, что проистекали из обладания ими в
условиях международной системы конца XIX — первой половины XX
веков.

Заметим попутно, что в мире конца XIX — начала XX столетий неравномерность развития государств вела к
выдвижению одних стран и (обычно силовому) уводу с авансцены прежних лидеров. В
подобных условиях быстрое экономическое возвышение Германии и японии после
второй мировой войны и одновременная утрата Великобританией и Францией их
былого имперского величия и экономического лидерства должны были бы привести —
даже при неизменности веса и роли США, — к существенным подвижкам в
политическом балансе сил в мире. Но во второй половине XX века наличие мощных международных структур — прежде всего
ООН, но также, в ином плане, и НАТО — объективно облегчает входящим в них
великим державам сохранение их особого статуса и, наоборот, затрудняет
обретение такого статуса теми государствами, которые не имели его на момент
создания названных международных организаций.

Долговременные, стратегически значимые различия в
позициях Великобритании и Франции по отношению к НАТО на всем протяжении
существования Альянса сводились к следующему. Великобритания на всех этапах
постоянно и искренне подчеркивала свою безусловную приверженность союзу. НАТО
была и остается для нее безусловно приоритетной по сравнению с любыми
западноевропейскими усилиями и инициативами в сферах безопасности и обороны
(что не исключает ее участия в последних). Но сочетание ядерных гарантий США
Западной Европе, предоставляемых через обязательства и механизмы НАТО, и
"особых отношений" между Великобританией и США обеспечивает ей такой
уровень уверенности в прочности своей безопасности, который заведомо не могут
дать никакие западноевропейские источники.

Франция также по-своему привержена НАТО (выйдя из
военных структур союза, она не покинула альянс вообще), но ее отношение к НАТО
(по сравнению с британским) отличалось неоднозначностью и непостоянством.
Сотрудничество с НАТО не всегда обладало для Франции большей приоритетностью по
сравнению с западноевропейским направлением, на котором Франция стремится
закрепить за собой положение страны-лидера в интеграции и на континенте в целом.
Фронда по отношению к НАТО после того, как в 1966 году президент Ш.де Голль
объявил о выходе страны из военной организации НАТО, была для Франции одним из
основных средств обеспечения ее позиций в европейской политике как на Западе,
так и на Востоке. С этого момента Франция стала относиться с большим вниманием
и интересом к попыткам создания собственно европейских военных структур, среди
которых важное место отводилось ЗЕС.

Резкие перемены в европейской и международной
обстановке на протяжении 80-х — 90-х годов, в сочетании с разным отношением к
НАТО со стороны политических элит и правительств великобритании и Франции,
разной степенью участия каждого из двух государств в деятельности Альянса и
изменениями внутриполитической обстановки в них делали налаживание
двустороннего сотрудничества Франции и великобритании по отношению к НАТО в
рассматриваемый период сложным и проблематичным, но не невозможным.

С распадом соцсодружества и СССР круг проблем и
отношений, имевших столь центральное и критическое великобритании и Франции по отношению к
союзу, практически исчез, притом в историческом смысле в одночасье. Его место
заняли совсем иные проблемы, вызовы и потенциальные угрозы, вокруг которых
развернулись процессы переосмысления "атлантической солидарности",
роли НАТО в Европе и мире: не отказа от всего перечисленного, но их адаптации к
новым условиям и задачам. И в первую очередь проблема реформы альянса,
призванной включить взаимосвязанные направления расширения миссии, расширения
членства и реформирования сообразно новым условиям, требованиям и задачам его
военных структур. Но с рубежа 1991 г. все эти проблемы переходили из области
дискуссий и предположений в сферу практической политики и военных операций, не
допускавших безнаказанных затяжек с принятием решений. причем характер военных
операций оказался таким, что объективно выдвинул на первый план вопросы не
обороны в сугубо военном их понимании, но проблематику безопасности в целом.

Практическое решение проблемы расширения миссии НАТО
почти с самого начала оказалось "завязано" на ряд конфликтов,
возникших в 1990-1991 гг. на Среднем Востоке (Персидский залив), а также чуть
позже на пространстве распавшейся СФРЮ, независимость каждой из отколовшихся
суверенных частей которой была молниеносно признана западными странами, прежде
всего Германией и США.

Основополагающие документы Альянса, продолжавшие
действовать на протяжении 1990-1991 гг. (до римского саммита 7-8 ноября 1991
г.) не предусматривали его участие в операциях за пределами "сферы
ответственности" союза. [Следует оговориться, что хотя географические
пределы "ответственности" Североатлантического договора определены
достаточно четко, в этих документах нет положений, которые бы запрещали
распространение действий НАТО за эти пределы. Вряд ли можно сомневаться, что в
случае крупномасштабного конфликта между НАТО и бывшей ОВД действия велись бы
там, где это диктовала бы политическая и/или военная необходимость.]
Неудивительно, что это обстоятельство не помешало трем ведущим странам-членам
НАТО (США, великобритании и Франции) принять участие в урегулировании кризиса в
Персидском заливе. В рамках такого "урегулирования" Великобритания и
США до сих пор периодически осуществляют бомбардировки северного Ирака,
используя в их военно-техническом обеспечении военные и другие инфраструктуры
НАТО (приложение 4).

Но операции против Ирака ("Буря в пустыне")
способствовали инициированию дискуссии о роли НАТО в обеспечении совместной
безопасности Запада и о том, что под такой безопасностью следует понимать.
Кроме того, кризисы в Персидском заливе и в Югославии оказали весьма заметное
влияние на эволюцию внешнеполитического мышления Франции и ее политики по
отношению к НАТО. Правомерно утверждать, что начиная с 1990-1991 гг., на фоне
кризисов, разразившихся в Заливе и Югославии, реалии разрешения кризисных
ситуаций стали самым сильным фактором, повлиявшим на отношение Франции к НАТО и
ее эволюции.

Для Франции главной миссией НАТО оставалась
безопасность Западной Европы в целом, при (заметной или даже) лидирующей роли
Франции в обеспечении оборонного ее компонента. Операции НАТО за пределами
"зоны ответственности" Альянса грозили в лучшем случае отвлекать
ресурсы НАТО с европейского направления; в худшем могли создать новые или
укрепить существующие угрозы западноевропейской безопасности. кроме того,
Франция в операциях за пределами "зоны ответственности" заведомо не
могла играть никакой существенной роли: отчасти вследствие ее неучастия в
военных структурах НАТО, но главное, по причине ограниченности тех
материально-технических возможностей, которые могли быть выделены и переброшены
к месту действия для операций, проводимых на удалении от Европы. поэтому
концепция расширения миссии, а также "зоны ответственности" союза не встречала
поддержки в Париже.

В той части решений лондонского саммита НАТО (июль
1990 г.), которые были направлены на проведение военной реформы НАТО, Париж
усмотрел попытку США поставить альянс в положение "фактического
осуществления этих новых миссий еще до того, как на их проведение будет
получено официальное согласие союзников. …Создание в рамках командования
силами НАТО в Европе ‘корпуса быстрого реагирования’ (Rapid Reaction Corps) было истолковано французами как подготовка
потенциала для операций за пределами зоны ответственности, а не как мера по
укреплению обороны на флангах НАТО".

По оценке британских исследователей, из войны в
Персидском заливе Париж извлек несколько уроков. Во-первых, стало ясно, что
"источники снабжения и ресурсы НАТО могли легко быть использованы в
операциях такого рода, даже если в задействовании командных структур и прочих
механизмов НАТО не было никакой серьезной необходимости". Во-вторых, во
Франции пришли к выводу, что "официальное вовлечение НАТО в подобные
операции в будущем было немыслимо как потому, что важнейшие союзники — такие,
как Германия, — скорее всего не смогли или не захотели бы принимать в них
участие, так и потому, что было бы невозможно заручиться поддержкой
государств-не-членов НАТО — таких, как Советский Союз или умеренных арабских
стран, — если бы над этими операциями был виден флаг НАТО". таким образом,
война в Персидском заливе укрепила Париж в убеждении, что необходимо создать
сильное западноевропейское военное измерение для урегулирования кризисных ситуаций,
но без предоставления НАТО полномочий для проведения операций за пределами
традиционной "зоны ответственности" блока.

британские взгляды на вопросы реформирования НАТО и
тем более призывы к возвращению Франции в военные структуры Альянса не получили
в Париже должного отклика. Французская сторона, по свидетельствам целого рада
исследователей ее внешней политики, на протяжении первой трети 90-х годов не
разделяла готовности других западноевропейских стран придать на деле НАТО
дополнительные функции в обеспечении безопасности и совместной обороны.
Югославский кризис, начавшийся почти сразу после войны в Персидском Заливе,
был, по крайней мере до начала 1993 года, еще одним и, пожалуй, даже более
важным фактором, обусловившим нежелание Франции принять новую роль НАТО в
обеспечении совместной безопасности, которую другие (государства-члены союза)
пытались активно проталкивать в связи с событиями в Югославии.

несмотря на то, что Франция сразу после начала
конфликта в бывшей СФРЮ стала первым и главным участником в гуманитарной
операции ООН в Хорватии и Боснии, в Париже считали, что конфликт должен быть
урегулирован политическими, а не военными методами. По свидетельству
французского исследователя Ф.Бозо, во Франции полагали, что "мир мог стать
результатом достижения согласия и обеспечения прав меньшинств по обе стороны
границ между государствами-преемниками бывшей Югославии, а не одного лишь
признания как свершившегося факта деклараций независимости ее бывших
республик".

Французская сторона была настроена скорее на
предупреждение конфликта, нежели на принуждение к миру, причем французская
дипломатия настаивала на необходимости соблюдения международным сообществом
военного нейтралитета. При таком подходе вовлечение НАТО расценивалось как
сопряженное с высоким риском трансформации гуманитарной миссии или разделения
воюющих сторон в конфронтацию с одной из сторон — Сербией, что в свою очередь
приводило бы к осложнению или резкому ухудшению отношений с Россией и таким
образом способствовало бы дальнейшей эскалации кризиса.

опасения Франции, что вовлеченность США в европейские
дела после окончания "холодной войны" способно помешать утверждению
Западной Европы в качестве автономного стратегического игрока, вызывали стойкое
нежелание Парижа согласиться как с участием НАТО в югославском кризисе, так с
осуществлением НАТО функций обеспечения совместной безопасности Запада. Кроме
того, Франция подозревала американцев в том, что те или намеренно позволяют
европейцам действовать в урегулировании кризиса самостоятельно, надеясь, что их
вероятное поражение сделает желательным активное вовлечение США; и/или в том,
что США готовятся сами захватить Лидерство по ходу кризиса, имея в виду
исключить европейцев из процесса его урегулирования. На этом фоне понятны
мотивы настоятельных предложений Франции о "миротворческой
интервенции" ЕС/ЗЕС летом 1991 г. и ее решительная оппозиция вовлечению
НАТО в первую фазу конфликта.

К 1993 г, начали появляться предпосылки для улучшения
отношений между Францией, с одной стороны, и США и НАТО, с другой. К весне 1993
г. в югославский конфликт были вовлечены все международные организации,
занимающиеся вопросами коллективной безопасности (ООН, СБСЕ) и
военно-политические альянсы Западной Европы (НАТО и ЗЕС). Но их
нескоординированные действия мешали друг другу, а иногда оказывались
взаимоисключающими, делая кризис в бывшей СФРЮ все более запутанным и
трудноразрешимым. Раскол в рядах стран-членов НАТО (единственной из названных
международных организаций способной действовать на Балканах с использованием
военной силы), проявившийся в мае 1993 г. в ходе визита в Европу госсекретаря
США У.Кристофера (тогда Британия и Франция получили возможность
продемонстрировать свое несогласие с США, единодушно отвергнув план
бомбардировок Югославии) явно не входил в планы ни французской, ни британской
сторон, поскольку операция в Боснии и без того была для них весьма
дорогостоящей.

Как писал исследователь военных аспектов британской
внешней политики Л. Фридмен, даже в ее предписанной,
гуманитарной форме миссия в Боснии непрестанно истощала оборонные ресурсы"
великобритании.

Британские военные также выражали недовольство
участием в миротворческих операциях, поскольку "такие операции
обнаруживают неприятную тенденцию становиться полупостоянными. кроме того,
такие операции вызывают у нас ощущение собственного бессилия и часто
оказываются довольно опасными. ".

Существовало еще обстоятельство, вынуждавшее
великобританию и Францию следовать за США в отношении, в частности, к кризису в
бывшей Югославии: косвенные обязательства резко расширились как следствие общей
презумпции, что западные государства, и особенно постоянные члены Совета
Безопасности (ООН), несут широкую ответственность за поддержание порядка в
мире. более чем когда-либо раньше, глобалистские ожидания трудно сочетались с
решимостью избегать прямых подходов и удерживать военные обязательства на
уровне минимально необходимых.

В конце концов понимание того, что в создавшейся
ситуации реально только НАТО обладала необходимыми ресурсами и структурами для
выполнения миротворческой миссии на Баканах, привела к тому, что с принятием на
себя НАТО функций разведки и обеспечения режима запрета на все виды полетов в
воздушном пространстве над Боснией, начатых в апреле 1993 г., с чем Франция
неохотно согласилась, Альянс впервые за время его существования начал ведение
операций за пределами сферы его ответственности.

Все выше приведенные факты свидетельствуют, что
Франция уже с середины 1993 г. усилила свое участие в деятельности НАТО. В
январе 1994 г. в Брюсселе она "признала, что Европе необходимы структуры и
силы Альянса для выполнения миссий по стабилизации или поддержанию мира в
Европе, в дополнение к традиционным оборонным операциям того типа, что
перечислены в Статье 5 (Североатлантического) договора".

В Белой книге по вопросам обороны Франции за 1994 г.
также зафиксировано изменение во взглядах Парижа на отношения с НАТО.

Признавая новые миссии НАТО и те изменения, что
произошли в организации и деятель Альянса после 1991 г., а также участие
Франции в этом обновлении’, белая книга подчеркивала тот факт, что не ‘меняя
особое положение по отношению к военной организации НАТО’, Франция намерена
участвовать в работе ‘принимающих решения структур организации’ в той мере, в
какой этого могут потребовать ее интересы. Это предполагало участие министра
обороны в заседаниях Атлантического Совета и начальника генерального штаба в
заседаниях Военного Комитета, ‘если об этом будут в каждом конкретном случае
приняты решения Президентом Республики и премьер-министром’".

По мнению исследователя Д.Дэйвида, этот шаг Парижа
вызвал ответную реакцию американцев: "США, напротив, в то же самое время
согласились признать законность и целесообразность европейской идентичности в
сфере безопасности и тем самым признать, что Европе может быть предоставлена
относительная автономность в вопросах использования военных ресурсов Альянса.
Результатом этого политического компромисса стала концепция ‘сил по проведению
объединенных и совместных операций’ (Common Joint Task Forces), проведшая различия между разными типами
операций".

Великобритания со своей стороны всячески
приветствовала сближение Франции с НАТО.

Пересмотр Францией ее отношения к НАТО выразился в
том, что на очередном заседании Североатлантического совета 5 декабря 1995 г. в
Брюсселе министр иностранных дел Франции Э.де Шаретт объявил о трех главных
(как тогда их воспринимали: "революционных" для внешнеполитического
курса Парижа) изменениях в политике Франции по отношению к НАТО: "министр
обороны Франции впредь будет присутствовать на всех министерских встречах
(заседаниях Совета министров обороны); Франция станет полным участником в
военном комитете НАТО; а практическое сотрудничество с Верховным командованием
сил НАТО в Европе будет ускорено. Однако полная военная реинтеграция рассматривалась
как маловероятная".

Цели возвращения Франции в военные структуры НАТО и
политика Ж.Ширака в целом подверглись бурному обсуждению среди аналитиков.
Мотивы назывались разные: одни говорили о стремлении Парижа восстановить
влияние и статус страны как в европейских делах, так и за пределами Европы
посредством налаживания близких отношений с англосаксами; другие утверждали,
что такой повторит событий вызван сильным изменением франко-германских
отношений; третьи склонялись к тому, что французская Политика действительно
направлена не менее чем на изменение самой НАТО в целях ее адаптации к мировым
реалиям после окончания "холодной войны" (при этом под адаптацией
понималось создание европейской автономии в рамках НАТО и приспособление ее
структур к нуждам совместной безопасности).

В коллективном исследовании "К общей оборонной
политике" директор лондонского Королевского института международных
отношений Л. Мартин и директор Института проблем безопасности ЗЕС Д.Роупер
писали: "после многих лет дебатов о том, усилит или ослабит НАТО сильная
европейская оборонная опора, мы пришли к заключению, что ответ теперь является
определенно положительным и что создание средств, при помощи которых
Европейский союз сможет последовательно выступать по проблемам безопасности —
это лучший путь сохранения связей с Соединенными Штатами. При нынешней довольно
тревожной потере направления в американской политике, которая, хота и имеет
характерные черты, присущие конкретной администрации, также четко отражает
объективные геополитические перемены, будущее альянса может быть лучше всего
обеспечено Европой, которая предлагает ясные, заново сформулированные
отношения, в которых европейцы возьмут на себя сравнительно большую долю
региональной ответственности и бремени".

По мнению российского исследователя западноевропейской
интеграции академика В.В.Журкина, эту смену курса можно объяснить тем, что в
условиях, когда "более отчетливо выраженным стало в руководящих кругах
Западной Европы стремление к поиску компромисса с США, в том числе и с целью ускорить
завершение приспособления Запада к новым реальностям периода после окончания
холодной войны", "заявка на усиление роли Европы стала строиться с
прицелом на укрепление Атлантического альянса".

Французские официальные лица также не остались в
стороне от разъяснений своих действий. Вслед за объявлением о готовности
возобновить фактическую реинтеграцию в НАТО, французская сторона начала
объяснять союзникам (и собственной элите), чем продиктован этот шаг и чего ждут
в Париже от обновленного альянса. "Вестник НАТО" поместил статью
министра обороны Французской Республики Ш.Мийона Франция и обновление
Североатлантического союза, в которой подчеркивалось стремление этой страны
"внести больший вклад в рассмотрение упомянутого процесса и дать своим
партнерам возможность разделить ее убежденность в необходимости усиления
политического контроля в НАТО и укрепления ее европейской специфики".

В "Белой книге" министерства обороны
великобритании, опубликованной в мае 1995 г., говорилось: НАТО остается основой
британской политики и существенно важна для поддержания стабильности в Европе.
Мы будем продолжать вносить вклад в ее адаптацию к изменившейся стратегической
обстановке, давая ей возможность выполнять новые задачи по контролю над
кризисами и распространению режима безопасности на наших новых партнеров в
Центральной и Восточной Европе". В практическом плане это означало, что
приоритетом оборонной политики Великобритании, как и всегда ранее, продолжало
оставаться содействие усилиям США, направленным на сохранение, укрепление и
расширение Организации Североатлантического договора.

Призвав покончить с "европейской
беспомощностыо", Ж.Ширак высказал убеждение, что "Европа может и
должна вновь стать важнейшим мировым центром принятия решений". По его
мнению, этого можно добиться благодаря наличию сильного Европейского союза,
обновленной НАТО и новой структуры европейской безопасности, основой которой
может стать ОБСЕ. кроме того, Ж.Ширак повторил, что принятое на берлинской
сессии НАТО решение о формировании совместных объединенных
оперативно-тактических групп (СООТГ) для проведения миротворческих операций с
использованием инфраструктур НАТО, но без прямого участия военных контингентов
США, является признанием европейской составляющей альянса и открывает путь к
полному участию Франции в реформированном Североатлантическом союзе. Ожидалось,
что 14 июня 1996 г. министр обороны Ш.Мийон заявит о готовности Франции
участвовать в создании СООТГ. В январе 1996 г. Франция сделала следующий
существенный шаг — подключилась к работе Группы ядерного планирования НАТО.

позднее Франция потребовала, чтобы во главе Верховного
командования силами НАТО в Европе, а затем и командования южным направлением
этих сил (CINCSOUTH) встали европейцы (предполагалось,
что ими будут французские генералы). однако здесь Франция натолкнулась на
сопротивление со стороны не только США, но и некоторых главных ее
западноевропейских союзников. Великобритания встретила оба эти предложения
скептически. Германия и Италия отнеслись с большей симпатией к идее
европейского командования южным направлением (средиземноморским), но не
поддержали предложенных изменений в командовании силами НАТО в Европе в целом.
позже, уже в начале 1997 г. французское стремление способствовать как можно
более скорому принятию в члены НАТО Венгрии встретило сопротивление ряда
государств-членов союза, в том числе США.

В итоге в 1997 г. новая французская политика по
отношению к НАТО не оправдала возлагавшихся на нее ожиданий Парижа:
"Франции не удалось добиться такой реформы альянса, которая позволила бы
усилить в нем влияние Европы. Наконец, она потерпела поражение в своих попытках
включить — помимо Польши, Чехии и Венгрии — в число новых членов альянса
Румынию и Словению".

В сложившихся обстоятельствах пришедший к власти в
1997 г. новый кабинет социалистов в союзе с коммунистами и "зелеными"
решил приостановить дальнейшую реинтеграцию Франции в НАТО. "В специальном
заявлении французского МИДа (опубликованном в июле 1997 г.) говорилось, что
‘условия, выдвинутые для сближения с Североатлантическим союзом, остались
невыполненными’, а потому и возврата страны в военную структуру не будет".

В НАТО решение французской стороны было воспринято
спокойно. Один из высокопоставленных чиновников альянса так сформулировал
отношение штаб-квартиры: "Мы уважаем решение Парижа, но сделаем максимум
возможного для того, чтобы создать условия, облегчающие интеграцию Франции в
военные структуры блока. Это отвечает нашим интересам… Мы продолжаем
сотрудничество с Парижем по конкретным вопросам. Например, в Боснии".

На зимней сессии Североатлантического совета в ноябре
1997 г., на которой рассматривался вопрос об упразднении, в целях экономии
финансовых средств, четырехступенчатой пирамиды военных командований в Европе
до трехуровневой, оставив стратегическое главное, региональные и местные
командования, кресло министра обороны Франции оставалось незанятым.

Как ни странно, но приостановка реинтеграции Франции в
натовские структуры ускорила англо-французский диалог.

На совместной англо-французской пресс-конференции по
итогам саммита, проведенной также 25 ноября 1999 г., премьер-министр
великобритании Т.Блэр еще раз заверил Североатлантический союз и США в том, что
франко-британская инициатива по формированию европейской обороны не направлена
ни на создание отдельно взятой европейской армии под исключительно европейским
командованием, ни на подмену или на соперничество с НАТО.

В конце 90-х годов в великобритания, и Франция
понимают необходимость трансформации НАТО и в целом гораздо реалистичнее, чем
когда-либо раньше, осознают меру собственной зависимости от него в вопросах
обороны и безопасности. Несомненно, к такому пониманию их подвел опыт участия в
военных операциях НАТО в бывшей СФРЮ, убедительно продемонстрировавший
высочайшую степень зависимости контингентов западноевропейских стран, в том
числе в британского, от непосредственного военного участия США (разведка,
связь, военно-транспортные возможности и др.). Если на всем протяжении
"холодной войны" Западная Европа сознавала меру своей зависимости от
"ядерного зонтика" США, то в маре после "холодной войны"
пришло, несомненно, болезненное понимание едва ли не более высокой зависимости
по использованию обычных вооруженных сил и вооружений, притом на собственном
континенте.

Принимая во внимание взаимосвязанность безопасности
Запада в целом и обусловленность меры этой безопасности способностью стран
Запада к осуществлению эффективных миротворческих миссий за пределами
"зоны ответственности" НАТО, подобное положение может рассматриваться
как потенциально не менее угрожающее безопасности Западной Европы, чем ситуация
периода "холодной войны".

Как Франция, так и великобритания рассматривают
начатую трансформацию НАТО как путь к снижению такой их зависимости и как
многоплановую долгосрочную задачу, в рамках которой выделяется несколько направлений
первоочередного значения, и прежде всего проблема расширения географии членства
НАТО на Восток.

2. великобритания, Франция и проблема расширения членства НАТО

проблема географического расширения НАТО на Восток
весьма многогранна. Одна из его целей — закрепить в западной системе те
государства Центральной и Восточной Европы, что вышли из бывшей "советской
сферы влияния". В этом смысле расширение НАТО на Восток призвано
подчеркнуть окончательность и необратимость распада ялтинско-потсдамской системы
международных отношений, как и формирования на ее месте нового, постсоветского
миропорядка.

В среднесрочной перспективе расширение НАТО именно к
Востоку ведет к относительному ослаблению союза: растягиваются все его
коммуникации; увеличение числа членов альянса может замедлить и затруднить
процедуры принятия решений; на приведение вооруженных сил новых
государств-членов в соответствие с теми стандартами, что приняты в НАТО,
потребуются время и средства. Со всеми этими проблемами НАТО, видимо, справится

В широком смысле расширение НАТО во многом
опрокидывает ту систему безопасности, что была создана в Европе незадолго до
конца холодной войны и получила оформление в виде СБСЕ/ОБСЕ. В более узком,
только "западном" смысле оно ставит внутри союза, а также в "треугольнике"
НАТО-ЗЕС-ЕС немало политических и организационно-бюрократических вопросов;
"вешает" на западноевропейские интеграционные процессы экономическое
ярмо и тем объективно несколько замедляет их. Все это в совокупности столь же
объективно консервирует ситуацию лидерства США (хотя в то же время усиливает
мотивацию в пользу его ограничения).

В стратегической перспективе возникает еще одна
интересная проблема. С вступлением в НАТО если не всех, то наиболее важных и
значимых для нее государств Центральной и Восточной Европы будут практически
исчерпаны пределы расширения альянса в Европе. На повестку встанет проблема
закрепления союза как специфически евроамериканского или же открытия доступа в
него государствам, не принадлежащим к евроатлантаческой зоне. Все эти
соображения так или иначе влияют на отношение западноевропейских государств к
расширению НАТО, особенно по мере того, как главных членов НАТО в отношении желания стран
ЦВЕ вступить в НАТО были различными и менялись в течение 1993 г. Германия
выступала за расширение НАТО на Восток; Великобритания была против; а Франция
внесла проект Пакта о стабильности в Европе", писал директор
Стокгольмского международного института исследования проблем мира (СИПРИ) А.Д. Ротфельд.

Для великобритании в 90-х годах "НАТО остается
краеугольным камнем военного сотрудничества всех ее членов, она сочетает в себе
политические и военные достоинства и не раз в условиях мира, войны, а теперь и
операций по поддержанию мира демонстрировала их (стран-членов) неоценимую
привычку к сотрудничеству. Видимо, поэтому вплоть до 1993 г. традиционно
консервативно настроенный Лондон сдержанно относился к таким новшествам
альянса, как программа "Партнерство во имя мира" (Partnership for Peace, PfP) и
вопросы принятия в союз новых членов: НАТО действительно имеет для Британии
высокую ценность, не допускающую рискованных политических маневров вокруг
судьбы альянса.

НАТО в ее расширенном варианте окажется мало или даже
неэффективной; что из средства контроля над западной частью разделенной
Германии она может превратиться в еще одну арену увеличения политического веса
Германии объединенной. иными словами, в основе настороженного отношения
Британии к расширению НАТО лежали мотивы, связанные с оценкой способности НАТО
в будущем реально и эффективно обеспечивать те интересы и цели внешней политики
самой же великобритании, ради достижения которых она в свое время вошла в
альянс. Именно эти опасения и предопределили как первоначальное отношение Британии
к расширению числа членов альянса, так и эволюцию этого отношения на протяжении
1993-1995 гг.

Практическая адаптация НАТО к изменившимся в Европе и
мире реалиям, создание Совета Североатлантического сотрудничества, а также
принятие и начало осуществления программы "Партнерство во имя мира"
сняли одно из главных в начале 90-х годов опасений: в Лондоне убедились, что
Россия не получит право фактического наложения вето на принятие решений
альянсом. И позднее осуществленное расширение НАТО, конечно, не улучшило
отношений с Россией, но и не вызвало ничего, даже отдаленно похожего на новое
издание "холодной войны" в этих отношениях.

Несколько улеглись и те исторически сложившиеся
антигерманские настроения и страхи, что были поначалу возрождены объединением Германии.
Уже начало 90-х годов убедительно показало — это объединение в исторической
перспективе, возможно, откроет перед Германией новые горизонты, но пока
отвлекает и еще долго будет отвлекать на себя огромные средства, объемы которых
скорее сдерживают дальнейший рост германской экономики, нежели прямо
способствуют ему.

Таким образом, на протяжении всего двух лет позиция
Британии относительно расширения числа членов НАТО сменилась на
противоположную. Вплоть до 1993 г. британские официальные лица убежденно
доказывали, что расширение невозможно. К 1995 г. они признали, что расширение —
составная часть политики НАТО. поэтому, ради поддержания в союзе коллективной
солидарности, Британия присоединилась к программе «Партнерство во имя мира» и —
вполне логично -заявляет, что все обращения о приеме будут рассматриваться в
индивидуальном порядке и что Москва никогда не получит права вето по отношению
к принимаемым НАТО решениям. И тем не менее в ‘Белой книге’ по вопросам обороны
1995 г. вылезли вон из кожи, доказывая тот факт, что программа ‘Партнерство во
имя мира’ есть генеральная договоренность о партнерстве и не должна
рассматриваться только как механизм, облегчающий прием в члены" НАТО
государствам, к этому стремящимся.

В интересах укрепления франко-германского
сотрудничества Парижу было также необходимо выразить поддержку германской
позиции в пользу приема стран ЦВЕ в НАТО.

Любопытно, что британская сторона (как и французская)
пыталась найти ответ на вопрос, нужно ли осуществлять расширение НАТО
параллельно с расширением ЕС. Как заметил, выступая в январе 1995 г. в
Лондонской школе бизнеса, бывший министр иностранных дел Великобритании Д.Хэрд,
оба этих процесса "представляют собой двойной аспект единой политики:
политики расширения зоны стабильности, безопасности и процветания на
Восток". Такой подход подразумевал, в частности, включение в члены НАТО не
только стран ЦВЕ, но и недавних нейтралов, уже присоединившихся к Европейскому
союзу — Австрии, Финляндии и Швеции.

анализ проблем расширения НАТО, опубликованный в
сентябре 1995 г., обозначил новый этап в общественной дискуссии, которая велась
уже два года, относительности желательности и возможных последствий расширения
НАТО на Восток. исследование представляет собой политический компромисс внутри
альянса. суть документа… заключается в том положении, что безопасность — это
широкая концепция, охватывающая как оборонный, так и политический и
экономический компонент. строительство безопасности в Европе должно
осуществляться через постепенный процесс интеграции и сотрудничества при
взаимодействии существующих многосторонних институтов…", констатировал
авторитетный СИПРИ.

Дабы убедить Россию "не препятствовать США и
Европе в распространении успешного опыта ассоциирования" на Восток, т.е.
готовившемуся включению стран ЦВЕ в НАТО и ЕС, Д.Хэрд и министр обороны
великобритании М.Рифкинд высказывались за параллельное налаживание с ней
сотрудничества по широкому кругу вопросов, а также рекомендовали не торопиться
с приемом в НАТО трех бывших прибалтийских республик Советского Союза — Литвы,
Латвии и Эстонии, при установлении с ними тесных контактов в оборонной сфере.
Речь, таким образом, шла уже не о том, как избежать конфронтации с Россией по
вопросу расширения НАТО, но о том, чтобы заручиться согласием россии на этот процесс
(возможно, при некотором его замедлении применительно к отдельным странам).

Мадридский саммит НАТО, состоявшийся 8-9 июля 1997 г.,
должен был решить два вопроса: реформы Североатлантического союза и приема
новых членов. В преддверии саммита Великобритания (совместно с Германией и
Испанией) поддерживали три кандидатуры — Польшу, Чехию и Венгрию, —
предложенные США, тогда как девять членов альянса во главе с Францией
продолжали настаивать на подключении к переговорному процессу Словении и
Румынии. Со своей стороны Вашингтон, как писала одна из российских газет,
"решил не обращать никакого внимания на эту суету и недвусмысленно
напомнил о том, кто в действительности является хозяином’ в блоке.
Возможно, такое после которой французы в канун мадридской встречи официально сняли вопрос о
возвращении в военную организацию Альянса.

В результате было решено, что Чешская Республика,
Венгрия и Польша начнут переговоры о вступлении с целью присоединится к Альянсу
в 1999г.; после расширение продолжится. В мадридской декларации также
указывалось, что основными кандидатами на второй этап расширения НАТО являются
Румыния, Словения и другие государства Центральной и Восточной Европы.

Вопрос источников финансирования расширения Альянса
стал естественной преградой для его дальнейшего расширения. Попытка
американского конгресса увязать ратификацию документов о приеме в НАТО с
приобретением оружия в США подверглись резкой критике с британской и
французской сторон. суть ее заключалась в подчеркнутом выражении того, что в
Западной Европе никто не против расширения, однако ни одна ю европейских стран
не горит и желанием дарить деньги новым членам на укрепление их
обороноспособности и гармонизацию их вооруженных сил с силами союза. И это не
случайно, поскольку европейские страны, которые провели дорогостоящую военную
реформу (такие, как Франция и великобритания), не готовы нести дополнительные
расходы. По мнению западноевропейских стран, новые потребности должны
покрываться перераспределением средств, которыми уже располагает НАТО, а не за
счет привлечения новых.

Представляются правомерными несколько выводов. прежде
всего, ни Великобритания, ни Франция не видят в расширении НАТО на Восток
никаких ощутимых выгод для укрепления собственных позиций в Европе. скорее
наоборот, они склонны видеть в первую очередь разного рода неопределённости и
издержки (прежде всего экономические, но также политические и иные),
сопряженные с расширением.

Не исключено, что, не в силах противодействовать в
вопросах расширения блока давлению США, Великобритания и Франция видят в
расширении НАТО, в более далекой перспективе, лишь своего рода фундамент
будущего расширения членства и, главное, сфер влияния институтов
западноевропейской интеграции, в первую очередь ЕС и ЗЕС. Они также,
несомненно, хотели бы обеспечить необратимость выхода стран ЦВЕ из-под влияния
СССР/россии, но вряд ли стремятся к полному разрушению созданной ранее системы
безопасности в Европе (отсюда — сохранение ОБСЕ и нежелание вызывать
раздражение россии, тем более провоцировать конфронтацию с ней).

Выводы по главе

Проведенное исследование позволяет сформулировать
следующие два вывода.

. таким образом, в отношениях внутри НАТО в целом,
между НАТО и ЗНС/ЕС, а также в политике соответственно великобритании и Франции
по отношению к НАТО на протяжении 90-х годов произошел глубокий поворот к
новому качеству. Главная его особенность в этот период заключалась в том, что
сотрудничество между ведущими государствами Запада по всем перечисленным
направлениям получило в постсоветском мире мощный импульс к развитию.

В рамках такого сотрудничества каждое из ведущих
государств преследует не только общие, совместные с другими его участниками, но
прежде всего собственные цели. Сотрудничество, как и вся система внутризападных
отношений в целом, продолжает оставаться отмеченным значительным числом
противоречий. Тем не менее, на протяжении 90-х годов тенденция к укреплению
такого сотрудничества прослеживалась абсолютно ясно и принесла существенные
международно-политические итоги.

Великобритания и Франция из всех европейских стран —
членов НАТО имеют современные вооруженные силы, полностью комплектующиеся на
профессиональной основе. Различия в подходах Британии и Франции отразились в
долгих дебатах по вопросу о степени связи НАТО и ЕС. Целью Соединенного
королевства была консолидация НАТО, то есть укрепление трансатлантических
отношений. Франция же добивалась развития консолидации европейских сил. Франция
считала ЕС самостоятельной структурой, которая должна участвовать в диалоге с
Атлантическим альянсом на равных, чтобы гарантировать совместимость двух
организаций. Позиция великобритании менее «европоцентрична». Она рассматривала
автономию с прагматичной точки зрения: автономные военные операции могут понадобиться
в отдельных случаях, поэтому необходимо создавать соответствующую структуру;
приоритетной же все равно остается НАТО. Парижу пришлось оставить надежды на
полную независимость европейской военной структуры от НАТО и соответственно от
США.

. В рамках НАТО на принципиальном уровне приняты и
начали осуществляться решения о расширении миссии и членства альянса. создана
достаточно разветвленная система сотрудничества со странами — не членами союза,
от «Программы во имя мира» и участия в Совете Североатлантического
сотрудничества до возможности привлечения таких государств к операциям по
поддержанию мира в Европе и за ее пределами. Начато формирование структур
альянса в соответствии с новыми условиями и задачами союза. В то же время
складывается впечатления, что все рассмотренное есть лишь формирования
комплекса средств осуществления общей стратегии Запада в той мере, в какой
правомерно говорить о её наличии. Цели же этой стратегии и ее содержания
оказались в 90-е годы как бы оттесненными на задний план.

Сотрудничество великобритании и Франции, нередко
принимавшее форму политического противостояния, стало решающим фактором,
сделавшим возможным начало процесса формирования «европейской идентичности»,
пусть пока и в рамках НАТО. объективно Западная Европа не готова (и видимо, не
скоро будет готова, если вообще когда-либо будет) играть в сфере безопасности
роль и выполнять функции, хотя бы отдаленно сопоставимые с ролью и функциями
США. Но процесс осознания общих западноевропейских интересов запущен и будет
продолжаться. А реальная степень самостоятельности западноевропейской
интеграции («европейской идентичности») будет, скорее всего, производна от
практических итогов участия западноевропейских стран, прежде всего
Великобритании и Франции, в программах, мероприятиях и операциях НАТО.

Проведенное рассмотрение позволяет также сделать вывод
о погруженности Великобритании и Франции (особенно первой) в их собственные
проблемы при дефиците внимания и интереса к более широким аспектам мирового
развития. «Ключевой вопрос заключается в том, помешают ли внутренние
противоречия подготовке к транснациональным изменениям или же эти изменения
будут стимулировать достижение европейского единства с тем, чтобы
интегрированное Сообщество могло лучше справиться с глобальными проблемами».
Борьба Великобритании и Франции за поддержание статуса великих держав пока
слабо способствует последнему.

Заключение

-е годы поставили перед всем внутризападным сотрудничеством ряд
исключительных по значимости задач. В области военно-политических отношений это
была проблема «вписывания» Западной Европы в новый контекст стратегических
отношений между СССР и США.

Продолжавшееся на всем протяжении 80-х годов дальнейшее укрепление
экономических и политических позиций ФРГ в Западной Европе, решающим образом
способствовало тому, что кризис 1979-1981 гг. в англо-французских отношениях
сменился нарастанием сотрудничества двух стран в политических и
военно-политических вопросах развития западноевропейских интеграционных
процессов. А сотрудничество это в свою очередь облегчалось и ускорялось
динамикой интеграционных процессов в Западной Европе, и уже в самом конце 80-х
годов было резко подстегнуто и активизировано объединением Германии и теми
переменами в мире и Европе, которые вызвал распад СССР.

Главными мотивами сторон в пользу становления политического
сотрудничества между ними были необходимость поддержания статуса двух держав в
Европе и мире, а также политического и неуклонного усиления Германии,
начавшегося с ее допуска в НАТО и в целом продолжающегося и поныне.

При этом как взаимодействие Великобритании и Франции, так и процессы
европейской интеграции прошли через несколько качественно разных этапов их
развития.

Проведенное исследование позволяет сформулировать следующие выводы.

Во-первых, британско-французское взаимодействие в 80-е
годы и особенно в завершающей их части постепенно складывается в систему
сложного двустороннего сотрудничества, в целом осуществляемого в рамках
западноевропейских интеграционных процессов. Причем это именно система
сотрудничества, поскольку последнее охватывает весь спектр проблем двусторонних
отношений Британии и Франции, их интересов и позиций в процессе
западноевропейской интеграции; оно осуществляется как непосредственно, на
двустороннем уровне, так и в интеграционных рамках и структурах, а также на
всех уровнях — от высшего государственного руководства до представителей
каждого их двух государств в органах интеграции; наконец, оно встроено во все
направления трансатлантического (НАТО) и западноевропейского (ЕЭС/ЕС, ЗЕС) взаимодействия.
Разногласия по отдельным, в том числе весьма существенным вопросам продолжают
иметь место; но это уже разногласия в рамках системы сотрудничества, а не
противоречия интересов и позиций, перемежаемых эпизодами сотрудничества.

Во-вторых, десятилетие 90-х годов открылось
глубочайшими переменами во всей системе международных отношений. США по
понятным причинам заняли положение единственного, притом на порядок
оторвавшегося даже от ближайших конкурентов лидера в мировой системе. Статус
Великобритании и Франции по отношению к США, формально прежний, на деле
качественно упал.

Прежде всего эти перемены, их непосредственные и
ожидаемые последствия вызвали необходимость существенной корректировки общей
политической и военно-политической стратегии Запада, что нашло отражение в
изменениях, которые на протяжении 90-х годов неоднократно вносились в доктрину
НАТО: в начатой тогда реформе структур и некоторых процедур Альянса; а главное,
в решении миссии Североатлантического союза и в начале процесса интеграции в
НАТО ключевых стран Центральной и Восточной Европы, входившие ранее в состав
Организаций Варшавского договора (ОВД) или СССР.

С началом реализации (1991 г.) договора о Европейском
союзе стал неизбежен следующий рубеж: наднациональное политическое формирование,
намеренное иметь собственную единую денежную систему, не может не создавать
единой системы безопасности, а следовательно, и общей внешней и оборонной
политики.

Решающий перелом к закреплению режима сотрудничества
начался с середины 90-х годов. процесс перехода к этому состоянию развивался
неравномерно во времени (в разные периоды чередовались этапы его интенсивного
продвижения, застоя в таком положении, иногда регресса) и в разных сферах
интеграции (экономической, политической, военно-политической), что определялось
динамикой международных отношений, интеграции в Западной Европе и
внутриполитическим положением во Франции и великобритании. Качественный порог в
этом длительном переходе от актов к состоянию сотрудничества стал возможен и
был перейден, когда в повестку развития западноевропейской интеграции встали
проблемы определения общей европейской идентичности в вопросах безопасности,
обороны и внешней политики, — т.е. когда на рубеже 90-х годов в Западной Европе
обрел актуальность выбор между многонациональной (по существу
конфедералистской) Европой, более соответствующей интересами осторожному
подходу Великобритании и Франции, не готовых поступаться своим суверенитетов; и
Европой федеративной, за которую выступает Германия, уверенная в том, что сможет
экономически и политически доминировать в таком союзе.

В условиях, когда какой-то выбор типа дальнейшего
развития западноевропейской организации и его политического оформления со
временем неизбежен, наличие устоявшегося и отработанного режима в отношениях
между двумя ядерными державами Западной Европы может стать важным фактором
определения того, какие именно пути и формы политической интеграции будут
избраны; или как минимум не смогут быть реализованы без согласия на то
великобритании и Франции.

Развитие европейской идентичности в сферах внешней
политики, безопасности и обороны, равно как перспектива прима новых стран в
структуры западноевропейской интеграции, а также достигнутое принципиальное
согласие относительно расширения миссии и членства НАТО в поствсоветском мире
объективно ставят перед сотрудничеством Великобритании и Франции новые задачи и
открывают возможности для расширения и усложнения взаимодействий двух этих
государств как в Западной Европе и во внутризападных отношениях, так и,
возможно, в мире в целом.

И третье, самая большая неопределенность конца 90-х —
начала 2000-х годов заключается в том, удержится ли ранее сложившаяся система
внутризападного сотрудничества в США-центристском мире, где в целом позициям
Запада нет пока серьезных угроз. Главный вопрос здесь — мера имперского
эгоизма, которой будет отмечена будущая Политика Соединенных Штатов. Появляется
все больше сообщений, что уже первые действия новой администрации во главе с
президентом Дж.Бушем-младшим провоцируют острую и растущую критику политики США
со стороны их ведущих западноевропейских союзников.

Фактор глобализации влечет за собой несколько
существенных политических перемен. Для США на первый план выходит задача
внутренней скоординированности, а в перспективе управляемости западной системы
перед лицом будущих вызовов глобального мира. Для великобритании и Франции
особое значение приобретает степень учета их интересов в системе
внутризападного сотрудничества, роль и место в нем, надежность получаемых
результатов. Это требует дальнейшего усложнения и развития системы
сотрудничества, а не противостояний в стиле «межимпериалистических
противоречий» начала ХХ столетия. наконец, для всех западных стран, в том числе
для великобритании и Франции, на первый план выходит проблема локальных
конфликтов не только как угрозы безопасности Запада (такой угрозой они в
настоящее время даже отдаленно не являются), но как средства и одного из
способов политической и правовой организации глобализирующего мира. поэтому
способность влиять на такие конфликты, направлять их течение («принуждение к
миру»), обеспечивать желаемое послеконфликтное урегулирование обретает особое
значение не только для обеспечения общих интересов Запада в целом, но и для
статуса, роли, возможностей Великобритании, Франции и «единой Европы» в
процессе глобализации.

подобное положение в принципе — итог и следствие всего
предшествующего развития международных отношений, которое вызвало к жизни само
явление "великих держав", ведущих стран и центров мировых политики и
экономики. В условиях глобализации это явление, его место в международных
отношениях и сам тип последних могут существенно измениться.

Великобритания и Франция остаются великими державами,
реально значимыми субъектами современных международных отношений. Их место и роль
в мире начала ХХ1 века определяются их местом и ролью в Европе и, как
следствие, местом и ролью складывающейся «единой Европы» в ее отношениях в США
и в будущей международной системе в целом.

Правомерно предположить, что, сознавая это,
великобритания и Франция будут в будущем (при всех возможных расхождениях меж
ними в конкретных оценках, интересах, позициях) строить взаимодействие друг с
другом таким образом, чтобы оно прежде всего позволяло каждому из двух
государств и им совместно играть по возможности максимально весомую роль в
процессах становления "единой Европы".

Как показывает мировой опыт развития реального сектора
экономики стимулирует экономическую интеграцию и международное сотрудничество.
Так, Интеграция в Европе началась с Европейского объединения угля и стали.
Ликвидировав торговые барьеры во взаимной торговле, участники объединения
приняли меры по защите интересов европейских производителей от экспансии
иностранных поставщиков. Были введены защитные (высокие)импортные пошлины на
продукцию, поставляемую из третьих стран, согласованы меры в сфере
налогообложения. Эти действия дали мощный импульс развитию национальной
угледобывающей и сталелитейной промышленности, позволили загрузить имеющиеся
производственные мощности, сократить безработицу, в целом стимулировать
развитие экономики стран объединения.

Стремление к сотрудничеству производителей,
экспортеров и бизнеса в целом диктовали необходимость создания условий для
этого — формирования режима свободной торговли, таможенного союза, общего рынка,
единого экономического пространства.

ЭВС объединяет 12 государств Европы (Австрию, Бельгию,
Германию, Грецию, Ирландию, Испанию, Италию, Люксембург, Нидерланды,
Португалию, Финляндию и Францию).

приложение 1

Экономический и валютный союз (ЭВС)

 

приложение 2

Экономический и валютный союз (ЭВС) объединяет 12 государств

 

Приложение 3

 

Темпы основе данных: Под ред. Глухарева Л.И.
Европа перемен. Концепции и стратегии интеграционных процессов. М., изд.
«Крафт+», 2006 г. — С. 212.

Приложение 4

 

Участники конфликта в Ираке

Библиография

1.   Единый Европейский Акт. договор о Европейском союзе. (Малая
библиотека Европейского союза на русском языке. Документы Европейского союза,
т. II.) М., 1994.

.     Европейский союз: факты и комментарии, 1(6), октябрь-декабрь 1996,
М,, 1997.

.     Европейский союз: факты и комментарии, 3(8), январь-март 1997, М.,
1997. ~ Европейский союз: факты и комментарии, 3(17), апрель-август 1999, М.,
1999.

4.       Ежегодник СИПРИ 1997. Вооружения, разоружение и международная
безопасность. М., 1998.

.         Ежегодник СИПРИ 1999. Вооружения, разоружение и международная
безопасность. М., 2000.

.         Советско-американская встреча на высшем уровне. Мальта, 2-4
декабря 1989. М, 1990.

.         Барановский В.Г, Западная Европа: военно-политическая Интеграция.
М„ 1988.

8.   Борко Ю.А. Европа в меняющемся мире: международные связи
европейского сообщества. М., 1995.

.     Данилов Д.А. Западная Европа на пост-маастрихтском этапе: развитие
интеграции в сфере безопасности. "Доклады Института Европы"; N13. М.,
1994.

10.     Журкин В.В. Пан-Европейская архитектура: проблемы и перспективы.
М, 1991.

.         Журкин В.В. Европейский Союз: внешняя политика, безопасность,
оборона. М., 1998.

.         Каменская Г.В. Федерализм: мифология и политическая практика.
М., 1998.

.         Капитонова Н.К. внешняя политика Великобритании, 1979-1990 гг..
М., 1996.

14. Капитонова Н.К. приоритеты внешней политики Великобритании, 1990-1997
гг„ М., 1999.

.     Киссинджер Г. Дипломатия. М., 1997.

16.     Манжола В.А. Ядерное оружие Франции и вопросы европейской
безопасности. Киев, 1989.

.         Манфред А.З. Англо-французские отношения. Стенограмма публичной
лекции, прочитанной 14 мая 1947 года в лекционном зале в Москве. М., 1947.

.         Михеев В.С. США, Франция и европейская безопасность, 1958-1992
гт.. М., 1993.

.         Монбриаль Т„ де память настоящего времени. М., 1997.

.         Наринский М.М. Англия и Франция в послевоенной Европе:
1945-1949гг. М, 1972.

.         Объединенная Германия в Европе и мире. М., 1994.

.         Пичугин Б.М. расширение Европейского союза "на
Восток" и экономические интересы России. Серия "Доклады Института
Европы"; N29. М., 1996.

.         -Прат А. Франция в Европе. М., 1996.

.         Стрежнева М.В. великобритания и Западная Европа: политические
аспекты. М., 1988.

.         Трухановский В.Г. Английское ядерное оружие:
историко-политические аспекты. М., Международные отношения, 1985.

.         Трухановскйй В.Г. британская политика в области ядерных
вооружений. М., 1987.

27. Франция и
проблемы «Европейской обороны». Научно-аналитический обзор. М., 1990.

28.     Размеров
В.В. Германия: в преддверии объединения и после // Объединенная Германия в
Европе и мире. М., 1994, сс. 65-68.

29. Косолапов
Н.А. Глобализация, миропорядок начала ХХI века и россия // Постиндустриальный мир и Россия. М., 2001,
сс. 230-250

30.     Андреева
Т.Н.. безопасность Западной Европы и независимые ядерные силы великобритании и
Франции// МэиМО. Январь, 2004. N 1, cc. 51-60.

Учебная работа. Англо-французское военно-политическое сотрудничество